Алёна Половнева - Хюльдра
Бьорн, не прерывая поцелуя, снял Алису со стола и отнес на кровать. Снова вернувшись в свое тело, она с радостью и трепетом предвкушала то, что сейчас произойдет. На секунду оторвавшись от Алисиных губ, Бьорн потянулся вправо и вынул из ящика тумбочки блестящий квадратик и вопросительно посмотрел на Алису. Та кивнула.
Бьорн не стал стягивать с нее ни свитер, ни носочки.
- Слишком холодно, - сказал он ей на ушко, нежно прикусив мочку. Он запустил руки под свитер и своими большими ладонями принялся ласкать ее грудь, неожиданно быстро и смело. Под его прикосновениями кожа Алисы разгоралась, и ей казалось, что она вполне может избавиться от свитера.
Бьорн расстегнул молнию на своих джинсах, и немного приспустив их, обнажил уже твердый член. Алиса провела по нему легкими пальчиками, отчего у Бьорна вырвался сладостный стон.
- Помоги мне, - попросил он. Алиса откусила краешек у блестящего квадратика, вынула презерватив и, зажав кончик, ловко раскатала резинку от головки до основания. Это заняло у нее три секунды.
В следующее мгновение Бьорн взял ее умелые ладошки в свои, и, вытянув руки, ухватился за спинку кровати и своими, и ее руками. Еще одно мгновение у него ушло на то, чтобы бесцеремонно развести Алисины бедра, а ее саму вжать в матрас своим тяжелым телом. Без промедления Бьорн вошел в нее, так же, как до этого ласкал ее тело: смело и быстро.
Алиса коротко вскрикнула, на секунду испугавшись того, что он сделал: вошел слишком быстро и рано, ей показалось, что будет больно, как это бывало с ней обычно. Лишь спустя мгновение она поняла, насколько она возбуждена, и как плавно и мягко Бьорн двигается внутри нее.
Алиса и не предполагала, что ее тело на это способно.
Бьорн сменил темп и тактику: теперь, поняв, что не доставляет Алисе неприятных ощущений, он двигался внутри нее легко и резко, словно забивая сваи, и ее тело с благодарностью отзывалось на его движения, каждое из которых приносило еще больше удовольствия, чем предыдущее. Придавливая ее своим весом к кровати, Бьорн не давал ей ни выгнуть спину, ни двинуть бедрами ему навстречу. Недвижимая, лишенная инициативы, она отдалась ему, доверив свое тело его умениям.
Бьорн замедлил движение, но увеличил амплитуду, и Алиса вдруг с удивлением услышала, что кричит. Собственный голос подействовал на нее, как катализатор, и Алиса почувствовала приятную дрожь где-то под лобком, которая быстро охватила все ее внутренности и превратилась в нестерпимую сладкую муку. Алиса закричала и инстинктивно выгнулась всем телом, но не смогла подняться над матрасом ни на миллиметр: большое и очень тяжелое тело Бьорна лежало на ней сверху и продолжало свою умелую пытку. Тогда она попыталась ухватиться за что-нибудь рукой, чтобы выразить хотя бы часть ощущений другой частью тела, но не смогла: проворные и ласковые ладони Бьорна нежно, но крепко удерживали ее запястья.
Когда дрожь внутри Алисы стала стихать, и на крик больше не оставалось сил, она услышала шепот Бьорна. Он, изливаясь мутными потоками в разделявшую их резиновую перегородку, он шептал какие-то нежные норвежские слова. Что-то вроде «элскерь».
Прошла минута, прежде чем он отпустил ее.
Алиса обвила Бьорна ногами и руками и, пользуясь тем, что он не знает русского, принялась нашептывать ему всякие нежности. Она говорила, что любит его, что он самый красивый и талантливый, называла его своим солнышком и прочими глупыми прозвищами. Из глаз Алисы текли слезы, но она не замечала ничего, кроме того, что каждая клеточка ее тела поет счастливые похабные частушки.
Той ночью она рассказала ему все. Про своих демонов-хранителей Асю и Васю, про Лавровича, про то, как странно с ней обращаются люди, про попытки понять себя, о легенде про хюльдр, к которой она, в конце концов, обратилась, и на которой помешалась. Она поделилась тем, насколько бездарны были ее попытки составить хоть какой-нибудь сценарий, по которому можно будет построить свою жизнь. Она рассказала ему про провалы, которые последовали за этими попытками и про свое озлобление после этих провалов. Она даже посетовала на отчаяние, которое охватывало ее, когда все становилось только хуже и хуже. В общем, разнюнилась по полной.
- Я ни разу не спросила тебя, надолго ли я могу остаться, - спросила Алиса у засыпающего Бьорна. Ей казалось, что после всего, что она на него вывалила, он должен выставит ее за дверь немедленно. Или когда пропоют петухи.
- Навсегда. Оставайся навсегда, - прошептал тот, проваливаясь в сон.
