Олесь Донченко - Школа над морем
- Ты чего смеешься? - удивился Олег. Не веришь?
Нагорный ничего не ответил и, продолжая смеяться, сорвался с места и побежал в класс. Ничего не понимая, изумленный Олег Башмачный молча смотрел ему вслед.
Данилыч на другой же день рассказал Василию Васильевичу про открытое окно и отдал ему найденный нож.
- Это школяры, Василий Васильевич, лазили, не иначе, как школяры.
- Хорошо, Данилыч, ответил директор, допустим, что это и в самом деле наши школьники. Но что им было нужно в школе, в пустой школе, да еще поздним вечером? У них, наверное, был какой-нибудь план, и притом заметьте, Данилыч, план, обдуманный заранее. Из чего это видно? А из того, что окно было открыто, наверное, еще днем. Открыть-то его можно только изнутри, из школы.
Но как ни хмурил Данилыч брови, ответить на вопрос, что делали ребята так поздно в школе, он, конечно, не мог. И в самом деле, что им там было нужно?
Сейчас же после большой перемены в шестом классе начался урок украинского языка. Усаживаясь за стол, Василий Васильевич спросил между прочим:
- А что, ребята, никто из вас вчера ничего не терял?
Оказалось, что вещей потеряно очень много. Больше всего было потеряно карандашей и ручек, а Люда Скворцова потеряла даже пенал.
- Ох, и неряхи же! - покачал головой Василий Васильевич. - И всё то вы торопитесь, всё спешите! А кто из вас потерял нож?
Минуту, стояло молчание, а потом из-за парты поднялся Омелько Нагорный:
- Василий Васильевич, это я нож потерял. Черненький, и ручка костяная. А вот где потерял, я и не знаю.
- Твой?
Василий Васильевич показал ножик.
- Мой, мой! - обрадовался Нагорный.
- А может, ты скажешь мне тогда, зачем ты лазил вчера вечером в школу через окошко?
Услышав этот вопрос, Олег Башмачный вздрогнул, как ужаленный. Ведь это же он, а не Омелько, а он, Олег, пробрался в школу этой дорогой. В чем же дело? Откуда эта ошибка? Это, верно, кто-то увидел Олега, когда он лез в окно, и не узнал его. И Олега приняли за Нагорного.
- Ну, Нагорный, - настаивал Василий Васильевич. - расскажи честно, в чем дело.
Олег посмотрел на Омелька – и окаменел от удивления. Нагорный стоял, наклонив голову, с растерянным и смущенным видом, как будто его поймали с поличным.
- Уж не связана ли твои вечерняя прогулка со статьей о гипнотизме? - спросил Василий Васильевич.
Нагорный кивнул головой.
- Так и было, - тихо сказал он. – Тогда я, верно, и ножик свой потерял.
- Хорошо, об этом мы поговорим после. А сейчас давайте начинать урок.
Сашко упорно продолжал свои занятия физкультурой. Якорь деда Савелия здорово пригодился ему. Каждое утро, схватив якорь обеими руками, Сашко поднимал его с пола. Сначала он не мог проделать это больше восьми раз. Но мускулы развивались с каждым днем, и сейчас мальчик мог поднимать якорь уже пятнадцать раз подряд. Вначале Сашко начал заниматься физкультурой исключительно с одной только целью: победить Олега Башмачного и уложить его на обе лопатки. Но теперь эта задача отходила все дальше и дальше. Сашко так привык к ежедневным упражнениям, что без физкультуры ему уже чего-то недоставало. Он стал чувствовать себя бодрым и сильным. Как часто раньше ощущал он усталость после длинного дня: в школе, после часов, проведенных за приготовлением уроков! Теперь этого больше не бывало. И то, что он выйдет победителем из поединка даже с таким противником, как Олег Башмачный, для него уже не представляло никаких сомнений. Глядя на ежедневные упражнения своего брата, не смеялся больше и Ивасик. Он тоже «физкультурничал», переворачивая в комнате столы и стулья.
Вскоре после приезда Марины Чайки пришел домой и старший ее сын, пограничник Лаврентий. У него был трехдневный отпуск. Теперь в хате Чаек каждый день гремела гармонь, и каждый день приходили рыбаки послушать музыку и рассказы веселого краснофлотца.
Утром Сашко делал свои упражнения под заливчатые звуки гармошки. Лаврентий пощупал мускулы младшего брата и остался доволен.
- Будешь краснофлотцем! - коротко констатировал он.
Для Сашка это была лучшая похвала.
Василий Васильевич недаром спросил Омелька Нагорного о его научной статье. Директор школы и руководитель класса ни за что не упустит случая, чтобы проверить на деле все «тайны», упомянутые в статье.
А дело было так. Омелько убедил Яшу Дерезу и Степу Музыченко устроить сеанс гипнотизма.
