Джон Голсуорси - Пустыня в цвету
И, заставив Уилфрида улыбнуться, она усадила его рядом с собой. После долгого молчаливого объятия она открыла глаза и поглядела на него так, как умеют глядеть только женщины.
– Завтра четверг. А что, если на обратном пути мы заедем к дяде Адриану? Он на нашей стороне. Что касается помолвки, – мы ведь можем быть помолвлены, а говорить будем, что нет. До свиданья, мой хороший!
Внизу в вестибюле, открывая дверь на улицу, Динни услышала голос Стака:
– Одну минуточку, мисс!
– Да?
– Я давно служу у мистера Дезерта, – вот я тут и рассудил, мисс… Вы ведь помолвлены с ним, если я, конечно, не ошибаюсь?
– И да, и нет, Стак. Но я, во всяком случае, надеюсь выйти за него замуж.
– Вот именно, мисс. И вы меня, конечно, извините, но это хорошее дело, мисс. Мистер Дезерт – человек горячий, и если бы мы с вами, как говорится, заключили союз, ему это было бы только на пользу.
– И я так думаю; поэтому я вам утром и позвонила.
– Мне на своем веку приходилось видеть немало молодых леди, но все они, по-моему, были ему не пара. Вот почему я и взял на себя смелость…
Динни протянула ему руку.
– Я рада, что вы это сделали, я сама этого хотела; у нас ведь все очень сложно, и боюсь, чем дальше, тем будет труднее.
Тщательно обтерев руку, Стак протянул ее Динни, и они обменялись неловким рукопожатием.
– Я чувствую, он что-то задумал, – сказал Стак. – Конечно, не мое это дело, но он частенько ни с того ни с сего срывался с места. Если бы вы дали мне номера ваших телефонов, мисс, может, я и сумел бы вам обоим услужить.
Динни записала ему номера телефонов.
– Вот это городской, моего дяди сэра Лоренса Монта на Маунт-стрит, а это загородный, в имении Кондафорд, в Оксфордшире. Либо по одному, либо по другому меня почти наверняка можно найти. И я вам очень благодарна. У меня точно гора с плеч свалилась.
– И у меня тоже, мисс. Мистеру Дезерту я всем обязан. И желаю ему всяческого благополучия. Он, может, человек и не на всякий вкус, но я ему душевно предан.
– Я тоже, Стак.
– Не стал бы говорить вам пустые приятности, мисс, но ему, извините, конечно, очень повезло.
Динни улыбнулась:
– Нет, это мне повезло. До свиданья, и еще раз спасибо.
Она ушла, если можно так выразиться, едва касаясь подошвами Корк-стрит. У нее есть союзник в самой пасти льва, соглядатай в дружеском стане, преданный предатель! И, нарочно путая все метафоры, она спешила назад к дому тетки. Отец почти наверняка зайдет туда перед возвращением в Кондафорд.
Увидев в прихожей хорошо знакомый старый котелок, она предусмотрительно сняла шляпу и лишь потом вошла в гостиную. Отец разговаривал с тетей Эм, но, увидев Динни, они замолчали. Теперь уж все, завидев ее, будут обрывать разговор на полуслове! Она спокойно села и поглядела им прямо в глаза.
Генерал не успел вовремя отвести взгляд.
– Динни, я был у мистера Дезерта.
– Знаю, милый. Он решил подумать над тем, что ты сказал. Во всяком случае, мы подождем, пока все не станет известно.
Генерал смущенно поерзал в кресле.
– И официально мы не помолвлены, – если тебе от этого легче.
Генерал отвесил ей легкий поклон, и Динни перевела взгляд на леди Монт, обмахивавшую разгоряченное лицо листком сиреневой промокательной бумаги.
Наступило молчание.
– Когда ты едешь в Липпингхолл, Эм? – спросил наконец генерал.
– На будущей неделе, – ответила та, – а может, еще через неделю! Лоренс знает. Я выставляю двух садовников на Выставке цветов в Челси. Босуэлла и Джонсона.
– Ну? Неужели они все еще у тебя?
– А как же! Кон, тебе надо посадить пестиферу. Нет, это как-то иначе называется, – ну, такие волосатые анемоны…
– Пульсатиллы, тетя.
– Прелестные цветы. Им нужна известь.
– У нас мало извести в Кондафорде, – сказал генерал. – Ты ведь знаешь!
– Зато азалии у нас в этом году были просто чудо, тетя Эм!
Леди Монт отложила промокательную бумагу.
– Я говорю ему, Динни, чтобы они к тебе не приставали!
Поглядев на угрюмое лицо отца, Динни сказала:
– Тетя, ты знаешь этот чудный магазин на Бонд-стрит, где продают всяких животных? Я там купила статуэтку маленькой лисички с лисятами, чтобы папа лучше относился к лисам.
– Ох уж эти охотники! – вздохнула леди Монт. – Когда их выкуривают, это так трогательно!
– Даже папа не любит раскапывать норы или засыпать ходы землей, правда, папа?
