Татьяна Герцик - Дорога соблазнов
– Ты просто герой! – от ее похвалы малыш расцвел и перестал хныкать. – Ну что, больше не болит?
Тот затряс головой и снова потянулся к велосипедику.
Мать малыша принялась благодарить Асю, но та, кивнув, увлекла Бориса в параллельную аллею.
– Теперь я понимаю, почему ты оказалась у нас тогда, когда нам так была нужна помощь. У тебя чутье на такие вещи. И, нескромный вопрос, что еще есть в твоей сумке?
Ася сердито отрезала:
– Все, что нужно!
Борис невинно уточнил:
– Все что нужно для оказания первой помощи?
– И это тоже!
Борис восхитился:
– Надо же! А на вид она такая маленькая!
Ася сердито посмотрела в его смеющиеся глаза, не выдержала и рассмеялась.
– Как ты меня понимаешь!
Они купили по шоколадному мороженому и погуляли по парку еще пару часов, пока Ася не сказала уже серьезно, что ей пора домой.
Борис проводил ее до дома и даже не сделал попытки чмокнуть в щечку, а просто индифферентно попрощался.
Ася зашла в свою комнату в странном сумбурном состоянии. Она понимала, что с ней только играют, но все равно на душе было радостно и тревожно. Прошла по комнатам, брата с невесткой не было. Судя по поспешным сборам, они с Лизой решили прогуляться перед сном.
Это было хорошо. Во всяком случае, Асе не хотелось докладывать Галине о своей последней встрече с Борисом. Она хотела спокойно, без свидетелей, обдумать сегодняшний день. Зачем на станции он продемонстрировал гораздо большую степень близости, чем была на самом деле? Ведь потом, когда для этого были все условия, например, в кабинке высоко над землей, он никаких попыток не предпринимал. Значит, он хотел кому-то пустить пыль в глаза. Но кому?
Ася пожалела, что не посмотрела вокруг в тот момент. Вдруг ее осенило, и она торопливо набрала номер телефона.
– Оля, привет, это Василиса. Ты не видела, кто был у нас во дворе, когда я выходила?
– Ася, я прекрасно видела ваш с Борисом пылкий поцелуй. Его, кстати, видел и Виталий. Ему он не понравился.
– Понятно. Спасибо.
Итак, этот спектакль был предназначен для Виталия. Но чего ради? Виталий никогда к ней никаких теплых чувств не испытывал. Зачем этот спектакль понадобилось устраивать Борису?
Чувствуя, что от размышлений лопается голова, Ася выпила стакан теплого молока, приняла душ и нырнула в постель. В полусне слышала, как вернулись родственники, говорившие о какой-то тете Марфе, не желающей переезжать в город к дочери.
У Бориса начались напряженные деньки. Предстояла сдача в эксплуатацию его первого дома, и он крутился, как белка в колесе. Денег понадобилось гораздо больше, чем он рассчитывал, и его могла спасти только хорошая покупаемость квартир. Он на это и надеялся. Планировка в доме удобная, звукоизоляция на высоте, цены умеренные. Оставалось сдать дом и посмотреть, как будет расходиться жилье.
Он был уверен, что областная комиссия по приемке зданий в эксплуатацию не станет к нему слишком уж придираться, тем более что дом был построен на совесть.
И в самом деле, председатель комиссии даже поблагодарил его, заявив, что на его памяти это первый дом без недоделок. Акт о приемке был подписан, и квартиры пошли в продажу.
За все это время он вспоминал о Василисе лишь вскользь, увидев машину скорой помощи. Естественно, не звонил и не появлялся. Он был уверен, что это только на пользу. Пусть помучается и погадает, что бы это значило. Не охладел ли он к ней?
Но Ася не мучилась и не гадала. Валентина вышла из отпуска и ее снова перевели к Виталию. На просьбу поменять ее на кого-нибудь другого, Пал Палыч смурно ответил:
– А смысл какой? Все равно Виталий вот-вот уволится. Так что потерпи немного. Вам ездить-то вместе осталось несколько смен.
Асе пришлось смириться. Но ее дурные ожидания не преминули сбыться. В первой же смене Виталий насмешливо спросил:
– Что, помирилась со своим обидчиком?
Ася не сразу поняла, о ком речь, а, поняв, вспыхнула, как порох.
