Unknown - Побег в другую жизнь (СИ)
Утром проснулся уже немного оживший. Апатия никуда не делась, но я хотя бы смог помыться и поесть. Потом опять растянулся на кровати, и опять пришел Астис. На этот раз он сразу направился ко мне, но садиться не стал. Постоял, нависая сверху, так что я был вынужден все-таки посмотреть на него:
- Чего ты хочешь? Кира уже сама прекрасно справляется, мне не обязательно к ней ходить каждый день.
- Я знаю.
- И что тогда?
- Пойдем на воздух? Просто погуляем, если ты верхом не хочешь.
Я подумал и встал. С депрессией нужно было как-то бороться, хоть и не хотелось. Но не гнить же заживо, а если не бороться, то точно сгнию.
Он повел меня на стену, а мне было все равно, куда идти. Но наверху даже меня немного проняло от открывшегося солнечного простора. Я отвлекся, заглядывая вниз, и вскрикнул от испуга, когда он, взяв за бока, легко приподнял меня и перегнул через стену, удерживая на весу.
- Что ты делаешь? Пусти!
Он поставил меня на ноги, но не отпустил, наоборот, обнял, прижав меня спиной к своей груди. Я не вырывался, стоял, приходя в себя от неожиданной встряски.
- Зато ты хоть что-то почувствовал, - сказал он. – Ты был такой … неживой, я испугался за тебя.
- Почему?
Он не ответил, только прижал меня крепче. Я стоял, прислонившись к нему, и слушал, как сильно бьется его сердце. Мне было… никак. Просто удобно так стоять. Но сказать что-то надо было, и я сказал:
- Надо было брать, пока предлагали. Я уже не хочу.
- Знаю, - ответил он. – А я хочу. Ничего не могу с собой поделать.
- Тебе совсем не с кем спать?
- Не в этом дело. Найду, конечно, если захочу.
- Я, правда, так тебе нравлюсь?
- А ты до сих пор сомневаешься? – он отпустил меня. – Откуда ты такой взялся на мою голову?
Мне почему-то стало смешно:
- Ты не поверишь, так что лучше не спрашивай.
- Не говори, если не хочешь. Пока, во всяком случае, – он помолчал, потом нерешительно спросил: - Можно, я буду называть тебя по короткому имени – Дима? Как Ости?
Не запрещать же. Я пожал плечами:
- А мне называть тебя Дареном?
- Да, конечно. Мне будет приятно.
Потом мы еще погуляли, но скоро я устал с непривычки от жары и солнца и вернулся в комнату. Перед дверью остановился, повернулся к нему:
- Дарен, - было очень странно называть его так, – спасибо.
Он не ответил, приподнял обеими руками мое лицо и поцеловал в губы, мягко, едва касаясь, потом молча улыбнулся и ушел. Я даже не знал, как реагировать на это. Но возмущаться не хотелось. Мне понравилось.
Он стал выгуливать меня каждый день, но целовать и обнимать больше не пытался, и даже с разговорами особо не лез. Меня все устраивало. Сопротивляться ему, возьмись он всерьез меня соблазнять, долго бы я не смог, просто разового секса у нас бы уже не получилось, а отношений с ним я не хотел. Никаких, даже самых легких. Какие отношения могут быть у заключенного и тюремщика? Я и так был в достаточно зависимом от него положении, чтобы давать ему еще и такую власть, какой бы малой она не была.
Ежедневные прогулки на свежем воздухе все-таки помогли преодолеть начинавшуюся депрессию. И погода стояла чудесная, как по заказу. Здесь на самом деле были красивые места. Замок стоял на невысоком холме среди бесконечных полей с живописными перелесками, неподалеку текла большая река. И в самом замке было на что посмотреть, он действительно был древний, Дарен сказал, что самым старым постройкам лет четыреста, а стены последний раз перестраивали двести лет назад. Нам с кошками особенно полюбился маленький тихий дворик, как-то так удачно расположенный, что там почти весь день было солнечно. Здесь никто не бывал, в углу дворика росло старое раскидистое дерево, дававшее уютную тень, и мы с Масей подолгу валялись там. Барсик тоже часто к нам присоединялся, отдыхая от праведных трудов по освоению новой территории. Как-то подсчитав, сколько ему пришлось пометить нового за этот год с небольшим, я проникся уважением к производительности его мочевого пузыря и гормональной системы. Неудивительно, что он заметно похудел, но веса почти не сбавил – жирок перешел в могучие мышцы.