– Н-нет… – сказал генерал. – В общем, нет.
– И даже детей мажут кровью, приучают к охоте, – продолжала леди Монт. – Я сама видела на тебе кровь, Кон.
– Неприятно и, главное, ни к чему! Теперь этим забавляются только старые бурбоны.
– Он так противно выглядел, Динни!
– Да, папа, тебе это как-то не к лицу. Тут нужен курносый, рыжий, веснушчатый парень, который любит убивать из любви к искусству.
Генерал встал.
– Мне пора обратно в клуб. Джин за мной туда заедет. Когда мы теперь тебя увидим, Динни? Мама… – И он запнулся.
– Тетя Эм оставила меня у себя до субботы.
Генерал кивнул. Он разрешил сестре и дочери себя поцеловать, хотя на лице у него было написано: «Все это так, но…»
Динни стояла у окна и смотрела, как он идет по улице; сердце у нее сжималось.
– Твой отец! – послышался у нее за спиной голос тетки. – Ах, как все это утомительно, Динни!
– По-моему, со стороны папы было благородно даже не намекнуть, что я от него завишу.
– Кон – очень милый, – подтвердила леди Монт, – он сказал, что молодой человек держался почтительно. Кто это говорил: «Гр-ру-гр-ру»?
– Старый еврей в «Давиде Копперфильде».
– Вот и я чувствую сейчас то же самое.
Динни повернулась к ней.
– Тетечка! Мне кажется, что за последние две недели я стала совсем другая. Я ужасно изменилась. Раньше у меня не было никаких желаний, а теперь только одно желание, и я этого ни капельки не стыжусь. Только не предлагай мне лекарство!
Леди Монт похлопала ее по руке.
– «Почитай отца твоего и мать твою», – сказала она. – Но ведь там было и «оставь все, и следуй за мной», так что ничего еще не известно.
– Нет, известно, – ответила Динни. – Знаешь, на что я теперь надеюсь? Что завтра все узнают. Тогда мы сможем сразу обвенчаться.
– Давай-ка выпьем чаю. Блор, чаю! Индийского, и покрепче!
Глава шестнадцатая
На следующий день Динни довела своего возлюбленного до дверей музея дяди Адриана и оставила его там. Оглянувшись на высокую, перетянутую поясом фигуру, она заметила, что он весь передернулся. Но он все же улыбнулся ей – и хотя он был уже далеко, на душе у нее потеплело.
Адриан был заранее предупрежден о приходе Уилфрида, встретил его, как он сам признался, с «нездоровым любопытством» и сразу же нашел, что тот – полная противоположность Динни. До чего же несхожая это будет пара! Однако общение с ископаемыми, по-видимому, кое-чему научило Адриана, и он почувствовал, что с точки зрения физической племянница не ошиблась. Сухопарая грация и мужественность Уилфрида подходили к ее изящной фигуре; а на смуглом осунувшемся лице с такими горькими складками светились глаза, которые даже на взгляд Адриана, страдавшего чисто английской неприязнью к кинозвездам мужского пола, могли увлечь любую дочь Евы. Ископаемые помогли немножко растопить лед, и, обсуждая, действительно ли был хеттом какой-то довольно прилично сохранившийся скелет, они почти подружились. Страны и люди, увиденные обоими при необычных обстоятельствах, сблизили их еще больше. И только взяв шляпу и прощаясь, Уилфрид вдруг спросил:
– А что бы сделали вы на моем месте, мистер Черрел?
Адриан прищурил глаза и внимательно поглядел на гостя.
– Я не мастер давать советы, но Динни – чудесная девушка…
– Да.
Адриан нагнулся и притворил дверцу одного из шкафов.
– Сегодня утром, – сказал он, – я наблюдал у себя в ванной, как ползет, муравей, отправляясь в разведку. К стыду своему, сознаюсь, я стряхнул на него немножко пепла из трубки: хотелось поглядеть, что он будет делать. Будто я господь бог: ведь и он вечно стряхивает на нас пепел из своей трубки – хочет поглядеть, что из этого выйдет. Мысли у меня тут были разные, но я пришел к выводу, что если вы действительно любите Динни… – по телу Уилфрида пробежала судорога, и его пальцы сжали край шляпы, – а я вижу, что любите, и знаю, что она вас тоже любит, – то стойте на своем и пробивайте вместе с ней себе дорогу сквозь пепел. Динни предпочтет с вами жизнь в шалаше. Мне кажется, – и лицо Адриана осветила задумчивая улыбка, – что Динни – из тех, о ком может быть сказано: «И будут два едины духом».
Лицо у молодого человека дрогнуло.
«Это – настоящее!» – подумал Адриан.
– Поэтому думайте прежде всего о ней, и не по формуле: «Я тебя так люблю, что никакая сила не заставит меня на тебе жениться». Поступайте, как она хочет и когда захочет, – она ведь человек разумный. И, честно говоря, не думаю, чтобы вы оба пожалели.
