Алексей Вязовский - Император из будущего: эпоха завоеваний
- Мы закончим с Чосоном - закончил я за нее - Цинанари-сан вы согласны?
Но тот нас не слушал, а напряженно смотрел в окно. Сжав рукоять катаны, он повернулся к нам и глухо сказал - В переулке португальские солдаты. Надо срочно бежать!
В дверь дома громко застучали.
Часть II
Глава 17
"Кто спрашивает дорогу утром,
тот к вечеру уже мертв". Яп. пословица
- Банзай!! - с оглушающим воплем Катсу прыгнул вперед и нанес удар сверху. Деревянные мечи боккэны столкнулись с громогласным треском и Набори отступил. Еще выпад и еще один шаг назад. Катсу победно улыбнулся - последнее усилие и укэ выйдет за пределы площадки. А это поражение.
/Укэ - партнер в боевых искусствах. Яп./
- Матэ!
- Госпдин Ячи, учитель - вскинулся Катсу - Я почти победил!
- Почти не считается - Набори скорчил ехидную рожицу
На татами, кряхтя, забрался пожилой, скрюченный старик с палкой. На его голове уже не осталось волос, кожа лица и шее напоминала желтую скукуженную бумагу.
/- Матэ! - сигнал прекращения схватки в японских боевых искусствах/
- Только что раздался полуденный колокол - скрипучим голосом сообщи учитель своим ученикам - Вам пора идти собирать хворост. Иначе новый управляющий монастырем...
- Юдаи-сан сам самурай - вклинился в речь старика Катсу - И он понимает важность..
Бац! Палка учителя попала парню по голове. От второго удара Катсу увернулся и тут же без разговоров, спрыгнул с тренировочного помоста на пол. Вслед за ним сиганул его друг Набори. Оба послушника быстро забежали в келью, натянули сверху кимоно соломенные накидки - снаружи монастыря начинался снегопад - и побежали к выходу. Катсу успел заглянуть в пустой церемониальный зал, где стояло старое зеркало из полированной бронзы и осмотреть ушиб. В зеркале перед ним предстал молодой пятнадцатилетний парень, с широкими плечами, длинными черными волосами, заплетенными в косичку и узким, совершенно неяпонским лицом. Катсу машинально провел ладонью по подбородку. "Эх! Хотя бы один волосок вырос" - подумал парень и потер шишку на голове.
- Катсу! Где тебя демоны носят?! - от входа послышался крик Набори. Тот уже успел взять веревки и пританцовывал от холода, ожидая своего товарища. Толстяк Набори всегда мерз больше других, но никогда не пытался увильнуть от обязанностей по сбору хвороста в лесу.
- Где топор? - буркнул Катсу, все еще ощупывая шишку
- У крестьян. Пошли скорее.
Парни вышли на улицу и моментально окунулись в белое безмолвье. Снег тут же запорошил их накидки, а, падая на лицо и руки, сразу таял, словно подтверждая бренность жизни.
Работали молча. Крестьяне стаскивали и рубили ветки, Катсу собирал хворост в вязанки, а Набиори таскал их в монастырь. "Хоть и толстый, зато самый сильный из всех послушников" - подумал Катсу - "Вон, за одну ходку может брать сразу по три, четыре вязанки. Настоящий суматори. Да, и не такой уж он и толстый, просто кость широкая".
Потом мысли парня перескочили на собственное телосложение. Скорее всего он пошел в мать, у которой было такое же узкое лицо, зеленые глаза... Своего отца, Дзироэмона Кимуру Катсу никогда не видел. Тот погиб еще в битве при Одоваре, когда парню было всего два года. Служил Дзироэмон в пешем войске князя Ода, имел неплохой надел в провинции патрона, но постоянно был в разъездах. После гибели отца, дела семьи покатились под гору. Мать начала пить, жадные родственники отняли сначала землю с крестьянами, потом и дом. К этому времени князь Ода также почил в бозе и заступить за вассалов стало некому. Началась эпоха Сэнгока Дзидай. Брат пошел на брата, сын на отца. Семье Кимуру удалось пристроится в монастыре Ямагата, что в Северной Японии.
Мать прислуживала настоятелю, Катсу ухаживал за Сокушинбутсу. Монастырь был известен на всех островах своими мумифицированными монахами, которых звались Сокушинбутсу, что означает "достигшие состояния Будды при жизни". Впервые эта странная и ужасная практика была введена священником по имени Куукай больше 1000 лет назад. Куукай был основателем секты буддистов шиньон, которая проповедовала идею просвещения посредством физического истязания. Процесс самомумификации занимал около 10 лет. Катсу насчитал в хрониках две сотни монахов, что пытались стать Сокушинбутсу, но получилось превратится в мумию лишь у нескольких десятков. Мумией становились так. На первом этапе монахи избавляли свое тело от жира. Для этого адепт, решивший мумифицироваться, тысячу дней подряд ел только еду состоящую из орехов и семян.