Самое главное было - это убедить Дерезу. Но, когда Омелько показал ему книжку «Гипнотизм», Яша тоже решил присутствовать на этом необычайном сеансе. Правда, делал он это с тайною мыслью посмеяться над Нагорным, Хоть и есть, говорят, такая наука, да уж не Нагорному загипнотизировать кого бы то ни было.
Участвовать в сеансе Омелько пригласил также Дмитра Озеркова, пылкого любителя театральных зрелищ и участника школьного драмкружка. Озерков охотно согласился. Больше того: он был даже согласен и на то, чтобы его загипнотизировали. Нагорный приказал ему захватить с собой белую простыню.
- Без этого реквизита и не приходи, - заявил «гипнотизер», - а то ничего не выйдет.
И, когда вечером ребята, все четверо, собрались в школьном саду, в руках у члена драмкружка белела простыня.
- Молодец! - похвалил старательного Дмитра Нагорный. – Только не ты будешь сегодня режиссером, а я.
Место для сеанса было выбрано необычайно удачное: школьный чердак. Чудесное место! Тихое, спокойное и, главное, таинственное. Без таинственности здесь ничего не сделаешь, такое уж это дело - гипнотизм.
Само собой понятно, что выбор этого места целиком принадлежал Омельку Нагорному, Ребята не спорили, и только один Дереза попробовал протестовать, но Омелько быстро убедил его, заявив, что в другом месте сила гипнотизера может и не проявиться и тогда он, Омелько, снимает с себя всякую ответственность за неудачу сеанса.
В школу проникли через открытое окно. Вход очень неудобный, но – зато более или менее «таинственный». Надо сказать, что эта «таинственность» вообще не волновала только одного Яшу Дерезу. Как и полагается изобретателям мысль у него была трезвой и ясной. Он давно уже понял, что не тайна движет мотором и что машины не сделаешь без знания, без книжки, без работы.
«Ну, подожди-ка, гипнотизер несчастный! думал Дереза. - Вот не загипнотизируешь Озеркова, посмеюсь же я над тобой и над твоим гипнотизмом!»
Но надо сказать правду, что и у Дерезы были минутами кое-какие сомнения. А что, если Омелько и в самом, деле научился гипнозу? Ведь он же показывал книжку, настоящую научную книжку с картинками. Интересно! Очень интересно. Ну, а чердак, конечно, чепуха!
А между тем таинственность обстановки помимо воли начинала действовать и на Дерезу. Вечер, тени, далекая луна, пустая школа, шопот товарищей и чердак! И кроме того, самому старшему из ребят, Озеркову, - всего только четырнадцать лет!
На чердаке было тихо и пусто. В маленькое, круглое оконце заглядывала полная луна.
- Ребята, а из этого оконца море видно, тихо сказал Степа Музыченко. - Посмотрите, как блестит. Я люблю рисовать море, когда на нем вот такая лунная дорожка.
Омелько нетерпеливо махнул рукой.
- Мы сюда не рисовать пришли, - отрезал он. - Начнем, что ли? Ну, Дмитро, надевай простыню.
- Для чего?
- А это уж я знаю. Надо.
Музыченко, Нагорный и Яша Дереза присели на корточки, а перед ними на деревянный ящик встал Озерков, закутанный в простыню.
- Стой и не двигайся! - приказал ему Омелько.
- Ну; а дальше что ? - шопотом спросил Яша Дереза.
- А дальше я его загипнотизирую. Десять минут я буду смотреть на него не отрываясь. А может, и двадцать, не знаю. И все время буду думать – вот так, с напряжением.
И Омелько наморщил лоб, чтобы показать, с каким именно напряжением.
- Подожди! А что же ты будешь думать? Мы тоже должны знать ! - вмешался Степа.
- А я вам скажу.
Омелько наклонился к товарищам и зашептал :
- Я буду думать так:«Озерков, сейчас же сбрось простыню и пойди посмотри в оконце! Озерков, сейчас же сбрось простыню и пойди посмотри в оконце!» И снимет, увидите - снимет!
- А может, ты сговорился с ним? Я несогласен! - запротестовал Яша Дереза. - Пусть лучше снимет простыню и наденет на тебя. Хорошо?
Нагорный согласился. Озерков стоял неподвижно, весь в белом, как привидение. Лунный свет освещал всю группу участников сеанса.
- Ты не слышал, что мы говорили? – спросил у «привидения»Нагорный. - Не слышал? Ну, тогда начнем.
Три пары глаз впились в закутанную фигуру Озеркова. Тишина. Где-то пискнула мышь, и снова все стихло. Минуты шли.
- Мне страшно! - прошептал Музыченко. А что как в самом деле...
- Тсс!.. - Ткнул его в бок Нагорный. Смотрите, начинает шевелиться.
И тут ребята услышали какой-то странный звук. Будто кто-то крикнул, или вернее, хотел крикнуть, зажав рот ладонью.
Нагорный первый увидел, как из четырехугольного отверстия высунулась чья-то голова. В ту же минуту эту голову увидели и Музыченко и Яша Дереза.
