Леонид Яровенко - Так все и было, или рассказы бывалого одессита
— Прекрати меня подкалывать, и без твоих подколов голова раскалывается, — разозлился Саша, — ты же видишь, я сижу и думаю, почему тепло по трубам не идет.
— Может, оно слишком тяжелое, Саша? — поддел я его.
— Все, мне это уже надоело, ты не даешь мне работать. Стоишь у меня над головой и мешаешь. Послезавтра я полностью сдам отопление, которое будет так жарить, что ты себе и представить не можешь.
— Так это же хорошо, Саша, — подбодрил я его, — теперь буду готовить на радиаторе яичницу.
— Хорошо, через два дня зайду.
Соседи в моем дворике стали перешептываться и посмеиваться, обсуждая между собой горе-тепло-сантехника Сантану. Насмешки дошли до Тани и она сама очень серьезно поговорила с Сашей. Он пообещал ей к вечеру следующего дня сдать объект под ключ, с горячими батареями. По этому поводу наша соседка Илларионовна даже накрыла стол, достала где-то буряковый самограй, а на закусь приготовила вареники с картошкой, соленые огурчики, сало с чесночком и настоящую одесскую фаршированную рыбу. Ровно в семь часов вечера Сантана, как и обещал, начал запуск котла. Я, моя жена Татьяна, Илларионовна и еще двое соседей с нетерпением смотрели за процессом запуска чудо-системы отопления. Правда, соседей больше интересовало не столько отопление моего дома, а ожидающая всех фаршированная рыбка с самогончиком и дымящиеся вареники. Сантана запустил котел и, к удивлению всех присутствующих, тепло пошло. Обрадовавшись вначале, Сантана в скором времени был расстроен и разочарован. Сверху, из соединения труб под потолком, прямо ему на голову и на его крутую джинсовую жилетку Wrangler, полилась тоненькой струйкой ржавая и теплая водичка, почти как из фонтана с писающим мальчиком в Пале Рояле. Раздался дружный и громкий смех. Сантана, как мелкий, нашкодивший пацан стоял оторопевший под струйкой воды. «Спутник» — детище Сантаны, не вышел на околоземную орбиту. Дабы отпраздновать неудачу Сантаны, все сели за стол. Виновник торжества был похож на новорожденного, подмочившего репутацию своих родителей. По-одесски выпили и закусили. Илларионовна хитро подкалывала Сашу в том, что он, будучи хорошим музыкантом, ремонтирующим автомобили и магнитофоны, не должен браться за систему отопления. Саша выпил несколько стопок злючей буряковой жидкости, осмелел и стал доказывать, что придуманная им новая технология позволяет экономно расходовать керосин в котле, поддерживая необходимую температуру батарей. Илларионовна все это саркастически «подтвердила», насмешливо сказав, что ко всем прелестям новой системы бесплатно прилагается теплый душ, как сегодня. В конце застолья, когда всех уже «развезло», Илларионовна спела песню специально для Саши:
«На гастроли, на рассвете хмуром,
Прибыл я в чудесный дворик ваш,
И пошел взглянуть к дворцу культуры,
Есть ли возле касс ажиотаж.
За билетами очередь,
В ней родители — дочери
Говорят о Леонтьеве, жаль, приехал не он.
Разве так улыбаются, разве так одеваются,
И поет не в кроссовках он
Этот самый Кобзон».
Я переспросил Илларионовну, почему эта песня посвящается именно Саше? Она объяснила, что Саша-Сантана здесь, как на гастролях. Ждали сантехника, а приехал не он, хотя и в кроссовках. В конце вечера все забыли, по какому поводу было закончившееся шумно и весело наше застолье.
Через некоторое время Саша приехал устранять недостатки «суперсистемы» отопления. Виной всему, как объяснил он, оказалась маленькая дырочка в трубе под потолком. Саша сказал, что он заварит это маленькое отверстие и через два часа все будет готово. Часика через три Саша вышел из дома. Попрощавшись со мной, он сказал, что система отопления работает хорошо, что он оставил ее работающей, дабы удостовериться в исправности, и завтра предъявит окончательную сумму расчета. В девять часов утра раздался звонок в дверь. Я сразу понял, что это Сантана. В такую рань только он мог прийти на работу, зная, что получит расчет. Мы вместе с ним открываем вторую половину дома и о ужас… На полу огромная лужа воды.
— Да, Саша, — говорю я, — расчета тебе не видать, как своих ушей.
— Лёнь, да здесь маленькая дырочка, я ее сейчас быстренько заварю, просто место там не очень удобное. Сегодня точно закончу.
— Ты с дырочкой как можно быстрее разберись и воду собери, — зло сказал я ему, — а то как бы не пришлось ремонтировать полы за твой счет.
