Джана Астон - Тот Самый
– Договор, – соглашаюсь я. – Однако, завтра Орлы играют с Кардиналами, так что я буду доступна для минета только в перерывах между таймами.
– Тебе нравятся Орлы? – В его глазах вспыхивает интерес.
– Я люблю их. Я привыкла смотреть игры с отцом каждые выходные с самого детства. – Я смеюсь. – Можешь поблагодарить за это Финна.
– Как так? – Он вопросительно выгибает бровь.
– Однажды он пришел к нам домой, когда мне было, может, двенадцать лет, и на нем была джерси Орлов. Так что конечно я сказала ему, что обожаю футбол.
– Конечно, сказала.
– До этого я ни разу не смотрела игру. Но Эрик услышав мои речи Финну, предложил рассказать нашему папе о моем неуемном желании смотреть с ним футбол по воскресеньям. – Я пожимаю плечами. – Закончилось все тем, что теперь я обожаю Орлов.
Он усмехается.
– Я дал ему ту джерси. Финна никогда не интересовало ничего, кроме бега.
– Так ты непреднамеренно изменил ход моей жизни десятилетие назад, – стону я, смеясь.
– Я бы намеренно изменил ход твоей жизни, дай ты мне шанс. – Он хмурится. – Забудь. Слава богу, я не был с тобой знаком ранее. А то Эрик убил бы меня.
– Вероятно, – соглашаюсь я.
Его голубые глаза блестят в тусклом свете стояночных огней парковки, и кажется, крошечное авто стало еще меньше. Сойер почти что выбивает воздух из моих легких, а я не привыкла к подобному. Обычно это я ошеломляю людей, а не наоборот. От его близости мое сердце стучит быстрее, но я не могу не волноваться о том, что эти отношения слишком просто складываются, Сойер чересчур идеален, и вероятно, громовые тучи вот-вот начнут собираться над нами.
Тридцать третья глава
Мы выходим из паркинга рука об руку и минуем мэрию, направляясь к Ридинг Терминал Маркет. Это всего в полумиле отсюда, буквально в паре кварталов. И на улице достаточно холодно, чтобы мы ускорились, но не настолько, чтобы эта прогулка стала неприятной.
В секунду, когда мы входим через двери рынка со стороны двенадцатой улицы, нас поглощает обычный рыночный хаос. Толпы народа, кучи туристов и местных. Аромат еды доносится со всех уголков огромного пространства. Владельцы магазинчиков предлагают продегустировать их товар, стоя возле прилавков. И знаете, мне нравится эта суета.
– Давай купим мороженого. – Я дергаю Сойера за руку и киваю в направлении лавки Бассета, подпрыгивая на носочках от переполняющего волнения.
– Мороженое? Сейчас полдень, и мы еще не обедали.
Я замираю как вкопанная и умоляюще смотрю на него.
– Ты убийца хорошего настроения.
– Мы можем купить пинту мороженого, чтобы съесть попозже, – предлагает он, и я делаю шаг назад.
– Постой, парень! Я не уверена, что у нас, – я указываю на него, а затем на себя, – сложится.
Он закатывает глаза и позволяет мне тащить себя к лотку Бассета. Мы толкаемся в толпе, пока идем в нужном направлении, а затем я разглядываю меню. И снова я прыгаю на пальчиках, пытаясь заглянуть через головы людей. Возможно, я хочу вишневую ваниль. Нет, манго. Я не в настроении для мятно-шоколадного.
– Малиновый трюфель, – уверенно говорю я парню за прилавком, когда подходит наша очередь. – Сойер? – Я оглядываюсь через плечо. – Ты какое хочешь?
– Я хочу кофе, – отвечает он. Я просто качаю головой и хватаю свой рожок, а затем мы возвращаемся к кофейне "Кофе старого города", и Сойер покупает себе кофе.
– Теперь счастлив? – спрашиваю я, пока он делает глоток, а затем слизываю мороженное возле края рожка. – Ты получил свой скучный кофе.
Его взгляд пристально следит за моим языком перед тем, как парень отвечает.
– Не скучный. Это качественный кофе, выпускающийся лимитированными партиями. Ты упускаешь этот нюанс.
– Упускаю? – спрашиваю я, и зная о том, что он очарован манипуляциями моего языка, скольжу кончиком к вершине конуса, при этом наклонив голову так, чтобы глядеть Сойеру прямо в глаза.
– Мило, мисс Сапожки. Очень мило. – Он щелкает по кончику моего носа пальцем и затем хватает меня за свободную руку, и мы идем исследовать рынок дальше.
Мы ходим вдоль рядов, начиная со стороны улицы Фильберт и заканчивая возле выхода на улицу Арч. Я покупаю кулинарную книгу и кухонный таймер для мамы на Рождество, пока Сойер выбирает керамическую посуду для своей матери. Мы останавливаемся, чтобы съесть чизстейк (булочка с нарезанным стейком и сырно-луковым соусом, типичное филадельфийское блюдо) в Спарто. Сойер заказывает проволоне, я же уиз. Все столики заняты, так что мы находим место возле прилавка и едим чизстейки стоя. Большим пальцем Сойер вытирает следы соуса с моей щеки.
А после того, как заканчиваем есть, мы продолжаем делать покупки. Сойер покупает стейки на ужин, и напоследок мы выбираем свежие булочки и хлеб в булочной Бейлера. Очередь в булочной довольно длинная, но я рада подождать, прислонившись к груди Сойера и наблюдая за тем, как работают пекари, формируя пончики. Краем глаза я замечаю, что пара женщин бросают на Сойера голодные взгляды, но такое не впервые. Даже если говорить только о сегодняшнем дне. Я не могу их винить, но это наталкивает меня на размышления.
Я вспоминаю, как Финн сказал, что я быстро укротила Сойера или что-то в этом роде. Я думаю о реакции Эрика на то, что мы с Сойером встречаемся еще до того, как мы на самом деле стали встречаться. Сейчас он немного успокоился, но все же.
Блондинка перед нами в очереди бросает еще один взгляд на моего парня, и я отстраняюсь от его груди, чтобы можно было взглянуть Сойеру в глаза. Моя рука остается на его талии и притягивает его тело ближе.
– Что? – спрашивает он, накрывая ладонью мой затылок и разминая пальцами кожу.
Я откидываю голову так, чтобы видеть его и убираю одну руку от его тела, чтобы иметь возможность указать пальцем парню в лицо. – Просто чтобы прояснить вопрос, скажу, ты – мой.
Он улыбается в ответ.
– Ты в некотором роде маленькая пещерная женщина.
– Я серьезно.
– Ты очаровательна.
Мы смотрим друг на друга молча, пока он не наклоняется и не целует меня.
– Твой, – соглашается Сойер, когда мы отстраняемся. – Но я думал, что обозначил это, еще когда хакнул твой Facebook.
– Мило, Камден.
Тридцать четвертая глава
– Эверли, дорогая, когда Сойер приедет?
Сегодня Рождество, и моя мама прыгает по кухне, одновременно перемешивая содержимое кастрюли на плите, смешивая салат в миске на столе и заталкивая противень в духовку.
– Он будет здесь к четырем, как раз к обеду, не волнуйся. – Мама любит принимать гостей, к тому же она в экстазе от моего нового парня. Не думаю, что я приводила домой кого-то из университета за последнее лето. Так что ее волнение не удивительно.
Я открываю контейнер со всеми рождественскими печеньками и начинаю раскладывать их на блюда, что приготовила мама.
– Он говорил, что ждет не дождется попробовать мою лазанью! – хвастается мама, и я роняю печенье на пол.
– Что? – спрашиваю, нагибаясь, чтобы подобрать печенье и выбросить в мусорку.
– Он сказал, что ты часто восхищенно вспоминаешь о моем рецепте лазаньи. – Она аж светится. – Я даже не знала, Эверли, что она тебе так нравится, иначе готовила бы ее на все твои каникулы. – Мама еще раз помешивает еду в кастрюле, дважды ударяет деревянной ложкой о край и затем кладет ложку на подставку рядом с плитой.
– Гм, когда это было, мам? – Я наклоняю голову и сжимаю переносицу, от движения мой хвостик раскачивается. – Я спрашиваю о том, когда ты болтала с Сойером?
– О, мы не болтали. Мы переписывались. На FB.
– Мама, это Facebook, а не FB. И тебе не следует переписываться с моим парнем, это странно.
– Я знаю, что это Facebook, Эверли. Но забавнее называть его FB, не думаешь?
– Нет. – Я качаю головой. – Не очень.
– В любом случае, он мне написал.
Мне приходится сдерживать стон. Я хочу его убить. Интересно, есть на Facebook функция оповещения об убийстве. Я могла бы меньше волноваться о своих вызывающих фото в ленте. Это? Вот об этом мне стоит волноваться.
– О чем еще вы двое переписывались? – спрашиваю я, и мой голос звучит выше, когда закрываю один контейнер с печеньем и открываю второй.
– Да ни о чем, Эверли. Он прислал мне сообщение, интересуясь, что принести сегодня. Вот и все.
– Вот и все, – повторяю я.
– И я отправила ему несколько фото. Ты была таким милым ребенком. Прошла вечность с тех пор, как я знакомилась с кем-то новым, кому можно было бы показать твои снимки. – Она вынимает разделочную доску из шкафчика.
– Мама! – кричу я в ужасе.
– Шучу, Эверли. Я просто шучу. – Она качает головой и вынимает овощи из холодильника, размещая их на доске. – Я никогда не видела, чтобы ты была столь возбуждена. – Она усмехается мне, а ее глаза сверкают. – Он, должно быть, совершенно другой.
Я медленно опускаю голову в легком кивке.
