Йорген Лессеэ - Древние ассирийцы. Покорители народов
Ниже будет сказано, что сведения о предполагаемом браке между царевной турукку и ассирийским царевичем дошли до нас в форме тайного донесения из Мари. Однако наверняка такой слух ходил, и Зимрилим вряд ли мог не знать о нем. В настоящее время нам неизвестно, состоялся ли этот брак, но мы прекрасно понимаем: после смерти отца и потери Мари Ишме-Даган вполне мог понять, что ему выгодно обезопасить себя от неожиданного нападения с востока и юго-востока, заключив союз с Туруккумом и царством Эшнунной. Могли ли они планировать совместную атаку на правившего в Мари Зимрилима? Намеревались ли они заключить союз против Вавилона, мощь которого постепенно возрастала благодаря правлению Хаммурапи? Даже если Ишме-Даган строил подобные планы, в последующий период стало понятно, что они непродуктивны.
В нашем распоряжении имеется весьма интересное письмо, относящееся к периоду, когда турукку постоянно оспаривали право ассирийцев на владение областями к востоку от Тигра.
«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Ишме-Даган, твой брат. Что касается страны Шушарра, о которой ты писал мне, что в этой земле царит беспорядок и что мы не должны удерживать ее, Ишар-Лим проинформирует тебя. Лидайя, военачальник турукку, и турукку вместе с ним, которые теперь в этой земле, продемонстрировали свою враждебность и разрушили два города. Я пришел на помощь, и они ушли в холмы. Мы изучили ситуацию, и, так как эту страну нельзя вернуть под контроль, я […] эту страну; и так [земля вокруг] города Аррапхи и [земля] вокруг Кабры должны быть […] населены [?]. Войска из внутренней части страны будут отправлены домой. У меня все хорошо. Пусть твое сердце не беспокоится».
В настоящее время остается неясным, в каком хронологическом порядке должны быть помещены это и остальные письма Ишме-Дагана, в которых говорится об отношениях с турукку. Однако их тон явно различается. Слово «возрадуйся!» заменено на фразу: «Пусть твое сердце не беспокоится». Страна Шушарра покинута; войска отступили. Тон этого сообщения, несомненно, напоминает коммюнике, в которых не так давно подобные маневры описывались как «сокращение линии фронта» и «маневренная тактика». Какие сведения Ишме-Даган получил от своей разведки? Сообщили ли ему, что турукку, как он пишет в другом послании (с. 120), «продолжат приходить»? Сказали ли, что их численность снова увеличится? Покинул ли он страну Шушарра потому, что пути сообщения с ней были слишком длинными и опасными? Научил ли его опыт, что кочевники могут бесследно исчезнуть за ближайшими холмами, чтобы впоследствии неожиданно появиться, внезапно напав тогда, когда этого меньше всего ожидают? Узнал ли он об этой стране и живших в ней племенах то же, что английские войска выяснили гораздо позднее, после Первой мировой войны, когда Ирак стал колонией Британии и им пришлось замирять местных курдов? Был ли вождь турукку Лидайя столь же грозным противником, как шейх Махмуд, защищавший свободу курдов в 1920-х годах?
Прочитав более внимательно сообщение Ишме-Дагана о ситуации в стране Шушарра, мы заметим, что, судя по употребляющимся в письме словам, ранее именно Ясмах-Адад сообщил брату, что в Шушарре царит беспорядок, и выразил сомнение в необходимости удерживать эту территорию силами ассирийского войска. Что вызвало этот интерес Ясмах-Адада к проблемам, с которыми пришлось столкнуться восточной части царства?
На этот вопрос можно ответить, сравнив данное послание с определенной группой писем из Мари, которые по ряду признаков следует отнести к последнему этапу ассирийского междуцарствия. Тон данных писем Ишме-Дагана становится все более повелительным. В двух из них все еще упоминается «царь», то есть Шамши-Адад, но приказы дает Ишме-Даган. Некоторые другие факторы также свидетельствуют о том, что в последние годы жизни Шамши-Адад постепенно передавал власть тому из своих сыновей, который больше всего на него походил, Ишме-Дагану, так часто служившему примером для Ясмах-Адада. Мы не знаем точно, сколько лет было Шамши-Ададу на момент смерти в 1716 г. до н. э. Он занимал ассирийский трон на протяжении 33 лет. До этого три года он цро-вел в Экаллатуме и, вероятно, также прожил несколько лет в Вавилоне. В детстве или юности он жил при дворе отца в Терке. Как мы уже видели, он был крайне деятельным человеком. Если тогда ему было около шестидесяти лет, то даже по современным иракским меркам он достиг очень пожилого возраста. Не может быть никакого сомнения в том, что Ишме-Даган считал своей обязанностью избавить престарелого отца от обременяющих того дел.
