Сьюзен Янг - Программа
Джеймс был мастером в этой игре. Он точно знал, что делать, и часто дурачил нас, чтобы мы все крикнули «Ерунда!», а потом выяснялось, что он говорил правду. От этих воспоминаний карты дрожат у меня в руке.
- Знаешь, как играть? - спрашивает Риэлм.
Я киваю, но не могу ответить.
- Ерунда, Слоан! - часто кричал Джеймс, хлопая рукой по столу. - Ты — самый худший обманщик в мире! - Он с Брейди истерически смеялись, и я даже не выкладывала карты на стол. Я просто брала колоду. Доходило до того, что я и не пыталась обманывать, потому что Джеймс всегда раскалывал меня. Всегда.
- Твоя очередь, - говорит Риэлм, пихая мой локоть.
Я смотрю на карты и вижу, что должна положить десятку. У меня есть десятка треф, но я вынимаю двойку бубен и кладу ее на стол.
- Одна десятка, - говорю я.
Тишина длится совсем недолго, а потом ходит Шеп, рядом со мной.
- Один валет, - говорит он. Потом ходит Дерек, и игра продолжается, но я так и смотрю на свою десятку.
Некому больше крикнуть мне «ерунда».
Часть 2. Глава 5
Сейчас понедельник, утро, я в Программе уже полторы недели, и за своим столом сидит и мило улыбается доктор Уоррен. До сеанса я постаралась съесть столько еды, сколько могла, в надежде, что это ослабит эффект лекарства. Но я уже начала чувствовать тяжесть в теле, из-за чего обмякла на стуле.
- Вы с Джеймсом вступали в физическую связь? – спрашивает доктор Уоррен.
Я смеюсь.
- В нашей школе не занимались физическими упражнениями.
- Это не то, что я имею в виду, Слоан.
Конечно, я понимаю, что она имеет в виду, но это не ее дело. Я не доверяю доктору Уоррен.
- Что в таблетках? – спрашиваю я.
Она вздыхает.
- Мы каждый раз возвращаемся к этому. И ответ всегда один и тот же. То, что поможет тебе расслабиться.
Я медленно качаю головой.
- Нет, - говорю я, - больше, чем только это. Они заставляют меня говорить с вами, даже хотя я и не хочу.
Доктор Уоррен долго смотрит на меня, ее глаза сканируют меня, как будто она взвешивает ответ.
- Давай вернемся к Джеймсу, – говорит она. – Разве ты не о нем по-настоящему хочешь поговорить?
Я вздрагиваю, услышав его имя, мне снова напоминают, как сильно я скучаю по нему. Кабинет становится прозрачным, воспоминания четче, чем мир вокруг меня. Я бы сделала все, чтобы вернуться к нему.
- Да, - я сдаюсь и отвечаю на вопрос. – У нас с Джеймсом была физическая связь. Он – тот тип, который предпочитает физический контакт.
- Это я уже поняла.
Мне не нравится то, как она говорит это, как будто без Джеймса я все еще была бы девственницей и сейчас сидела бы дома с родителями и пекла печенье.
- Именно я хотела этого, если вам нужно знать. Он был бы не против того, чтобы подождать, - тут я замолкаю, - ну ладно, он был бы не против того, чтобы подождать чуть дольше.
- Вы были осторожны?
Я кривлю губы.
-Да, мама. Мы всегда использовали презерватив, потому что никогда не захотели бы родить ребенка в этом запутанном мире.
- Презервативы не всегда…
- Слушайте, – говорю я, - я знаю статистику, но мне теперь вряд ли стоит об этом волноваться, разве нет?
Голос у меня звучит резко, и доктор Уоррен отворачивается. Я разозлилась из-за того, каким она представляет себе Джеймса, и я хочу все ей разъяснить. Я хочу сказать ей, что она может только мечтать о том, чтобы в ее жизни был кто-то, похожий на него.
- Может, мы можем поговорить о твоем первом поцелуе.
Я ухмыляюсь и сворачиваюсь в клубок. Лекарство расслабляет мои напряженные мышцы, снимает все запреты.
- Ты первой поцеловала его? – спрашивает доктор Уоррен, как будто она моя лучшая подруга.
- Нет, - говорю я, сердце громко стучит у меня в ушах. – Я была бы слишком напугана. Слишком стеснительна. Джеймс тогда был то горяч, то холоден. Я не знала, что думать.
Доктор Уоррен откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, и улыбается.
- Расскажи об этом, Слоан. Расскажи мне все.
Я понимаю, что она права: я действительно хочу поговорить о Джеймсе. И как только я начинаю, я готова оставаться с ним целую вечность. Даже если только в моих мыслях.
- Он часто посылал мне записки, - говорю я. – После того, как он признался в своих чувствах, он оставлял записки у меня под подушкой. Письма, которые он писал мне. Сначала было больше похоже на то, что он ругается со мной. Он рассказывал о том, как его бесит то, что я ему нравлюсь, но в следующей строчке объяснял, что это из-за того, что все время он скучал по мне.
Я смеюсь.
