Кот Кортасара - Последняя четверть эфира. Ос поминания, перетекающие в поэму
Весь путь от моих двадцати до его тридцати - через наркотики, смерть и до веры - мы преодолеваем за пятнадцать минут и проходим через ворота.
12
- Как долго вы знали Лену?
- Ровно три года сегодня.
- Как у вас говорят? “Любовь живет три года?”
- Я знаю. Я понимаю, что не чувствую ничего. Я забыл. Я стал прежним. Не знаю, чье имя мне вычерчивать на снегу.
- Пишите “Немо”.
- Немо.
- “Немо. Девушка, которой нет.”
- Да уж.
- А что такого? Несуществующих девушек вы же рисуете. И как вам Исса сказал? Отвечаешь перед богом за каждый образ, ведь так?
- Точно.
- Вы выиграли в той партии, про которую говорили?
- В дурака? Ничья.
- Все-таки ничья.
- Но я разорвал джокеров после партии, как вы и посоветовали.
- Ну и отлично. Анатос не злился?
- Это же моя колода, в конце концов.
- Верно.
- Он просил передать вам кое-что. Вот:
“1) Пространства нет.
2) Время дискретно.
3) Состояние (солиптическое) есть куб трех измерений:
1 Квалиа
2 Сознания
3 Время
Состояние индивидуального / ощущение пространства есть не более, чем один из срезов этого куба.
4) Если ты глубоко задумаешься (2), ты теряешь ощущение времени (3) и чувства (1).
Если ты ощущаешь сверх меры (1) - находишься в состоянии болевого шока / трипуешь, ты теряешь сознание (2) и время (3).
Если ты ждешь чего-либо (3), ты теряешь окрас чувства (1) и ясность сознания (2).
5) Пространство есть построение ожидаемого намерением большинства сознаний.
6) Две вещи, измеренные в пространстве разными сознаниями, не могут иметь одинаковые квалиа.
7) Сон есть состояние вне обособленного сознания - ноосферические флуктуации по разным квалиа.
8) Смерть есть состояние вне сознания и времени - бесконечное квалиа.
9) Путешествие по сознанию других возможно, когда нет ни чувства времени, ни получаемых квалиа реальности - оно достигается намерением.
10) Мир есть не более, чем репродукция собственных частей - поскольку количество дискретно познаваемого в мире ограничено.
11) Пока вещь не определена в мире (не создана репродуцированием), ее не существует.”
- Его всегда тянуло в эзотерику. При его одиночестве авторитаризм с присущим ему сектанством неизбежен.
- Что вы думаете про рукопись?
- Рукопись, рукопись, рукопись… Здесь бы ее точно не напечатали.
- А где смогли бы?
- Знаете что, - он вальяжно запустил руку в свою белую бороду. - Попробуйте на Земле. Издали же там каким-то Адом Елизарова.
Бито!
1 сентября 2013 - 1 сентября 2016
Послесловие на Триумфальной площади.
- У меня нет имени. Родители решили не давать. И паспорта нет.
- Что ж. Довольно странно. А у тебя?
- Меня как только не звали. Мне без разницы.
- Тогда я буду звать вас Сергей, для конспирации. Вы не против?
- Я бы предпочел Антон, наверное. Да ладно. Чем черт не шутит. Сергей так Сергей.
Я подошел к статному старцу.
- Не представился, а имена выпытываю. Но мы же стихи пришли сюда читать. И с псевдонимами сработаемся. У вас с таким жизненным опытом, судя по виду, точно найдется пара.
- Меня не зовут по имени, так уж повелось. А псевдонимы мне без надобности. Зовите Львом, так уж нарекли отец с матушкой.
- Раз вы Лев, тогда я побуду Котом. Вы отсюда сами?
- Да нет уж. Лев, с поляны.
- Поляны?
- Поляны.
- Ясно.
- А вы, девушка?
- Прелесть отсутствия имени в том, - она свесила ноги с постамента, - что без имени ты можешь жить там, где пожелаешь. В каждой голове понемножку.
Она достала из кармана пачку сигарет и вынула из нее одну.
- Не угостите? Это вроде бы ментоловые?
- Да.
- Киньте мне тоже. В моих местах такими не торгуют.
Я поймал сигарету, лопнул в ней шарик и закурил. В такой морозный день одна прелесть закурить ментоловую.
- Я сегодня именниница, между прочим, - она выпустила дым.
Сергей оглянулся.
- Вам больше двадцати одного не дашь.
- Мне и не надо. Мне двадцать один и есть.
- Вы напоминаете мне одну девушку. Ей завтра столько же исполняется.
- И исполнится, можете не волноваться.
- Люди молодые, - Лев медленно подтянулся. - Может, стихи уже читать начнем?
- Да куда же торопиться.
- Не все еще мы друг о друге пронюхали.
- Вы, Сергей, уж точно местный?
- Нет, сказать по правде, не местный и даже не здешний.
- Все - и сплошные инкогнито.
Я докурил сигарету и вдохнул воздух, которого здесь так долго не было.
- Зимой тут стихи не читают.
- Сугробы. Холод.
- Да и темно тоже, дни вон сегодня на спад пойдут, - я теребил в руке окурок и ритмично по нему постукивал. - А вы знаете, Лев, почему зимой не сверкают молнии?
- Отчего ж. Читал, что сверкали лет пятьсот назад. Страшной были силы.
Сергей нервно почесал нос и посмотрел на безымянку.
- Не следите вы за новостями, наверное. В феврале прошлом прокатилась по Москве одна.
- Да что молнии. Разбудят всех, не по-божески. Зимой спят все. Зимой и ливни не постукивают.
Безымянка посмотрела на Сергея и улыбнулась.
- Давайте я первый. Это, конечно, плохие стихи.
- Плохие стихи, стихие плохи, стихии блохи. Кто знает, Кот, быть может, ваши сверкнут блошиной молнией зимою.
- Я даже не знаю, стихи ли это.
- Летом стихи, зимой проза, растают когда-нибудь.
