Гладков - Толкование Евангелия
приятное для Него
благоухание (Лев. 2, 2 и др.), они могут умилостивить Его и отвратить от себя страшные последствия Его гнева. Итак, страх перед грозным и мстительным Богом — вот что служило руководящим началом в жизни ветхозаветных людей, и потому все отношения их к Богу выражались в словах:
бойся Бога (Еккл. 12, 13).
Христос же проповедовал Бога любви и всепрощения — Бога, идущего навстречу заблудшему грешнику, чтобы довести его до раскаяния и исправления, Бога, прощающего всех искренно кающихся и радующегося обращению каждого грешника на путь истинный, Бога, с радостью принимающего в Свой дом возвратившегося с покаянием блудного сына, Бога, подающего надежду спастись даже таким грешникам, которые, по преклонному возрасту своему, стоят одной ногой в могиле и потому не смеют уже и надеяться на милосердие Божие, Бога, вводящего в Царство Небесное разбойника, покаявшегося только на кресте, перед последним предсмертным вздохом своим! Словом, Христос проповедовал Бога любви, и все отношения людей к Нему выражал в двух словах:
люби Бога. Какая же громадная разница в понятиях о Боге, ветхозаветных и принесенных на землю Христом! По закону Моисея надо было воздерживаться от грехов из-за страха жестокой казни от мстительного и грозного Судьи, а по заповедям Христа — из-за свободного желания исполнять волю Того, Кого любишь всем сердцем, всей душой своей.
И во взаимных отношениях людей какая громадная разница между законами Моисея и заповедями Христа! Именем Бога Моисей говорил своему народу:
Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя (Лев. 19, 18). Хотя этим законом евреям предписывалось любить только евреев, но мы не сомневаемся, что Бог внушил Моисею заповедь о любви ко всем вообще людям. Евреи поняли превратно эту заповедь, быть может, вследствие неудачной редакции ее и потому ненавидели людей других народностей, презирали их и даже предпринимали очистительные омовения после неизбежного соприкосновения с ними. Насколько ниже себя они ставили всех не евреев, видно из следующего закона их:
Не ешьте никакой мертвечины; иноземцу, который случится в жилищах твоих, отдай ее, он пусть ест ее, или продай ему (Втор. 14, 21). А что чувство жалости к врагам было недоступно сердцам ветхозаветных евреев, видно из повеления Моисея убить после войны с мадианитянами всех пленных мужчин, даже мальчиков, и всех замужних женщин и вдов (Чис. 31, 17).
Христос же заповедал нам любить всех людей, к каким бы народностям они ни принадлежали, любить даже врагов, благо творить ненавидящим нас и молиться за обидчиков и притеснителей. Прощаясь со Своими Апостолами, Он сказал:
любите друг друга так,
как Я возлюбил вас (Ин. 15, 12). А возлюбил Он всех людей так, что отдал Себя в Жертву им и, когда не понявшие ни Его, ни учения Его, распинали Его, Он молился за них:
Отче! прости им, ведь они
не знают, они не понимают,
что делают (Лк. 23, 34).
Восстановляя Царство Божие на земле, Он восстановил и забытый устав этого Царства:
трудись! люби Бога! люби ближнего! Этим уставом люди должны руководствоваться во всех своих делах. Трудясь не только для себя, но и для других, любя Бога и друг друга, они должны постепенно объединяться в одну всемирную, дружную, общечеловеческую семью, в единое стадо с Единым Пастырем — Христом.
Какая же неизмеримая пропасть между ветхозаветным учением и учением Христа о взаимных отношениях людей! Там — обособленность каждого народа и вражда, даже ненависть к людям не своей народности; там — стремление каждого народа поработить себе всех и пользоваться трудами побежденных; там — каждый народ считал Бога исключительно своим Богом, покровительствующим только ему и относящимся враждебно ко всем другим народам! Здесь же — любовь ко всем, даже врагам; здесь — стремление не поработить себе других, а послужить им; здесь — все люди братья, все дети одного Отца Небесного, все члены одной всемирной семьи!
81.
Только предсказания Его о кончине мира Страшном Суде пока не осуществились, и то потому только, что для этого не настало еще время.
82.