Вероятно, в таком случае письмо о Шушарре можно считать свидетельством того, что некоторые восточные провинции должны были быть переданы под власть Ясмах-Адада. Предвидел ли Ишме-Даган, что вскоре ему придется перенести поле своей деятельности в Ашшур или Шубат-Энлиль? Понимал ли он, что Мари не удастся удерживать на протяжении долгого времени? Сменил ли его Ясмах-Адад на посту наместника в Экаллатуме, когда сам он был вынужден покинуть этот город из-за преклонного возраста, болезни или смерти отца?
Ниже приведена подборка писем от Ишме-Дагана Ясмах-Ададу, относящихся к последнему периоду правления ассирийцев в Мари.
«Мулы и первоклассные ослы — лагу на пути из стран Андарик и Хабре. Если ты наведешь справки, ты узнаешь об этом. Прежде несколько раз царь получал ослов от Анна-Адада в Андарике: ранее Яхдунлим также несколько раз получал ослов там же. В странах Андарик и Харбе есть ослы, и собаки, и ослицы [?], которых я могу получить из верхней страны к северу от Евфрата, малой масти. Теперь обрати внимание, что удалось добыть десять первоклассных гутийских ослиц [?], пусть их приведут ко мне».
«Посредством этого я направляю тебе письмо царя, написанное относительно дверей. Сообщи мне информацию о датах плавания кораблей и точное время их прибытия в Мари.
Среди своих слуг ты должен отыскать [?] одного: пусть он надзирает за дверьми».
«Что касается писца Нанны-палиля, о котором ты писал мне, я не знаю этого человека. Пошли ко мне одного из своих слуг, которые знакомы с ним, и пусть он проинформирует меня о нем».
«Что касается ханаанцев, которых я отправил домой [или которые были отпущены?], о которых ты писал мне, я приказал, чтобы письмо, посланное тобой мне, было прочитано перед Каррадумом, который сказал следующее: «Я хочу выступить с заявлением перед вождями. Но пусть мой господин [то есть Ишме-Даган] также напишет Ясмах-Ададу и тот пришлет письмо об этом». Вот что Каррадум сказал мне. Теперь пусть это письмо будет написано, и пошли его ему».
«В месяце таммузе[17], вечером восьмого дня, в этот день и ни в какой другой, я отправлюсь к тебе. Прими соответствующие меры».
Тон этих писем таков, будто их автором являлся сам Шамши-Адад. Это лаконичный, резкий стиль, характерный для великого правителя, нетерпеливого и всегда занятого, диктующего свои послания секретарю, у которого редко хватает времени на то, чтобы придать предложениям литературную форму, исправить свои (или своего повелителя) ошибки или создать шедевр каллиграфии. Некоторые из этих писем Ишме-Дагана и аналогичные послания можно без какого-либо сомнения отнести к непродолжительному периоду между смертью Шамши-Адада и падением Мари. Среди посланий из архива Мари было найдено следующее сообщение, адресованное Ясмах-Ададу:
«Скажи Ясмах-Ададу: так говорит Ишме-Даган, твой брат. Я взошел на трон в доме своего отца. Именно поэтому я был очень занят и не мог сообщить тебе новости о моем благополучии. Вот, ты мой брат; у меня нет другого брата, кроме тебя. Город Ута, который ты унаследуешь, я приму его мир [то есть я заключу мир с ним]. Тебе не следует беспокоиться. Твой трон есть и останется твоим троном. Богов Адада и Шамаша я держу в своей руке. Народы из Элама и человека [то есть царя] Эшнунны я веду в своей узде. Тебе не следует беспокоиться. Пока мы с тобой живы, ты должен сидеть на своем троне. Давай поклянемся друг другу жизнью богов, в связи с чем нам нужно встретиться, мне и тебе. Давай сохраним братские отношения друг с другом навеки. Возрадуйся! Пусть в твоем сердце не будет заботы. Эламский суккал [правитель], мой господин […]… […] Пришли мне полное донесение».
Таким образом, власть перешла от основателя династии к самому выдающемуся из его сыновей. В нашем распоряжении нет письма, в котором говорилось бы, что это событие произошло после смерти Шамши-Адада или что он отрекся от престола в пользу Ишме-Дагана. Мы также не знаем, как — по естественным причинам или от руки наследника престола — умер старый царь. Подобная практика была распространена в восточных царских семействах. Я предпочитаю считать, что Ишме-Даган был верен отцу до последнего.
Что касается международных отношений Ассирии во времена восшествия на престол Ишме-Дагана, следует сказать о заключении союза с Эшнунной, аморейским царством, располагавшимся в долине реки Диялы. Ишме-Даган «вел царя Эшнунны в своей узде». Мы уже читали донесение Ясим-Эля, который сообщает Зимрилиму о том, что Ассирия располагает вспомогательными войсками из Эшнунны (с. 122). Более проблематично дать оценку взаимоотношениям с Эламом. Словосочетание «эламский суккал, мой господин […]» противоречит предшествующему заявлению Ишме-Дагана о том, что он также вел народ Элама «в своей узде». В этом месте текст обрывается, поэтому мы вынуждены ждать новых находок, прежде чем составить представление об отношениях между Ассирией и Эламом на момент восшествия на престол нового правителя.