Второй этап - выгнать из себя как можно больше воды. Еще тысяча дней ограничений, связанных с водой. В этот период монах позволяет себе пожевать немного коры и корней сосны. Последняя стадия - питье особого, ядовитого чая, приготовленный из сока лакового дерева. Сок этого дерева пропитывает внутренности, скрепляя их. И завершающий этап - ещё живая, но уже вполне мумия усаживается в позе лотоса в крошечной пещере с каменными стенами, где её и замуровывают. У монаха остается лишь звонок, которым он подает сигнал, что еще жив. Как только звонок перестает звенеть, в монастыре отсчитывают три года и выкапывали готового "сокушинбутсу".
Первые несколько лет Катсу сильно пугался мумий, которые были расставлены по всем залам Ямагата. Ночью его мучали кошмары, в которых костлявые, слепые "сокушинбутсу" протягивали к нему свои руки, тащили в свои пещеры. Но потом в семье Кимуру случилось несчастье и страх перед мумиями испарился. Мать Катсу продолжала пить сакэ каждый день, пьяная ходила по окрестным деревням. Все разговоры, увещевания, попытки спрятать сакэ оказывались бесполезными. Парень испытывал сильный стыд, старался больше работать по монастырю, начал упражняться в боевых искусствах, благо в Ямагате жил старенький учитель фехтования. Два года назад пьяная мать пошла на праздник к соседям, там еще выпила и насмерть подавились рисовыми лепешками моти. От такого позора Катсу даже хотел покончить с собой.
Но случилось чудо. Нет, мумии не ожили. В монастырь всего лишь приехал новый настоятель Юдаи-сан. Старого главу общины указом патриарха синто Наба Санэнаги выгнали прочь - слишком много подношений шло в его личный карман. Монастырь приписали к министерству Синтоизма, запретили практику Сокушинбутсу, впрочем, сами мумии остались и новый настоятель даже велел их вытащить в главный зал. Сокушинбутсу стали главным украшением монастыря во время всех праздников, привлекая тысячи паломников. Но не это главное. Вместе с Юдаи-саном в Ямагату приехала его дочь - четырнадцатилетняя, рыжеволосая Амика.
Как только Катсу в первый раз увидел гибкую как тростник Амику, шедшую с кувшином воды по дороге, все мысли о самоубийстве моментально испарились из его головы.
- О чем задумался, самурай? - Набори незаметно подобрался к работающему Катсу и залепил ему в голову снежок
- Ах, ты жирный кашалот! - парень моментально сориентировался и ответил Набори градом снежков
Спустя час оба уже грелись у жаровни, в которой весело трещал собранный хворост.
- А пойдем сходим к дальней пещере - Набори толкнул в плечо Катсу - Послушники говорят, что там вчера слышали колокольчик
- Ты серьезно думаешь, что дальний монах еще жив??
- Они все живы! И мертвы одновременно. Пребывают в нирване и оттуда смотрят на нас.
- Чем смотрят? После того, как их достают из пещер, глаза то удаляют.
- Какой ты тупой Катсу. Это духовное зрение!
- Зато ты у нас острый. Слышал, что новый настоятель учудил? - решил сменить тему парень - На колокольной башне устанавливается ветряная мельница
- Дурень, это не мельница. Это се-ма-фор - по слогам произнес иностранное слово Набори - На каждом шесте расположены цветные планки. Их сочетание задает какой-либо иероглиф. На соседней горе стоит станция, где служащий в зрительную трубу читает эти иероглифы и передает дальше.
- А если темно или дождь?
- В темноте можно сигналить светом. Видел большое выпуклое зеркало, что привезли вчера?
- Им и будут сигналить?
- Точно. Я уже все разузнал. В центр ставится фонарь с задвижкой. Двигая ею, можно открывать фонарь и закрывать. Свет отражается от зеркала и мигание света записывает служащий следующего семафора. Там есть какой-то кодовый язык... Эх, хотел бы я стать семафористом!
Катсу задумался над словами Набори. Как же много последнее время появилось новых профессий и умений. Если раньше было всего 4 касты - самураи, духовные лица, крестьяне, торговцы да неприкасаемые, то сейчас в почете промышленники, ученые, служащие. И зарабатывают очень хорошо. А кем он станет, когда придет пора постригаться в монахи? Катсу совсем не хотелось брить голову, одевать оранжевую сутану и всю жизнь провести в медитациях да молитвах.