Евангелист Матфей, не присутствовавший, конечно в синедрионе, когда решено было убить Иисуса, мог узнать об этом заговоре от члена синедриона, Никодима, тайного ученика Христова.
83.
Известно, что большинство болезней наших происходит вследствие проникновения в наш организм болезнетворных микробов. Но для борьбы с ними в нашей крови имеются так называемые «белые тельца», или «лейкоциты», и как только в организм попадут болезнетворные микробы, так немедленно же целыми полчищами устремляются на них лейкоциты и пожирают их, обезвреживают. Но если эти лейкоциты ослаблены, спиртными ли напитками или чем иным, то организм прибегает к другим мерам: повышает температуру крови настолько, чтобы микробы погибли от непереносимого ими жара. Вот два примера (а их множество) разумной, целесообразной деятельности самого организма, без всякого участия в том нашего сознания или нашей воли.
84.
Люди с сильной волей не поддаются внушению: при столкновении воли гипнотизера с волей гипнотизируемого происходит борьба, и гипноз не удается.
85.
Об исцелении иерихонских слепых
ПРИЛОЖЕНИЕ
1. Когда Иуда ушел с Тайной Вечери?
Некоторые толкователи Евангелия полагают, что Иуда-предатель оставался на Тайной Вечери до самого установления Христом Таинства Евхаристии и даже причастился Святых Тайн. Мнение свое они основывают на церковном песнопении, которое поется в Великий Четверг и в котором говорится, что Иуда
небесный хлеб в устех носяй... Но с таким мнением нельзя согласиться.
Из повествований Евангелистов мы знаем, что в этот пасхальный вечер Иисус Христос омыл ноги Апостолов, обличил предателя, установил Таинство Евхаристии и обратился к Апостолам с последними прощальными наставлениями. В начале вечера было двенадцать Апостолов, но, по свидетельству Евангелиста Иоанна, во время вечера Иуда ушел. Спрашивается: когда именно ушел Иуда? До установления Таинства Евхаристии или после? Ел ли он тот хлеб, указывая на который Иисус сказал:
сие есть тело Мое? Пил ли он вино из той чаши, указывая на которую Христос сказал:
сие есть кровь Моя?
Евангелисты Матфей, Марк и Лука, повествуя вообще весьма кратко о Тайной Вечери, говорят только об изобличении Иуды и установлении Таинства Евхаристии, а об омовении ног и прощальной беседе Иисуса с Апостолами, равно как и об уходе Иуды, ничего не говорят, и оканчивают свои повествования словами:
И, воспев, пошли на гору Елеонскую (Мф. 26, 30; Мк. 14, 26, то же и Лк. 22, 39). Поэтому, если основываться только на первых трех Евангелиях, то можно заключить, что
все Апостолы остались с Иисусом до конца вечери, — что по окончании ее, воспевши,
все пошли на гору Елеонскую, и что лишь после того Иуда отделился от них и пошел к первосвященникам за стражей; а из этого — прямой вывод, что Иуда присутствовал на вечери от начала до конца, а следовательно, был при установлении Таинства и из рук Иисуса причастился Святых Тайн.
Но, ввиду очевидной неполноты сказаний первых трех Евангелистов о происходившем на Тайной Вечери, следует обратиться к Евангелию Иоанна, который, как известно, дополнял упущенное первыми Евангелистами и умалчивал о том, о чем они подробно рассказали. Евангелист Иоанн повествует, что во время пасхального вечера Иисус омыл ноги Апостолам и по этому поводу говорил им о смирении, и что затем последовало обличение предателя и уход Иуды (Ин. 13, 30). Об обличении Иуды рассказали и первые три Евангелиста, а потому если и Иоанн говорит о том же, то, конечно, с целью пояснить, что первые Евангелисты упустили сказать об уходе Иуды; делая же такую поправку, он должен был с точностью указать и время ухода его. Затем, ничего не говоря об установлении Таинства, подробно рассказанном первыми Евангелистами, Иоанн прямо переходит к прощальной беседе и начинает свое повествование о ней словами:
Когда он (то есть Иуда
) вышел, Иисус сказал... (Ин. 13, 30-31).
Таким образом, из сопоставления сказаний всех четырех Евангелистов становится очевидным: