Диана Килина - Пепел
День выдался на редкость теплым. Я бы даже сказала жарким, если двадцать два градуса по Цельсию можно считать жаркими. Но для крошечной Эстонии в конце июля такая температура – сказка и большая редкость. Обычно в это время льют дожди.
Мы с Машей надеваем ролики, я объясняю ей как их правильно застегивать и помогаю подняться на дорожку. Сделав первые неловкие шаги, она, к моему удивлению, быстро осваивается. Уже через двадцать минут мы едем наперегонки, ловя взгляды редких попутчиков. Сделав круг, мы останавливаемся на скамейке прямо напротив дома Эрика.
– Ноги гудят? – спрашиваю я.
– Ага, – она сморщила свой точеный нос и слегка улыбнулась.
Что–то подсказывает мне, что ее аккуратный, ровный носик – работа пластического хирурга. Уж очень он идеален, на фоне остального лица. Она не была красавицей, скорее обычной, с миндалевидными серо–зелеными глазами в обрамлении светлых ресниц и достаточно полными губами. Мне понравилось, что волосы у нее не крашеные, естественного серо–русого цвета. Если бы она была блондинкой или шатенкой, то она выглядела бы точно так же, как любая другая женщина за тридцать. Но естественность скидывала с нее лет десять, как минимум. Я очень удивилась, когда Эрик сказал, что ей тридцать семь.
– Это пройдет, – отвечаю я.
Мы замолкаем, я всматриваюсь в окна высотки, ища глазами до боли знакомые мне. Если честно, я ума не приложу, где именно его окна.
– Эрик здесь живет? – неожиданно спрашивает Маша.
– Да, – отвечаю я, – Ты ни разу у него не была?
– Нет. Игорь редко водит меня в гости.
– Странный он, – вырывается у меня, и волна напряжения пробегает по моему телу.
Не стоило этого говорить.
– Почему?
Я судорожно пытаюсь подобрать слова, чтобы ее не обидеть и не выдать некоторых подробностей его жизни, о которых она явно не знает.
– Ну, он построил такой большой дом, но при этом вы не зовете гостей. И сам ни разу не привел тебя в гости к лучшему другу.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Дана, – вздыхает она, – Что он запер меня в золотой клетке. Но это не так. Он просто привык все контролировать.
– Не обижайся, но по–моему ты очень нуждаешься в хорошем друге.
– Это правда, но в остальном… – Маша изящно пожимает плечами, – У меня есть все. Любимый муж, дети, красивый дом. Я даже могу нанять прислугу, если захочу. В принципе, если бы я настояла на том, чтобы сделать права и купить машину, Игорь не стал бы сильно противиться. Просто я не стремлюсь к этому. Мне всего хватает.
– А общение?
– Ну, на самом деле, мне не интересен круг его знакомых. О чем говорить с женщинами, у которых кроме платьев и туфель больше ничего нет в голове? – она смеется, и я тоже невольно улыбаюсь, – Просто ты – другая, вот мне и стало интересно с тобой подружиться.
– В каком смысле – другая? – я настроила ушки на макушке и стала внимательно слушать.
– Не знаю, просто ты не такая, как жены его знакомых. Ты – простая. С тобой легко, – Маша едва улыбнулась уголками губ.
– Наверное, – вздыхаю я, пытаясь перевести от своей персоны, – А они с Эриком давно дружат?
– Лет десять, наверное. Эрик хороший. Между прочим, ты – первая девушка, которую он представил мне.
Опять она переводит тему на меня. Ой, не к добру.
– Серьезно? – мой голос получился слишком довольным.
– Да. Эрик всегда отличался от остальных знакомых Игоря. Те приводили каждый раз новую подружку, слащаво увещевая, что она «та самая – единственная». Причем с каждым годом подружка становилась все моложе и моложе, прямо пропорционально тому, как они старели. Через лет пять я начала боятся, что они начнут таскать с собой восьмиклассниц, – Маша забавно хихикнула и продолжила, – А Эрик всегда был один. Я даже некоторое время думала, что он – гей, – теперь она смеется, а я в изумлении уставилась на нее, – Серьезно. Ну, представь красивого мужчину, который из года в год приходит в гости один?
– Я бы подумала, что он со странностями.
– Вот–вот. Поэтому, когда Игорь рассказал о тебе, я обрадовалась. Ну, а когда увидела тебя, сразу все поняла.
– Игорь говорил обо мне?
– Ну да, он рассказал, что Эрик познакомился с девушкой, – в голосе Маши появились нотки напряжения, и мое любопытство подскочило на новый уровень.
– Я ему не нравлюсь? – неожиданно для себя спрашиваю я.
Маша пожимает плечами и отвечает:
– Не знаю. Он сказал, что ты – темная лошадка. Что о тебе ничего не известно и Эрик не рассказывает.
Ну конечно, Игорь, ты ведь привык делиться своими победами и ждешь того же от друга. Мне отчаянно хочется рассказать Маше, какой на самом деле ее муж. Перед глазами всплывает образ довольного Игоря, окруженного тремя проститутками и сладко рассказывающего о своей персоне, о своих достижениях в бизнесе, об успехах, обо всем, кроме семьи. Ни слова о жене и детях, хотя вот чем ему нужно гордиться.
