Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале.
В арендованных господином Валентином Федоровичем Коршем "Санкт-Петербургских ведомостях" статьи и вовсе оказалось две. Первая, большая - на всю страницу, пела мне хвалу, как "приверженцу либеральных устремлений" и "пииту дальнейших реформ". Существенная часть материала, кстати, была выделена на публикацию мнений различных господ - банкиров, купцов и промышленников, касающихся моего доклада. И если финансисты, не узнав в кейнсианских моих оговорках, "пророчеств Кассандры", высказывались достаточно нейтрально - в том ключе, что, мол, найдется в Империи места и поближе, куда выгодно деньги вкладывать, то большинство торговцев и владельцев заводов прямо-таки вопили о полной мне поддержке.
В целом, эту - большую из двух - статью я воспринял, как вполне моим целям подходящую. Серьезная попытка разобраться в странных и чуть ли не фантастических прожектах чудака из Сибири. С легким мистическим привкусом и полным непринятием варианта с разрешением свободного переселения из половины коренных губерний за Урал.
А вот меньшая, по сути - колонка для воскресных фельетонов - сочилась ядом. Причем даже не в отношении доклада. Очередной неизвестный, подписавший полную всяких гадостей заметку псевдонимом "Незнакомец", глумился лично надо мной. Кажется, только мой Артемка в столице не знал, что этот щелкопер никто иной, как Алексей Сергеевич Суворин, но не на дуэль же подонка вызывать?!
Хотя наверно нужно было. Съездить хоть морду, прости Господи, намылить. А-то, как только он меня не назвал. И "диким самоедом", и "неправильным немцем". И в попытке запечатать прорубленное Петром Великим "окно" обвинил. И над призывами к развитию собственной, русской промышленности издевался. По словам этого... Суворина, что-то путное могли вообще только в Англии... ну может, немного, в Пруссии производить. Мы же, вроде как, должны только учиться. Молча, и не дерзая превзойти европейских многомудрых "учителей".
А как он над моими хоромами в Томске... измывался! Мол, вся просвещенная Европа смеяться станет над вычурностью псевдорусского терема. Мол, раз в Берлине такое не строят, и в Париже - такой архитектуры не найти, так и нечего! Предлагал мне отпустить бороду и сменить фамилию на Жаворонкова, если мне так дороги русские древности. "Так и ежели на сего господина старорусский кафтан одеть, так и то тощие ноги инородца выдавать будут".
Да и вывод у этого... человека получился скользкий. Знает ведь, сволочь, что за прямые обвинения можно и в кутузку загреметь. А вот если только вопросы задать, то это - сомнения, а не утверждения. Вот и интересовался - а не для корыстных ли интересов я все это затеял. Уж не намеревался ли я внушить ложные надежды русским патриотам, с тем, чтоб обобрать их до нитки?
И чего он на меня взъелся? Я этого Суворина вообще знать не знаю, а он этак-то вот. Да главное - злобой от его текста так и веет! Прямо-таки лютой ненавистью. Словно я чуть ли не его личный враг!
Записал и это имя в блокнотик. Решил - нужно попытаться про эту "акулу пера" разузнать. Земля-то квадратная - как говаривали мои племянницы: за углом встретимся!
Во вторник стал искать эту страничку, чтоб добавить еще одного... щелкопера. На этот раз - Московского. Господина Каткова, Михаила Никифоровича из "Московских Ведомостей", даже не постеснявшегося подписаться своим собственным именем.
Катков вообще не стал заморачиваться пустяками. Какие еще прожекты, какая Сибирь, какая промышленность? Немец! Да еще - что-то там смеющий рассуждать о благе России! Кошмар! Ату его!
Вот откуда, спрашивается, журналист постоянно живущий в Первопрестольной и на моем докладе не присутствовавший, мог знать о моих договоренностях со Штиглицем и Гинцбургом? До "жучков" и скрытых камер цивилизация еще не доросла, да и разговаривали мы в отдельном кабинете ресторана дяди Карла, что практически исключает возможность подслушивания. Значит, делаем вывод - Каткова поставил в известность о планах по финансированию Сибирской железной дороги кто-то из тех, кто сидел тогда за одним со мной столом! Остается один вопрос - зачем? Ведь, что самое-то противное - писарчук-то талантливый! Так все повернул, будто бы немецко-еврейская кодла сговорилась продать половину Родины другим, теперь уже англо-франко-еврейским масонам. И железная дорога этим подонкам, то есть мне с прочими инвесторами, нужна только для облегчения вывоза заграницу уворованных богатств, принадлежащих по праву славянскому народу!
