Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия
«Потерпи», – сказал я одними глазами. Тёплая волна отклика. Узнала.
Все, время вышло.
Я уже бесшумно нёсся по коридору.
По крайней мере, человек все же предпочтительнее брони и вооружения десантного бота… Одна загвоздка, сразу четверо в броне – многовато даже для меня, если ресурс на прыжки исчерпан, а под рукой нет нужного вооружения. А его не было. Станнер не в счёт, доспехи класса «голем» экранируют любые излучения, кроме ментальных. Ещё двое – в боте, так что всего шестеро. Будь оно все проклято, но без Менги я отсюда не уйду, пока не исчерпаю все шансы выжить… Погоди, ментальные излучения… я не спец по целенаправленному воздействию на чужое сознание, я лишь воспринимаю эмофон, но как‑то пару раз мне удавалось нечто подобное, и если бы я не так устал, то… хотя бы сбить с толку, внести смятение, хоть немного замедлить реакцию…
Грохот башмаков в поперечном коридоре вдруг смолк.
Я резко остановился, насторожившись.
Какого галта? Что они там придумали на мою голову?..
Он вывернул из‑за угла совершенно бесшумно, как и полагалось разведывательно‑диверсионному роботу класса «живчик». Робот выглядел как поставленный на ребро стокилограммовый диск метрового диаметра с прорезиненным несущим ободом. Вместо оси – подвижная сфера из бронированной стали, защищавшая мозг, управляющий этой техникой. Полюса сферы были оснащены инерционными противопехотными иглометами «экстра», заряды которых, снабжённые кумулятивными наконечниками, нередко пробивают и прототеллароновую броню.
Появление робота оказалось полной неожиданностью, но ускоренные наркотиком рефлексы не подвели. Я начал стрелять ещё до того, как «живчик» завершил манёвр поворота и нацелил на меня свои смертоносные иглометы, с хищной грацией плававшие в установочных гнёздах на независимых подвесках. Жалеть заряды на такую тварь, способную разорвать человека пополам одной короткой очередью, было бы верхом глупости, и «строк» заработал на полную катушку, соединившись с целью яркими росчерками. Под градом раскалённых жал, выбивавших вспышки плазменных брызг из брони, робот закачался, несущий диск повело из стороны в сторону, автоматика гироскопов не справлялась, пытаясь удержать его в равновесии. Затем особо удачный выстрел разорвал подвеску правого игломета, и что‑то там очень кстати замкнуло. Язык пламени коротко ударил в стену, погас, повалил чёрный дым. «Живчик», до смешного жалобно пискнув, с грохотом опрокинулся на бок, продолжая бессмысленно вращать несущим ободом. Метнувшись поближе, я произвёл контрольный выстрел, всадив в развороченный бок ещё один костыль… После чего «строк» издал сухой щелчок – обойма кончилась. Что ж, ничто не вечно, а «машинка» мне послужила на совесть, позволив практически сходу справиться с такой тварью.
Дальше пришлось швырять вакуумные гранаты.
Первых двух штурмовиков, выскочивших вслед за роботом, тугим ударом разбросало в разные стороны, третий пехотинец поступил более умно – совершив бросок из‑за угла, он ещё в падении открыл огонь.
Вот тогда‑то, когда я рванулся в атаку сам – ментально и физически одновременно, мне пришлось особенно тяжко. Вцепившись в мозг штурмовика невидимыми клещами, я нажал, заставив его отвести оружие в сторону. Плазма ударила в потолок над головой, раскалённые ошмётки хлестнули по плечам и по соро, прожигая ткань, но я уже был рядом, со всей силы обрушивая вес «строка» на безликий шлем. И тут же, взметнувшись, врезал по шлему четвёртого, выросшего напротив. Оглушённый, штурмовик попятился, нелепо задирая ствол установки вверх… Первые двое, сбитые с ног вакуумными гранатами, уже зашевелились, пытаясь подняться… адово семя, четверо, и ещё ни один не выведен из строя окончательно…
Я изо всех сил выбросил руку вперёд. Лезвие виброножа с размытой от скорости колебаний кромкой с трудом пробило соединительное кольцо между шлемом и нагрудным панцирем, вспоров штурмовику горло. Он выгнулся, хватаясь руками за шею, и повалился на спину.
Ещё трое.
Оценка внутреннего состояния показала, что я уже готов к «прыжку», но без Менги я уйти не мог. А чтобы беспрепятственно вернуться к ней, мне нужно было закончить здесь…
Я уже развернулся к штурмовику, пытавшемуся подняться с пола, когда угодил в ловушку. Слух уловил тихий посвист выстреливаемых побегов абордажной плети – специального устройства, встроенного в нагрудник доспехов и выбрасывавшего десяток прочнейших, почти неразличимых для глаза нитей с особыми крючьями на концах. Крючья намертво впились в одежду и резко потянули меня к штурмовику, уже приготовившемуся сжать меня в своих лапах, снабжённых мощными усилителями мышц. Этот тип планировал предоставить остальным возможность добить меня без помех, если не сможет раздавить сам. Извернувшись всем телом, я успел рассечь виброножом часть нитей, но не освободился и в следующий момент уже падал на пехотинца…
Выбора не оставалось. По телу скользнула тёплая волна, реакция на подготовку к прыжку. Прыжку, энергию на который придётся бездарно потратить на возвращение к Менге, а там уже отбиваться, как придётся…
Что‑то вдруг изменилось вокруг.
Я явственно ощутил присутствие могучей силы, возникшей словно из ниоткуда и сразу заполнившей весь коридор. Лютый голод… поиск… захват цели… удар…
Атака была стремительной и безжалостной.
Нечто невидимое обрушилось на пехотинцев, уже направивших на меня плазмоганы. Обрушилось и сжало в тисках ледяной ярости, раздавив их разум, словно гнилые плоды. Три мысленных предсмертных вопля – и абсолютная тишина… Кто‑то вступил в схватку на моей стороне и выиграл её. Мощь и скорость этой атаки производили неизгладимое впечатление.
Я по‑прежнему не чувствовал невидимого союзника, но мешкать не собирался. Вибронож полоснул по остаткам пут абордажной плети, и я оказался на ногах…
Где же он? А не все ли равно? Надо просто закончить то, что начал…
Но тут я кое‑что нащупал в нескольких шагах от себя – очень слабый человеческий эмофон, даже не эмофон, а его отголосок – словно призрачное облачко плыло в мою сторону со скоростью человеческого шага. Так я и думал. Высокие технологии, мать их, оцифрованный камуфляж, защищавший и визуально, и, благодаря специальным пси‑поглотителям, ментально. Шикарное снаряжение. Настоящие эмоции и намерения моего неведомого союзника из‑за камуфляжа было сейчас прощупать затруднительно, я потому его и не засёк раньше, но что‑то мне говорило, что в данный момент он целиком и полностью на моей стороне…
– Не медли, забирай женщину, – донёсся из призрачного облачка не менее бесплотный голос, явно искажённый аудиофильтрами, чтобы исключить возможность опознания.
Дельный совет. Разбираться, кто он и откуда, времени и в самом деле не было – как раз в этот момент противоположный конец коридора заполнился нарастающим рокотом и свистом реактивных двигателей «сэнгра», неуклюже, но неумолимо выворачивающего из‑за угла. Со стороны посмотреть – курам на смех, такая мощь и против одного человека, но мне было не до смеха… Пока высунулся только гладкий чёрный нос, ощетиненный развёрнутой реактивной установкой, но скоро вся эта туша окажется здесь. А у меня пустые руки, и лучший способ противодействия столь грозной силе в данной ситуации – свалить как можно быстрее и как можно дальше, что теперь вполне было в моих возможностях.
Я метнулся к комнате, где оставил Менгу, а в спину уже летел следующий совет:
– Посторонись, шелтянин.
Тонкая нить лазерного целеуказателя выскочила из‑под камуфляжа и, прочертив коридор, воткнулась в борт БМД… Вняв предупреждению в голосе союзника, я огромным прыжком преодолел оставшееся расстояние, но не скрылся в комнате, где оставил Менгу, а лишь замер в проёме, готовый в любое мгновение отступить. Тот, кто в столь сложный момент сумел оказать мне помощь, имел право рассчитывать на ответный жест с моей стороны.
– Прекратить сопротивление! Бросить оружие! Лечь на пол лицом вниз!
Включённые на полную громкость бортовые громкоговорители взревели так, что вокруг от них все завибрировало – стены, пол, окружающий воздух: что‑то вроде психической атаки, шум почти на уровне смертельного, где‑то под сто семьдесят децибел. Если бы водитель не был так самоуверен, то, возможно, сумел бы вовремя отреагировать на серию быстрых юрких мини‑ракет, влепившихся прямо в носовую ракетную установку БМД. Тугие пламенные взрывы первой пары ракет, вероятно, лишь содрали броню, зато остальные добрались до боезапаса. Было такое впечатление, словно сверху на нос бота опустилась гигантская огненная кувалда, вбив его в пол и как‑то неприлично задрав вверх корму…
Я захлопнул дверь комнаты чуть раньше того момента, когда до неё добралась взрывная волна. Застонали стены, дрогнул, словно под стопой великана, пол, взвизгнули осколки. Дверь едва не выгнулась дугой, но выдержала. Вот теперь можно было выглянуть. Пришлось поднапрячься, чтобы открыть дверь снова – от силы удара её слегка перекосило в пазах. В коридоре царил хаос. Клочья сорванного со стен пластика заполнили все пространство, кружась, словно листья в лесу во время урагана, из покорёженного бота, силой инерции ещё волочившегося вдоль стены, сдирая бортами пластик и собирая в гармошку ковролин на полу, валил чёрный дым. Эмофоны людей, находившихся внутри, после резкого всплеска боли погасли и теперь едва ощущались. Контуженные ударом (и не последнюю роль в этом сыграла заклиненная «строком» дверь, нарушившая герметичность корпуса и понизившая его защитные свойства), штурмовики пребывали без сознания. В следующую секунду сработала пожарная сигнализация этажа, и из потолочных розеток прямо в развороченный нос «сэнгра» ударили струи порошка‑пламегасителя.