– Да, помирилась, а что?
– Да ничего. Он весьма перспективная партия. И нежен до чертиков.
Ася открыла было рот, чтобы сказать, что целовал Борис ее в первый раз и наверняка на показ, но тут же его и закрыла. Она вовсе не должна ни в чем оправдываться. Тем более перед Виталием, которому она не нужна.
Она молча отвернулась. Виталий вдруг понял, что ведет себя как собака на сене, и великодушно произнес:
– Я должен перед тобой извиниться. Я вел себя как идиот.
Ася непринужденно подтвердила:
– Таких, как ты, у нас в деревне зовут охальниками. Но ты на это не обращай внимания.
Виталий замолчал, не веря своим ушам, потом весело расхохотался.
– Охальник? Это что-то новое. Так меня еще никто не величал.
Ася улыбнулась улыбкой все повидавшей великосветской дамы.
– Вот видишь, сколько ты узнал о себе нового. А это всегда интересно.
Виталий кивнул и с новым интересом посмотрел на девушку. Эта Ася была ему незнакома. Она больше не смотрела на него взглядом обожающего щенка, и он еще не разобрал, как к этому относиться. Неужели на нее так подействовало ухаживание этого нувориша? Странно, он считал, что она не должна млеть перед блеском богатства. Но, похоже, ошибся.
Оля тоже сдалась в плен богатенькому мальчику. Виталий понимал, что не прав, что там любовь, и большая, но обида искала выхода, и он утишал ее, как мог.
Он попытался посмотреть на Асю незашоренным взглядом. Милая симпатичная девочка, но не более того. Для этого расфуфыренного Бориса явно никакого интереса представлять не может. Значит, тот просто играет.
Серьезно предупредил:
– Ты не думаешь, что Борис с тобой только играет?
И в ответ услышал совершенно неожиданное:
– А кто в этом сомневается? Я ведь тоже с ним играю. Мне он совершенно неинтересен.
У Виталия вдруг отлегло от сердца и повеселело на душе, причем так явно, что он удивился. Что это с ним? Какое ему дело до игр этой Василисы Ивановой? Пусть хоть с кем в кошки-мышки играет, ему-то что?
Они отправились на вызов к старикам. Квартира была запущенная и неопрятная, стоял стойкий запах старости.
Ася, вместо того, чтобы помогать ему, буркнула:
– Ты и один справишься! – и принялась мыть пол.
За те двадцать минут, что он осматривал стариков, она умудрилась вымыть окна, полы, прибрать на кухне и в санузле.
Когда они уезжали, пораженные старики так горячо их благодарили, что Виталию стало неудобно.
Они бы задержались еще, но поступил следующий вызов, и они помчались по новому адресу. Виталий сел в салон к медсестре и ехидно спросил:
– Все так же не изменяешь себе, все мир спасаешь?
Ася с достоинством ответила:
– А это как в песне: «нет на свете печальней измены, чем измена себе самому»…
Виталий поправил:
– Это стихи Николая Заболоцкого. Любишь поэзию?
Ася с вызовом ответила:
– Нет. В моей семье книги были только по животноводству. Ну и школьные учебники еще.
– Печально. Но читать ты любишь?
Ася не хотела признаваться, что любит любовные романы и детективы, была уверена, что он не похвалит ее за столь примитивные вкусы, поэтому отрицательно покачала головой.
Виталий почувствовал острое разочарование.
– Понятно. Так сказать, не испорчена цивилизацией.
Ася с кривоватой ухмылкой подтвердила:
– Вот именно. Зачем нагружать мозги?
– Куда проще нагружать мышцы?
– Да, конечно.
Они подъехали к дому, и Виталий первым выпрыгнул из машины. Быстро вошел в дом, не глядя на свою медсестру. Она сноровисто выскочила следом, держа в руках увесистый чемоданчик.
На сей раз вызов был в элитный дом. Виталий перешучивался с хозяином на латыни, а Ася молча ставила капельницу. Ехать в больницу пациент отказался наотрез.
– Это все жена, паникерша. Полежал бы маленько, и снова в путь.
Виталий хмуро развеял его неуместный оптимизм:
– В последний путь. С венками. Так что жена у вас молодец. И вообще вам нужно в больнице полежать. Пару недель, не больше.
