Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая
Ярмут возила, учила. Господи, она, наверное, в мужском костюме будет, ей так пойдет...». Юноша
представил себе длинные, стройные ноги, смуглую кожу цвета каштанов, в распахнутом воротнике
рубашки, волосы, бьющиеся черной волной под крепким ветром, и сглотнул: «Наверное, нам уже
пора, вечереет».
Девушки ехали впереди. Он, глубоко выдохнув, сжав в кулаке поводья, велел себе: «Будете
расседлывать лошадей - ты ее и пригласишь. Просто прогуляться, вот и все. Откажет так откажет».
Однако она не отказала. Она улыбнулась, так и держа в руке щетку: «Я вас буду ждать завтра в
семь, перед Фанейл-холлом». Марта помолчала: «Тедди».
Он шел на Бикон-хилл, слушая и не слыша, что говорит Мораг, вспоминая глубокие, карие глаза
Марты, ее волосы, от которых пахло лесной свежестью, всю ее - высокую, легкую, словно
высеченную из старой, боевой бронзы.
-Артемида-охотница, - вспомнил Тедди, ворочаясь, глядя на косой, бледный серп луны, что повис
над городом. Он выбрался из постели, и, чиркнув кресалом, зажег свечу. Тедди курил, сидя на
подоконнике, смотря на спокойное море, на мачты кораблей в порту, и шептал:
-Муза, воспой Артемиду, родную сестру Дальновержца,
Стрелолюбивую деву, совместно взращенную с Фебом.
Поит она лошадей в тростниках высоких Мелита
И через Смирну несется в своей всезлатой колеснице
Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини!
Первая песня тебе, с тебя свою песнь начинаю.
-Радуйся, - уверенно повторил Тедди. Ласково улыбнувшись, он вздохнул: «Моя богиня».
В соседней комнате Мораг, подперев щеку кулаком, сидела над тетрадью. «5 июня 1793 года, -
написала девушка. «Ничего не могу сделать - он мне так нравится, так нравится! Он красивый,
умный, заботливый, и так много знает. А ему, - она прервалась и грустно погрызла перо, - нравится
Марта, это сразу видно. Так тому и быть, - дописала девушка и застыла. Она неслышно, отчаянно
плакала, не стирая слез с глаз, смотря на то, как расплываются свежие чернила.
Перед Фанейл-холлом, по площади, гуляла нарядная толпа. Марта сразу увидела его - в темном
сюртуке, с букетом маргариток в руках. «Он тут всех выше, - поняла девушка. Подойдя к Тедди,
принимая цветы, она улыбнулась: «Большое вам спасибо».
-Я хотел ландыши, - юноша все никак не мог отвести взгляда от ее лица, - но мне сказали, - тут они
только в горах растут…, Но надеюсь, надеюсь, - Тедди покраснел, - вам и эти понравятся.
Марта спиной почувствовала, как на них кто-то смотрит. «Надо уйти отсюда, - вздохнула девушка.
«Господи, и когда такое только закончится?»
-Очень, очень, красивые, спасибо вам, - Марта приколола букетик к поясу своего шелкового, цвета
глубокой лазури, платья. Оно было отделано кружевом слоновой кости. Тедди увидел, как на
Марту, облизывая губы, уставился какой-то изысканно одетый мужчина с тростью.
Тедди, вскинув каштановую голову, подал ей руку - люди вокруг замерли. Юноша тихо сказал:
«Пойдемте отсюда, а?»
-Так всегда, - грустно отозвалась Марта, когда они шли к набережной. «У нас не принято белому
юноше гулять с черной девушкой. Или наоборот, - добавила она. «Поэтому и смотрят».
-Смотрят потому, что дураки, - зло отозвался Тедди. «Я уже понял, Марта - недостаточно объявить
рабство вне закона, надо изменять всю систему жизни. Мне кузина Мораг рассказывала - вас даже
в библиотеку не пускают, это просто, просто...- юноша поискал слово, - дикость какая-то, вот и все».
-И на концерт мне тоже нельзя, - Марта указала на афишу. «У нас, конечно, есть свои школы. Вы
знаете, я в следующем году уже буду малышей учить. Концерты тоже есть, и вечера танцевальные.
Но все равно, - она поморщилась, - это так неприятно, Тедди..., Папа мой, - Марта понизила голос,
- беглым помогает, с юга. Привозит их сюда, в свободные штаты, или в Канаду отправляет, дядя
Стивен этим занимается. И все равно, - она вздохнула, - хоть мы тут и не рабы, а живем отдельно.
-И вообще, - Марта взялась руками за деревянные перила набережной, - я в школе преподавать
буду. А толку? - горько сказала она. «Девочек в университеты не принимают, - ни белых, ни
черных. Наши мальчики только с наставниками могут учиться. Вы юристом станете, Элайджа Кроу
- капитаном, сыновья тети Эстер тоже в университет пойдут, а наши..., - она вздохнула: «Рабочие,
фермеры, прислуга. Что у нас постоялый двор - так это матушку вашу, Тедди, благодарить надо.