Я вышел, громко хлопнув дверью. Шутки-шутками, друзья-друзьями, но вся эта кутерьма мне уже порядком надоела. Саша работал весь день и только поздно вечером ушел. Жена мне не давала покоя. Соседи смеялись. Папа говорил, что я дурак. От всего этого мне было не по себе.
Прошло еще несколько дней. Саша работал с утра до вечера. Было непонятно, сколько же времени можно заделывать какую-то дырочку. Прошло еще два дня. Саша продолжал работать круглые сутки. В конце концов у меня терпение лопнуло и нервы сдали. Зайдя в помещение на следующий день, я увидел следующую картину. Саша, как акробат, стоял на табуретках, поставленных одна на другую. На нем был страховочный пояс, зацепленный за трубу. Благодаря своему высокому росту он доставал до места соединения труб с тройником и варил газовой горелкой. На месте сварки была огромных размеров металлическая «груша», которая, по всей видимости, весила не мало, от чего даже прогнулась труба. Увиденное мною меня поразило и потрясло.
— Саша, что это такое? — спросил я его, указывая на металлическую «грушу».
— Ты понимаешь, что получилось, — начал оправдываться Саша, — эти трубы из высокоуглеродистого металла. Я эту дырочку завариваю, а вода все равно просачивается. Я еще больше завариваю, а вода все равно просачивается. Не знаю, что и делать. Металл, понимаешь, углеродистый.
— Конрад Карлович, — зло оскалился я на него, — может быть, это у тебя в голове дырочка? Тебе ее не нужно заварить? У тебя же в голове металл не углеродистый? Ты хоть как-то соображаешь, что ты делаешь? Ты же на эту дырочку килограмм двадцать металла наварил.
— Лёнь, Лёнь, я все исправлю, — попытался реабилитироваться Сантана, — мне главное, чтобы вода не текла.
— Да ты что, издеваешься надо мной? — я накалялся все больше и больше, — ты что, Конрад Карлович, сумасшедший? Эту вот хреновину ты варил пять дней? Ты что, скульптор по металлу? То же мне Сальвадор Дали! Что это ты здесь изобразил? Девочку на металлической «груше»? Как это произведение называется, «Металлическая груша» Карлоса Сантаны или «Фантазия полудурка-сантанатехника»? Сходи-ка ты в аптеку Гаевского и купи себе цитрамон, чтобы дырочка в твоей голове не «сифонила». Ты что мне здесь цирк на системе отопления устраиваешь? Не умеешь делать — не берись!
— Так я же целую неделю эту дырочку заделывал. Старался же. Лёнь, ты не нервничай. Я же говорю, высокоуглеродистый металл пошел. Не виноват я. Такой он мне попался.
— Ты полный кретин, Конрад Карлович, — я был разъярен и взбешен, — сходи к психиатру, подлечись. Надеюсь, ты не безнадежен. Заделай себе дырочку в голове, а потом берись за серьезную работу.
В течение получаса Сантана извинялся передо мной, обещая завтра все исправить.
— «Грушу» срежу, дырочку заделаю, «суперсистема» будет функционировать, как швейцарские часы в Африке.
Прошло еще несколько дней. Меня с женой пригласили на торжество. Перед уходом на день рождения я заглянул в «экспериментальную» половину дома. Сантана продолжал «обрабатывать» дырочку. Гиганскую металлическую «грушу» он спилил, пытаясь каким-то другим способом заделать течь. Он еще раз пожаловался мне на избыток углерода в металле. Я ничего не ответил, мысленно послав его куда подальше.
С торжества мы возвратились к часу ночи. Возле нашего двора стояли две пожарные машины. Увидев их, Таня воскликнула: «Ой, пожар!» Мы уже не вошли, а вбежали во двор. Пожар был потушен. Пожарные сворачивали шланги и готовились к отъезду. Крыша «экспериментальной» половины нашего дома, слегка дымилась и парила. Пожарный инспектор что-то дописывал в протокол. Поняв, что мы хозяева, подошел к нам. Он подробно объяснил, что причиной пожара стало выполнение сварочных работ с нарушением правил противопожарной безопасности. Это привело к тому, что прогорело деревянное перекрытие потолка и огонь перекинулся на всю чердачную конструкцию. Инспектор намекнул мне, что пожарные не превратили тушение во всемирный потоп. Из дома ничего не украдено. И предложил отблагодарить пожарных на свое усмотрение. Таня вынесла пожарным пятьдесят рублей и они довольные уехали. Рано утром приехал Сантана.
— Лёнчик, Лёнчик, просыпайся, — довольным голосом звал меня Саша, — я вчера вечером все закончил.
Я вышел во двор и увидел улыбающегося Сашу.