Потом дело дошло и до меня. Снова припомнили дом в псевдорусском стиле и Чуйский тракт - чтоб ворам-англичанам легче было добраться до сердца Сибири. Особенно сильно покоробило отношение автора материала к моим предсказаниям. Этакое вальяжно-покровительственное. Мол - пугаешь, немчура?! Так многострадальный русский, благословенный Богом на Великие Свершения, народ, еще и не такие беды способен превозмочь.
Вот что самое забавное - доктор Геббельс, как и этот Катков, тоже не слишком увлекался доказательствами своих теорий. И ведь обоим верили! И за тем и за другим ведь, случись что - люди пойдут! Вот жуть-то где!
Неприязнь этого, московского господина, была мне хотя бы понятна. Он искренне полагает себя настоящим патриотом, и честно ненавидит все не русское. Оставались вопросы к его, Каткова, чрезмерной информированности, но в это наивное время понятия "коммерческой тайны" еще вроде бы не существует. Вполне вероятно, что кого-то спросили - он и ответил. Настораживало только отсутствие в списке "врагов" Асташева и Сидорова. Почему-то их в "продавцы Родины" не записали...
Другие московские газеты ярости редактора "Ведомостей" не поддержали. Вполне себе приличные статьи, информирующие интересующихся о планах некой группы лиц. Дошедшие до Санкт-Петербурга чуть позже заграничные издания и вовсе уделили новости всего по паре абзацев. Причем английские газеты - в колонке экзотических курьезов, а французские - на странице посвященной новостям финансового и промышленного дела. В Вене новость не посчитали заслуживающей внимания и отметили лишь присутствие на докладе графа Строганова. Пруссы пошли самым простым путем - Берлинские газеты опубликовали дословный перевод статьи из столичных "Ведомостей", совершенно без каких-либо собственных комментариев.
В общем, никакой "бомбы", по моему мнению, не получилось. Известность, которую приобрел, я оценивал тоже не слишком высоко. Потому, сильно удивился, получив короткое послание от Великой Княгини с поздравлениями и приглашением посетить Екатерининский дворец в Царском Селе.
О том, что за предложением навестить верную покровительницу, было скрыто желание поговорить со мной кого-то из царской Семьи, я сразу догадался. И что это каким-то образом связано с докладом в ВЭО - тоже. Знать бы еще - о чем можно будет говорить, а о каких темах лучше промолчать!
Так-то, по большому счету, все намеченные дела в столице я уже сделал. Побывал в Петергофе на динамитной мануфактуре. Посетил отцовскую фабрику канцтоваров, и даже внес там несколько предложений по оптимизации производства. Встретился с молодыми учеными, выпускниками Санкт-Петербургских высших учебных заведений, изъявившими желание отправиться в Томск. Поприсутствовал на очередном собрании сибирского студенческого землячества, где роздал несколько сот рублей. В порядке помощи с Родины, так сказать. Отчего-то постеснялся сказать, что деньги мои личные. Выдумал какую-то идиотскую лотерею, будто бы проведенную Томским обществом в поддержку землякам-студентам.
Ах, да! В разговоре с "грызунами гранита науки" промелькнуло что-то на электрическую, или как это пока еще было принято называть - гальваническую тему. Стал уточнять, задавать наводящие вопросы, и выяснил, что электротехника... Да, едрешкин корень! Нет еще никакой электротехники! Даже нормального генератора с самой примитивной лампой накаливания нет! Я о телефоне заикнулся, так меня чуть на смех не подняли. Рассказали, что живет в одном из германских княжеств какой-то учитель физики, который, забавы ради, что-то такое сотворил. Но чтоб через весь город, да с выбором абонента - это, Ваше превосходительство, утопические мечты в стиле месье Жюля Верна!
Я, правда, разгорячился, спорить стал. Пытаться хоть как-то объяснить. Надо мной не смеялись, нет. Не посмели, наверное. Но смотрели так... Без веры. Как на надоевшего уличного проповедника. А я взял, да и объявил о премии в десять тысяч серебром тому, кто создаст прибор для проводной связи посредством голоса.
И на следующий же день посетил штаб-квартиру Вольного Экономического общества на Обуховском проспекте, где эту самую, теперь уже Лерховскую, премию оформил надлежащим образом. И даже деньги не поленился на специально созданный счет перевести. Пусть пока лежат, копятся.
Потом, по совету и при участии президента ВЭО, написал информационные письма во все университеты в Российской Империи. Очень уж хотелось этот пресловутый телефон...