Без нее мои родители не смогли бы дом купить, дело открыть...»
Он взял ее за нежную руку, - Марта не отстранилась. Помолчав, Тедди унял отчаянно бьющееся
сердце: «Я знаю, Марта. И я вам обещаю - я все сделаю, чтобы такого больше не было. Для этого я
иду в юристы. Буду бороться со всем этим мракобесием. Аам можно вниз спуститься? – спросил
Тедди, кивая на деревянную лестницу. «Мы бы на берегу посидели...»
-Папа здесь со мной играл, когда я маленькая была, - нежно сказала Марта, опираясь на его
крепкую руку. Его каштановые, кудрявые волосы чуть шевелил ветер, пахло от него чем-то
теплым, приятным. Девушка подумала: «Он же не виноват, что у него отец рабами владел. Он
приехал в Америку, всех освободил, поступил достойно..., И с ним интересно, он так много читал,
жил в Париже...»
Она опустилась на ступеньку. Запахнув шаль, подождав, пока Тедди присядет на перила, Марта
улыбнулась: «Это очень хорошо, что вы неграм хотите помогать, Тедди. Только ведь у нас богатых
мало, почти нет, адвокату ведь платить надо...»
-Pro bono, - уверенно отозвался юноша. «Как Дэниел вашу бабушку представлял. Ничего, Марта, -
он хмыкнул, - заработаю семье на жизнь, не пропаду». Марта подняла голову и посмотрела в
лазоревые глаза. «Расскажите мне о Париже, - попросила девушка. Он, робко присев рядом, чуть
коснулся ее руки: «Сейчас я от счастья и умру. Так вот как это бывает».
Море едва слышно шуршало, на западе, над крышами Бостона, над Бикон-хиллом, висел
северный, нежный закат. Они все говорили, держась за руки, смотря в бесконечную, золотящуюся
даль залива.
Уже стоя у ворот гостиницы, Марта предложила: «Приходите в субботу, Тедди. Пообедаем, и на
боте вместе покатаемся. Придете? - она подала ему руку.
-Вы еще спрашиваете, - неожиданно, отчаянно ответил он. «Я, Марта..., - он не закончил. Махнув
рукой, Тедди выдохнул: «Приду, конечно».
-Вот и хорошо, - шепнула девушка. Скользнув в калитку, прислонившись к забору, стягивая на
груди шаль, она помотала головой: «Нельзя, нельзя..., Он белый, ему не по пути с тобой..., Нельзя,
Марта». Марта вспомнила его смех, его ласковые, красивые глаза и веселый голос: «Жалко, что в
Америке театра нет. Но я организую, пусть и любительский, обещаю».
-Ваша любимая роль, наверное, Ромео? - усмехнулась девушка.
-Отелло! - он со значением поводил глазами и тут же расхохотался: «Меркуцио. Мне кажется, мы
с ним похожи. Я тоже смеяться люблю. Только жалко, что он умер молодым, - Тедди вздохнул:
«Послушайте».
Он читал монолог о царице фей. Когда юноша закончил, Марта, захлопала в ладоши: «Я такого и
не слышала никогда, Тедди. Вам актером надо быть».
-Только если вы на меня будете смотреть, Марта, - проговорил он и отвернулся: «Вот, как сейчас».
Девушка встряхнула головой. Прижав к щеке букетик маргариток, она шепнула: «Что будет, то и
будет».
Капитан Стивен Кроу откинулся на спинку стула, и погладил короткую, каштановую, уже в седине
бороду: «Я очень рад, Тедди, что тебе нравится в Америке. Как обоснуешься в Бостоне - милости
прошу к нам на озера».
Тедди затянулся сигарой: «Мальчики Горовицей мне рассказывали, дядя Стивен, как у вас красиво.
И о шпаге Ворона тоже говорили. А почему вы ее не носите?»
-Нам нельзя, - Элайджа поднял голову от немой карты, которую он раскрашивал. «Мы квакеры,
мы не признаем оружия, и не воюем».
-А почему вы тогда в синагогу едете? - недоуменно спросил Тедди. «Мне тетя Мирьям говорила. В
Ньюпорт, на несколько дней».
-Потому, - Мирьям внесла серебряный кофейник в столовую, - что я еврейка, дорогой Тедди. Мои
дети тоже, хоть этот, - она поцеловала затылок Элайджи, - и квакером станет. Мы семья, и делаем
все вместе. У нас праздник в воскресенье, Шавуот, а до этого шабат. Так что в среду мы уже
двинемся в Ньюпорт. Заодно на кладбище сходим. Там и родители мои похоронены, и брат
старший.
-А отца моего в яме зарыли, - подумал Тедди, - тогда эпидемия была.
Он вспомнил склеп серого камня на кладбище Мадлен, два имени на нем, и тихий голос матери:
«Дядя Теодор выкупил этот участок в вечное владение нашей семьи, как тетя Жанна умерла.
Теперь,- она помолчала, - твой брат будет здесь лежать, вместе со всеми остальными».
-А каким он был? - спросил Теодор, держа над головой матери шелковый зонт.