- Он много говорил о том, чтобы поцеловать меня. Говорил, что, может, нам улизнуть в кино, только вдвоем.
Доктор Уоррен делает запись в папке.
- Джеймс кажется сложным человеком.
- Вообще-то все наоборот. Он хочет, чтобы все был проще, а то, что мы с ним встречались… это все усложняло.
- Как долго приходили письма?
- Почти каждый день в течение месяца. Но через несколько недель я начала оставаться с ним в одной комнате. Мы шутили, действительно смотрели друг другу в глаза. Брейди говорил, он был рад, что я прекратила странно себя вести, и мне казалось, он знает. Что он должен был заметить, как мы с Джеймсом смотрим друг на друга.
- В первый раз, когда мы с Джеймсом поцеловались, – говорю я, - он сказал мне, что с этого момента он всегда будет должен целовать меня. Только меня. Я чувствовала себя такой особенной, такой любимой. Но потом я начала беспокоиться, что, может быть, я читаю о поцелуях слишком много. Я так боялась потерять его, а он ведь даже не был моим.
Через неделю Джеймс заехал за нами с Брейди, чтобы отвезти нас на реку, но Брейди в последнюю минуту передумал, сказал, что у него свидание, но мы с Джеймсом должны поехать. Мы едва дождались, пока он выйдет из комнаты, чтобы отправится в путь, но я нервничала. Джеймс ничего не говорил о поцелуе, и больше писем я не получала.
Джеймс отвез нас туда, и по пути мы не разговаривали. На мне был купальник. Под футболкой и шортами, даже хотя я и не планировала заходить в воду. Мы как будто притворялись, что будем делать то же, что и каждое воскресенье. Когда мы приехали, Джеймс расстелил для нас покрывало, выложил на него из рюкзака немного еды, и потом разделся, оставшись в плавках. Он пошел купаться, оставив меня там.
- Но почему он был так холоден, ведь он уже поцеловал тебя? – спрашивает доктор Уоррен.
Я смотрю ей в глаза.
- Джеймс… как бы силен он ни был, он очень боится быть брошенным. Когда ему было восемь лет, его мать оставила его в машине на вокзале.
Я резко вздыхаю, чувствуя его боль.
- Она так и не вернулась. Кто-то услышал его плач, позвал полицию. Я не уверена, что после этого он мог кому-то доверять. Только мне с Брейди.
Я всхлипываю.
- А Брейди тоже его подвел.
Доктор Уоррен кивает, как будто она поняла, но я не уверена, что это так. Никто не понимает Джеймса, кроме меня.
- А что случилось в тот день у реки? – тихо спрашивает она.
- Когда Джеймс был в воде, - продолжаю я, - я подумала о том, чтобы спрятать его одежду – глупая шутка, чтобы развеселить нас, нарушить неловкое молчание. Так что я схватила его шорты и встала, готовая убежать с ними. Но потом что-то выпало из кармана и приземлилось в траве.
- Что это было? – спрашивает доктор Уоррен, выглядя заинтересованной.
- Кольцо. Глупое пластиковое кольцо с блестками. Я держала его в руках и думала, для чего оно ему нужно. Я уселась на покрывало и стала рассматривать его, ревнуя к девушке, которой оно, по-видимому, принадлежало. Потом я почувствовала, как на меня капает вода, и увидела, что надо мной стоит Джеймс, вытирает волосы полотенцем.
Я позволяю ожить этому воспоминанию, слова вырываются из меня без моего разрешения. Внутри себя я все это вижу, я помню каждую секунду.
- Что это у тебя? – спросил Джеймс. Когда он увидел кольцо, он отбросил полотенце.
- Ты роешься у меня в карманах, Слоан?
- Нет, я… - но я замолчала, чувствуя ревность. – Чье это кольцо?
Джеймс рассмеялся и сел рядом со мной, его бедро прижалось к моему, когда он наклонился, чтобы взять кольцо у меня из рук.
- Тебе не следует шпионить, - пробормотал он.
- Ты не ответишь мне?
Он посмотрел на меня.
- Это для тебя, глупенькая, - сказал он, улыбнувшись. – Я его взял для тебя.
Я уставилась на него, пытаясь сообразить, говорит ли он правду, но потом он взял кольцо у меня из рук и надел мне на палец. Джеймс наклонился ко мне, остановившись, когда бы совсем близко.
- Теперь мы можем поцеловаться? – спросил он. – Ты не против?
Сидя напротив доктора Уоррен, я закрываю глаза, вспоминая, какими теплыми были губы Джеймса на моих губах, как его язык коснулся моих губ, до того, как я приоткрыла их, пустила его. Позволила ему уложить меня на покрывало, а его губы находили мои, снова и снова, нежно, но настойчиво.
Я больше никогда не почувствую такой страсти от Джеймса. Я никогда не буду той девушкой. У меня по щекам начинают катиться слезы, я плачу, вспоминая о Джеймсе. Скучая о себе. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, но вместо этого я, наоборот, все теряю – я наблюдаю за своей собственной смертью.
