Александр Бушков - Из ниоткуда в никуда
— Ах, вот оно как... — не без ехидства усмехнулся Канцлер. — Ну что же, вычислить болтуна несложно. Поскольку те, кто делал эти анализы, давным-давно умерли — это были не лары, а антланцы, — допущенных к тайне осталось всего четверо. Я вам ничего не говорил. Если бы об этих анализах вам проговорилась Яна, рассказала бы и все остальное — но вы-то явно знаете только об анализах... Остается одна-единственная персона, которую мы оба прекрасно знаем. Диамер-Сонирил ни за что ни за что не проболтался бы. Каковая после ведра келимаса способна разболтать государственные тайны тому, кого считает достойным доверия... — он тоскливо вздохнул. — И ничего с той персоной сделать невозможно... Значит, он вам рассказал только об анализах?
— Только, — сказал Сварог. — А потом в совершенно открытых данных я обнаружил, что обе планеты со значительной частью прилегающего космического пространства объявлены запретными зонами. Летать туда категорически запретно кому бы то ни было — только с вашего личного разрешения.
— И с разрешения Императрицы тоже, — буркнул Канцлер. — После ее совершеннолетия.
— Ну что же, — сказал Сварог. — Не так уж и давно, когда я был этаким искателем приключений, я бы попросту взял разрешение у Яны, сел в виману и полетел туда сам... — он вздохнул. — Но что-то я в последнее время повзрослел, Канцлер, и потерял любовь к приключениям... Так могу я эту тайну знать или нет? Если Нериада — запретная зона, каким образом эти чертовы камни-компьютеры попали на Талар? Или — еще до Шторма?
Канцлер долго молчал, глядя в стол, задумчиво прикусывая губу. Потом сказал с той же бесстрастностью:
— Ну что ж, лорд Сварог, вас все равно давно пора зарезать за то, что вы вызнали кучу государственных тайн. Одной больше, одной меньше — это вашего положения не изменит... — он поднял голову. — Извините, это я так шучу. Если я вас зарежу, потеряю ценного сотрудника, да и Яна мне в жизни не простит. Шутка.
— Я понимаю, — сказал Сварог. — Сам иногда шучу... не без цинизма. Как начальнику восьмого департамента позвольте осведомиться: мой предшественник эти тайны знал?
— Нет.
— Даже так? — вырвалось у Сварога.
— Даже так, — жестко сказал Канцлер. — Ну а вас придется в эти тайны посвятить — и потому, что времена сейчас другие и оттого, что я на вас возлагаю некоторые надежды. Коли уж вам удавались некоторые предприятия... Ну, так вот, дело обстоит следующим образом. До Шторма все четыре планеты были обитаемы. Правда, Империи не было. Ни на одной планете не было единого правителя. Судя по сохранившимся скудным данным, у них тогда было нечто вроде Виглафского Ковенанта, только называлось иначе: Лига Четырех Миров. Прав и возможностей у Лиги было вроде бы чуточку побольше, чем у Ковенанта, но подробностей мы не знаем. Кроме того, есть старые хроники, где упоминается о «застрявших на Таларе и Сильване после Шторма обитателях Нериады и Тетры». Так что все четыре планеты были обитаемы.
— Значит, и межпланетное сообщение было?
— Да, безусловно, — сказал Канцлер. — Они успели к тому времени открыть антигравитацию... но эти сообщения не успели развиться настолько широко, как, скажем, нынешнее морское и речное сообщение на земле, где в плавание может отправиться любой желающий, были бы деньги. Главным образом служебные поездки, а туризм — для очень уж важных персон или толстосумов. Ну, потом грянул Шторм... Межпланетные корабли наши предки смогли создать вновь лишь лет через триста после Шторма. Когда, собственно, Империя и возникла в нынешнем ее виде. Естественно, последовали — экспедиции... Что обнаружили на Сильване, объяснять не стоит, вы о ней и так все знаете. С Тетрой, если можно так выразиться, обстоит понятнее всего. То есть мы до сих пор не знаем, что ее привело в нынешнее состояние, но, по крайней мере, точно знаем, что же там происходит. Случился какой-то жуткий катаклизм, после которого планета превратилась в сущий ад. Из атмосферы почти полностью исчез кислород, его там теперь тысячные доли процента. В основном — углекислый газ. Температура на поверхности постоянная, около четырехсот градусов, естественно, тепла. Озера из легкоплавких металлов, потоки серы, кислотные дожди, пелена облаков из всевозможной химической дряни... В таких условиях не могло сохраниться ничего живого да и все материальные следы цивилизации погибли. И никаких тайн. Запретной зоной ее сделали исключительно для того, чтобы туда не совались искатели приключений. А вот Нериада... это, знаете ли, одна сплошная тайна. Первые экспедиции вернулись с радостными докладами: ситуация обстоит примерно так, как на Таларе, то есть, на земле — более половины населения пережило Шторм, восстанавливаются государства, хотя и примитивные, плавают корабли, колосятся поля... Замки, короли, рыцари и крестьяне... Разъезжают купцы, охотники стреляют оленей... В общем, глядя со стороны — нормальная жизнь. Но лет через пятьдесят стало ясно, что жизнь та совершенно ненормальная... Она с т о и т н а м е с т е.
— Как это? — тихо спросил Сварог.
— Тогда еще не все понимали, но когда прошли не просто столетия, а тысячелетия, поняли: что-то крепенько не так... Там полностью отсутствует какой бы то ни было технический прогресс. Абсолютно. Конечно, что уж от вас-то таить, и на Сильване, и на Таларе мы технический прогресс чуточку... подтормаживаем. Но он существует и проявляет тенденцию к развитию. На Нериаде мы в этом плане не делали ничего. Абсолютно ничего. Однако, если просмотреть фильмы, снятые пять тысяч лет назад и вчера, вы не увидите никакой разницы. Я потом дам вам фильмы...
За пять тысяч лет не изменилось н и ч е г о. Вы понимаете? Н и ч е г о. Множество поколений сменилось — но и замки, и дома, и крестьянские лачуги словно бы те же самые. Абсолютно не меняется мода — они и сегодня одеваются так, как их предки пять тысяч лет назад. Ничуть не изменилось оружие, корабельная оснастка и сами корабли, орудия ремесленников и крестьян. У них нет никакого искусства. Вообще. Только ювелиры — опять-таки пять тысяч лет работающие по одним и тем же шаблонам. И науки практически нет.
Наконец, они никогда не воюют. Вообще. Хотя всякий король содержит и рыцарские дружины, и алебардщиков с лучниками, — Канцлер тяжко вздохнул. — Вот так примерно выглядит Нериада. Это, безусловно, люди: они играют свадьбы, рожают детей, пашут землю, прокладывают дороги, строят дома — но поколение за поколением продолжается одно и то же. Мы их исследовали — самые обыкновенные люди, без малейших патологий. И в то же время — словно бы и не люди. С ними невозможно общаться — они абсолютно не в состоянии говорить на отвлеченные темы, разговор всегда вертится вокруг профессиональных занятий собеседника. И все. Мне приходилось с ними общаться. Поверьте на слово — впечатление жуткое.
Напоминают роботов с куцей программой. Мы у них выявили и супружеские измены, и преступность — но и то, и другое постоянно держится на некоем уровне, будто задан определенный процент на шлюх и разбойников. Словно кто-то давным-давно определил: должен существовать определенный процент рыцарей, пахарей, ремесленников, проституток, бондарей, и так далее, и так далее... Черт, они даже не дерутся, хотя в кабаках пьют — но опятьтаки и здесь все выглядит так, словно в графе «кабацкие гуляки» поставлена определенная цифра. Ни песен, ни шуток. Танцы и музыка, правда, есть — н е и з м е н н ы е. Нет, кстати, ни религий, ни ч е р н ы х культов. Ни следа магии. Самое интересное, что нет ни роста населения, ни основания новых городов и сел. Почему население держится примерно на одном и том же уровне, никто понять не может. Чего ни коснись — никто ничего не может понять. — Канцлер глянул на него с любопытством: — Надеюсь, вы не станете с ходу предлагать никаких скороспелых версий?
— Никаких, — угрюмо сказал Сварог. — За пять тысяч лет их наверняка выдвинули столько...
— Наоборот, очень мало, — скупо усмехнулся Канцлер. — Для многочисленных версий нет основы. Все версии быстро сводятся к одному: существует некий фактор, воздействующий на сознание людей и превращающих их в... то, что они есть. Вот только этого фактора так и не обнаружили. Брали кровь на анализ у людей и животных, пробы воздуха, воды, земли, исследовали космические излучения, магнитное поле планеты... и многое, многое другое. Ничего не нашли. Хотя — этот загадочный фактор безусловно е с т ь... В этом все твердо убеждены.
— На каком основании?
— В свое время, достаточно давно, кто-то из тогдашних министров решил, что следует назначить имперских наместников и на Нериаду, — сказал Канцлер. — Коли уж там существуют короли и государства... Наместников они приняли, как приняли и то, что находятся под властью
Империи. Крайне равнодушно приняли. Пожали плечами, пробормотали что-то вроде: «Ну, раз надо, значит, так тому и быть...» — и ни малейшего протеста. Естественно, и наместники, и их многочисленный штат состояли сплошь из разведчиков и экспертов. Одновременно заслали туда агентов, которые крайне успешно внедрились — у них тоже, случается, люди переезжают в другие города и села... Никаких интересных результатов. Женщины, простите за вульгарность, дают, мужчины пьют с нашими агентами в кабаках... но невозможно извлечь хоть какую-то пригодную информацию. Потому что, как я уже говорил, разговоры крутятся исключительно вокруг собственной профессии или профессии собеседника, домашних дел, на манер «А у меня баба горшок разбила», «А у меня корова забор сломала». Среди дворянства — то же самое. Бесконечные разговоры о родословной, о предках, о том, кто сколько может выпить вина, кто кому изменяет и с кем. Дуэлей, кстати, тоже нет. Один из наместников писал в отчете, что дворцовый бал напоминает ему музыкальный ящик с движущимися фигурками — видели такие? Ну вот... Ни поэтов, ни острословов, ни интриг. Менестрели, как выяснилось, поют те же песни, что тысячу, две, три назад. Потом, примерно через год, началось что-то непонятное. И от наместников, и от агентов, и от ученых лавиной посыпались просьбы их отозвать. Послали комиссию. Все, с кем ее члены разговаривали, отвечали одинаково: они сами чувствуют, что тупеют. Даже между собой начинают разговаривать на уровне местных, один человек вдруг обнаружил, что стал читать с трудом и плохо понимает прочитанное, другой — что не может более производить статистические вычисления, третий, на досуге давно баловавшийся поэзией, внезапно словно бы разучился сочинять стихи... И тому подобное. Комиссия сделала вывод, что наши люди начинают о п у с к а т ь с я на уровень м е с т н ы х. Изложено это, конечно, было более наукообразно, но смысл именно таков. Всех срочно оттуда отозвали, и дома они очень быстро пришли в норму... но еще до того стали объектами тщательнейших исследований, опять-таки не обнаруживших никаких следов фактора.