Котята росли, с кирой Рианой у них была взаимная любовь. Она назвала их уморительно ласковыми именами – Солнышком, Золотком и Светиком, которые, на мой взгляд, этим наглым серым в полосочку мордам совсем не подходили. Женщине не становилось ни хуже, ни лучше, но большего доказательства целебного влияния кошек на такой стадии болезни быть не могло. Моего вмешательства больше не требовалось, делать мне стало совсем нечего. Я со все большим беспокойством ждал неминуемого приезда генерала с последующими указаниями о месте моего «применения». Из разговоров с Дареном я понял только то, что, скорее всего, моему делу будет дан официальный ход, и меня «пригласят для сотрудничества» в какую-нибудь имперскую службу. Больше он ничего не знал или просто не хотел говорить. Никакого энтузиазма такое будущее у меня не вызывало.
Окончательно придя в себя, я начал думать о побеге. Теперь, когда жена генерала получила хороший шанс, если я сумею надежно забиться в какую-нибудь нору на достаточно долгое время, надеюсь, генерал оставит меня в покое. Масю с Барсиком дарить ему я не собирался, но котята останутся, и стимула преследовать меня до конца моих дней у него не будет. Учитывая, что все котята - самцы, никакой выгоды, кроме лечения жены, он от них не получит, что радовало мою мстительную душу. Оставалось только надеяться, что он не захочет отобрать Снежинку у Ости, ведь пол котенка никому в его доме, кроме нас с девочкой, известен не был. Но тут уж я бессилен. Тирина сумеет позаботиться о дочери лучше, чем я.
Не зная окрестностей и не имея доступа к лошадям, о побеге не стоило даже мечтать, так что я вспомнил о предложении Дарена покататься верхом. Хорошим наездником я не был, но удержаться на лошади мог без особых проблем. Еще в детстве ездил с отцом, когда он пастухом подрабатывал, и в поместье приходилось не раз. Дарен, кажется, обрадовался моему предложению.
- Только подбери мне лошадь поспокойнее, - попросил я. – Наездник из меня неважный. И поменьше, если можно, чтобы падать невысоко было если что.
- Жалко, что здесь пони нет или осликов, - невозмутимо заметил он. – А может, мне вообще тебя к себе посадить?
- Как умыкаемую пленницу?
- Не дразни меня, - усталым голосом вдруг сказал он. – Я ничего не могу изменить.
Я глазами хлопнул в недоумении. Никаких задних мыслей у меня не было. Просто какой вопрос, такой и ответ.
Лошадь он мне подобрал все-таки такую, как надо. Старый гнедой мерин был хоть и изрядно высок, но зато тих и послушен и с плавным мерным ходом. Мы проехали через близлежащую деревню, на нас смотрели с любопытством и недоумением. Кивара Дарена здесь наверняка знали, значит, недоумение вызывала моя персона сама по себе и, в особенности, по сравнению с ним. Да уж, примечательная парочка – красавец-офицер на горячем вороном жеребце и я, невыразительное щуплое создание на, ладно, не совсем кляче, но близко к этому. Чем я ему так понравился? Неужели настолько хорош в постели? Или мое голое тело и впрямь обладает инфернальной красотой? Так вроде в бане никто на меня не кидался, ни дома, ни в Дерее…
- Дима, - прервал мои размышления их основной объект, - что бы ты хотел увидеть?
- Мне все равно, я же ничего не знаю. Давай, на твое усмотрение.
- Хорошо. Только довольно далеко придется ехать.
- Мы вроде никуда не торопимся.
День и вправду был чудесный, жаркий, но с легким приятным ветерком, ехать было одно удовольствие.
Мы ехали больше получаса по полевым дорогам. В небе заливались жаворонки, пахло солнцем, пылью, травами и цветами. Я расслабился, погрузившись в свои ощущения. Говорить не хотелось, и Дарен тоже молчал, только время от времени поглядывал на меня.
Наконец доехали до места назначения – довольно большого смешанного леса. Мы спешились на опушке, привязали лошадей.
- Дальше пойдем пешком, - сказал Дарен и пошел вперед. Я двинулся за ним, все больше снедаемый любопытством. Ради чего он тащит меня так далеко?
Это был лесной алтарь – на идеально круглой маленькой полянке стоял огромный валун, над которым росло старое, наполовину высохшее дерево. Дерево было сплошь обвешано ленточками, тряпочками, всякими побрякушками – удивительно знакомое зрелище. Стало так тепло на душе от воспоминания о шаманских деревьях в родной тайге. Но вот валун был совсем из другой оперы. По бокам, по всей окружности был вытесан грубый, но четкий орнамент в виде оленьих рогов. Поверхность его побурела от впитавшейся крови, а в центре чернело углубление со следами множества маленьких костерков.
- Чье это святилище? – спросил я, с почтением обходя алтарь. – Я почти совсем не знаю вашу религию.
- Мийра и Мийи, - ответил он. – Лесных богов-близнецов. Охотники делятся с ними добычей, льют кровь на камень. И просят покровительства, дарят частичку себя, сжигают волосы, некоторые кровь в огонь капают. Ленты и украшения на дереве – для Мийи. Это не жертва, а просто знак любви и почтения.