– У Эрика скоро день рождения, – начинаю я и мысленно ругаю себя за то, что скажу дальше, – Приходите к нему в гости. Он не хочет праздновать, так что можно скромно посидеть вчетвером.
– Правда? – лицо Маши сияет.
– Да. Я вас приглашаю, Эрик не будет против.
Я в этом точно уверена?
– Мы придем, обязательно! А что ты ему подаришь?
– Футболку Мюллера из немецкой сборной, – морщусь я.
– Ты же болеешь за Бразилию?
– Да, но Эрику понравились немцы. Он оценит.
Неожиданно Маша громко и звонко рассмеялась.
– Наверное, для тебя это был тяжелый шаг – купить такую футболку.
– Ты даже не представляешь, – улыбаюсь я, – Я до сих пор борюсь с желанием порвать ее на кусочки.
– Чего не сделаешь ради любимого мужчины, – вздыхает Маша.
Я почему–то отвечаю:
– Да.
ГЛАВА 24
– Ты вообще собираешь вещи? – спросил Эрик через неделю.
В этот момент я как раз нарезала помидор для салата, рука дрогнула, и я полоснула ножом по пальцу.
Очень вовремя.
Подставив руку под холодную воду, я ответила:
– Потихоньку. Ты же говорил, что въехать туда можно будет в конце августа.
– Я поторопил Ирину. Документы уже готовы. На следующей неделе мне передадут ключи.
Кто бы сомневался.
– Значит, соберусь в быстром темпе, – улыбаюсь я, когда он приближается ко мне. Ловлю его озабоченный взгляд и отвечаю, – Порезалась.
– Дай поцелую и все пройдет, – лукаво улыбается Эрик и берет мою руку.
Нежно целует несчастный онемевший палец, потом второй, третий, а после всю ладонь покрывает поцелуями. Он прокладывает дорожку своими сухими губами по моему запястью, поднимается по предплечью и останавливается. Довольно смотрит на новую татуировку, и прикладывает свою руку к моей, с точно такой же.
Знак бесконечности. Живой и живая.
Я прижимаю его к себе, и он усаживает меня на столешницу. Я угодила прямо на сок от помидор и поморщилась, чувствуя, как мои джинсы намокают.
– Ты меня испачкал, – шепчу я, когда он приближает лицо для поцелуя.
– Сними их, – он дергает пуговицу джинсов и плавно расстегивает мою ширинку, – Ты же знаешь, я люблю смотреть на тебя без одежды.
Это правда. За эти два месяца я наконец–то перестала стесняться собственного тела. Он изучил каждый мой шрам, каждую впадинку и много раз говорил, что не видел ничего красивее. Я поверила ему. Он никогда не врет.
Эрик мягко приподнял меня и спустил джинсы мне на берда. Потом отстранился, стягивая их с моих ног. Через мгновение, он стоит передо мной, я обнимаю его ногами за талию, и мы дышим в друг друга.
– Как же наш ужин? – шепчу я, когда он принимается за мою футболку, снимая ее, чем заставляет меня поднять руки.
– Я не хочу есть, – отвечает он и целует меня в губы.
Я никак не могу привыкнуть к его поцелуям. Точнее, я к ним привыкла, но их действие вызывает нереальный щенячий восторг внутри. У него всегда мягкие губы, чуть суховатые, но горячие. Он давно перестал целовать меня изучающе, теперь он меня знает, знает каждую клеточку и знает, как довести меня одним поцелует до сумасшествия.
Вот и сейчас, он целует, одной рукой расстегивая мой лифчик, а второй распуская мои волосы. Они падают прохладной волной на плечи, и он зарывается в них лицом.
– А чего ты хочешь? – спрашиваю я.
– Я хочу тебя, – шепчет он, проводя своими горячими губами по моей шее, и спина покрывается мурашками.
Мне не нужно много времени, чтобы дотянуться до его брюк, и вот ремень летит на пол, пуговица поддается моим пальцам, ширинка с визгом расстегивается, и я спускаю с него штаны. Я принимаюсь за рубашку, расстегиваю только пару верхних пуговиц и тяну ее вверх, снимая через голову. Эрик довольно смеется и покрывает поцелуями мою грудь, потом возвращается к шее и татуировке с грехами. Не знаю почему, но он всегда это делает, аккуратно целует каждую птицу, словно боится, что они улетят под большим напором.
Одежда снята и валяется кучками на полу. Мы абсолютно голые, на его кухне, в его квартире. Ничего и никого нет рядом. Мы здесь и сейчас, любим друг друга, наслаждаемся друг другом, медленно, как будто это последнее мгновение нашей жизни, и мы хотим получить все сполна. С моих губ срывается стон, когда он медленно берет меня, потом еще один, когда он кусает меня за шею, и еще, и еще. Я задыхаюсь, но не от приступа паники или воспоминаний, а от удовольствия. Мое тело рассыпается на миллион кусочков, разлетается под его руками и губами. Я беру все, что он дает мне без остатка, он поглощает все от меня, и это прекрасно.