Прошло три дня, прежде чем Алиса решилась позвонить Васе. Как ни странно, брат на удивление спокойно воспринял известие о том, что она все еще в Эурланне, в гостях у Бьорна, и не собирается никуда двигаться в ближайшее время.
- Я сделаю тебе визу, - сказал Вася, - ни о чем не волнуйся. Ты опять влюбилась?
- Не опять, а впервые, - сказала Алиса.
Она лежала на полу, задрав ноги на подоконник, и северное белесое солнце светило ей прямо в лицо. Бьорн на улице зачем-то измерял расстояние между елками.
- Он норвежец? – строго спросил Вася.
- Он – Бьорн Йоргесен. Тот самый. Это действительно он.
- Вези его сюда, - приказал Вася, - я хочу с ним познакомиться! Спрятал мою сестру на каком-то фьорде, как будто это нормально!
- Ой! – весело хрюкнула Алиса, - можно подумать, ты по мне соскучился! Ты хочешь с ним про эти ваши выдержки и фокусы поболтать!
- Конечно, хочу, - рассмеялся Вася, - и тебя я давно не видел. Как ты там хоть выглядишь?
- Точно так же, только сосновые иголки в волосах запутались.
Распрощавшись с братом, Алиса встала с пола и распахнула окно.
- Что ты делаешь? – спросила она.
- Гамак хочу повесить, - ответил Бьорн, - может, он тебя затормозит, если ты снова выберешься погулять при луне?
Позавчера ночью Алиса, не просыпаясь, встала с кровати, спустилась по винтовой лестнице со второго этажа и ушла в лес. Она шла так решительно, уверенно и быстро, что Бьорн едва успел поймать ее на краю его участка. Он тряс ее и даже легонько ударил по щекам несколько раз, прежде чем Алиса очнулась от наваждения. Остаток ночи она просидела в кресле, дрожа от холода и недосыпания, боясь уснуть и уйти еще куда-нибудь. Бьорн тридцать четыре раза велел ей не беспокоиться и ложиться спать, пообещав, что не даст ей уйти далеко.
- Жаль, что у меня с собой не было фотоаппарата, - сказал он ей за завтраком.
Алиса ожидала чего угодно. Например, что он обзовет ее психопаткой, отвезет в Осло и сдаст на руки Васе, запретив приближаться к Эурланнсфьорду. Или впредь будет относиться к ней настороженно, как к буйной сумасшедшей, и попрячет все ножи. Но Бьорн искренне веселился и недоумевал, почему она хмурится.
- Я – лунатик, - буркнула Алиса.
- Это зов крови, - развеселился Бьорн, - хвостатый народ тебя к себе манит. Кстати, в лесу с тобой ничего страшного не случится. Гораздо неприятнее будет, если ты выйдешь на дорогу. Надеюсь, к асфальту тебя не потянет? Среди твоих предков не было дальнобойщиков?
Алиса рассмеялась. Эти дни они прожили в блаженной неге: она сварила ему борщ, а он прокатил ее на своей моторке по Согнефьорду. Вода была зеленой, небо лавандовым, а солнце таким горячим, словно оно забыло, что скоро кончается август и ему положено скромничать. Заглушив мотор, они лежали на дне лодки, обнявшись, и смотрели в небо. Когда упали сумерки, Алиса, совершенно позабыв, что почти не умеет плавать, нырнула в воду прямо в одежде. Бьорн смеялся над ней, а она декламировала ему сказку про русалку и солдата на русском и, цепляясь за край лодки своими белыми до прозрачности руками, притворялась, будто хочет соблазнить его и увлечь за собой на дно.
Чтобы Алиса перестала бояться саму себя, Бьорн устроил ей фотосессию в лесу. Она ходила босая и растрепанная между стволами деревьев, карабкалась на камни, валялась на мхе. Сначала на Алисе был свитер Бьорна, потом она стянула его, оставшись в длинной майке и трусиках. Разыгравшись, Алиса стянула с себя и эти ненужные лоскуты, а Бьорн отложил камеру, и они занялись любовью прямо на камне, на котором успели отщелкать чуть больше двухсот кадров. Алиса чувствовала спиной холод камня, а животом – жар Бьорна и из этой гармонии противоположностей родилось нечто ранее неиспытанное. Это было похоже на то, как она растворилась в окружающем ее пространстве, частью слившись со своим любовником, частью – с природой, когда Бьорн впервые ее целовал. Только теперь здесь был замешан оргазм.
«Палеокортекс. Он знает, что со мной делать. Что говорить. Куда целовать. Он меня не боится. Информация о таких, как я, записана в его древней подкорке. Память поколений».
В тот момент Алиса верила в сочиненные ею же сказки.
Гамаку не хватало длины, и Бьорн, оставив бесплодные попытки закрепить его, растянул его на земле, прикидывая возможности. Он хватал то один край, то другой, разглядывал его то с одной стороны, то с другой. Алиса смеялась над ним и над его суетливостью, свесившись из окна, а он лишь смущенно улыбался в ответ.
