К.С. Бадигин - Три зимовки во льдах Арктики
В один прекрасный день «Бадигин и сыновья» нашли на палубе вместо двигателя груду обломков. Официальная версия, гласила, что он был уничтожен штормом. Злые же языки утверждали, что шторму помог капитан, у которого всякий раз, как только мы приступали к опытам, начиналась головная боль.
Планы фирмы «Ветросвет» также потерпели крах. И только фирма «Красный Матвей» медленно, но верно довела дело до конца. Ветродвигатель системы Матвеева - хитрое и малопонятное сооружение из частей гидрологической лебедки, брусьев, парусины и приводных ремней - оживленно замахал крыльями, и корабль из несколько минут внезапно озарился электрическим светом. Но, к сожалению, даже этой фирме не удалось постичь тайну регулирования вольтажа. Поэтому при тихом ветре лампочки горели необыкновенно тускло, а при первом его порыве все вольфрамовые нити моментально перегорали. Пользоваться двигателем по-настоящему можно было только при устойчивом ветре силой в 4-5 баллов, крайне редком в условиях Арктики. В остальное же время двигатель «Красный Матвей» использовался только для зарядки аккумуляторов радиостанций.
Увлечение ветряными, мельницами вскоре уступило место новой затее, которая вызвала еще больший азарт.
Однажды матросы Лыткин и Капелов, страстные любители охоты, обнаружили на снегу характерные следы песцов, приходивших лакомиться отбросами с корабля. Предприимчивые матросы раздобыли в трюме бездействовавшие капканы, вморозили их в лед, положили приваду - куски моржового жира - и засыпали все это снежком. Через несколько дней торжествующие охотники принесли на корабль трофеи - небольшого зверька с пушистой белой шерстью.
Весть об удаче Лыткина и Капелова произвела сенсацию. Всем 217 зимовщикам вдруг захотелось привезти домой по шкурке песца. И какие шкурки! Добытые собственными руками в дрейфующих льдах у 80-й параллели! Немедленно все звероловные капканы был извлечены из трюма и разделены между самодеятельными артелями охотников. После краха строительного треста «Бадигин и сыновья» я решил собственного предприятия не затевать и присоединиться к испытанной фирме «Лыткин и Капелов».
Нужно сказать, что условия работы в этих добровольных артелях были не из легких. Охота не входила в график корабельного дня. Единственное послабление, которое делалось новоиспеченным зверобоям, - это разрешение не посещать физкультурную зарядку. Справедливо считалось, что поход за зверем сам по себе дает солидную нагрузку мышцам. К 9 часам утра охотники обязаны были возвращаться на корабль. За опоздание накладывались, взыскания.
Но после первых удач Лыткина и Капелова песцы не рисковали больше приближаться к кораблям или старательно обходили ловушки. Поэтому с каждым днем приходилось уходить все дальше и дальше от кораблей. Наконец фирма «Лыткин и Капелов» начала уносить капканы за милю от «Садко».
Тот, кто зимовал в Арктике, знает, что значит пройти милю в полярную ночь по занесенному снегом льду. Обманчивые сумерки совершенно не дают теней. Ты идешь и вдруг совсем неожиданно, проваливаешься по грудь в какую-то яму - краев ее не видно. Вылезешь оттуда, делаешь шаг вперед и падаешь лицом в снег, - оказывается, перед тобой сугроб. Но неприятнее всего встретить на пути трещины, особенно если они запорошены снегом. В таком случае рискуешь принять холодную ванну.
Хорошо запомнилась мне последняя охотничья прогулка.
Охота на нерп
Мы ушли рано утром, чтобы вернуться, как обычно, к 9 часам. Капканы стояли далеко от корабля, и времени нам должно было хватить в обрез на оба конца. Идти было трудно: выпал глубокий снег и появились мелкие трещины. Мороз крепчал. Ноги зябли даже в валенках...
Кое-как добрались до капканов. Они были пусты: песцы стали в последнее время очень осторожными. Пришлось с порожними руками возвращаться обратно. Но на пути ждала неприятность: трещина, через которую мы час назад легко перепрыгнули, теперь разошлась, и на ее месте чернела широкая полоса чистой воды. Разводье тянулось на далекое расстояние. Все поиски переправы не привели ни к чему. Только в одном месте удалось найти разводье, затянутое совсем молодым льдом толщиной в два пальца.
Ждать, пока этот лед окрепнет, - долго. Других переправ нет. Что делать? Капелов - бывалый промышленник - махнул рукой и сказал:
- Поползли!
Он осторожно лег животом на молодой ледок и пополз, подражая движениям тюленя. Лед под ним потрескивал и прогибался. Мне стало немного не по себе. Как никак, подо льдом холодная вода. В такой мороз окунуться в нее - дело не из приятных.
Но Капелов уже приближался к противоположной кромке, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Старательно копируя его движения, я кое-как перебрался через разводье и только здесь свободно вздохнул.
Когда мы уже подходили к кораблю, я услышал чьи-то вздохи и кряхтение. Приглядевшись, я увидел сидевшего в снегу повара.
- Что вы здесь делаете, старина?
Повар простонал:
- Помираю, Сергеич. Конец мой приходит.
Мы подошли поближе, перевалив через сугроб. Повар тер нос снегом, плевался и ругался:
- Пропади они пропадом, эти шкурки! Соблазн один! Попался сам, старый дурень, хуже, чем в капкан. Как я теперь домой доберусь?..
Мы захохотали, и все недавние переживания как рукой сняло.
Оказывается, повар тоже решил раздобыть шкурку песца. И вот, выбившись из сил, он увяз в снегу и никак не мог добраться до корабля.
Кое-как мы втроем добрели до «Садко». Но с этого дня ни я, ни повар в охоте на песцов участия не принимали, как ни заманчиво было это ремесло.
Кстати сказать, скоро охота на песцов перестала давать результаты: то ли многочисленные звероловы распугали песцов, то ли сказалось все большее удаление дрейфующего каравана от Ново-Сибирских островов. Нашим охотникам удалось добыть всего 13 песцов. Главная часть этой добычи пришлась на долю неутомимых Лыткина и Капелова.
Песцы в ловушки больше не попадались. Зато к ним повадились ходить наши собаки, лакомые до моржового сала. Наш Нордик, превратившийся в большого лохматого пса, немецкая овчарка Дунька и лайка Машка, проживавшие на «Малыгине», то и дело попадались в капкан. Зная, что за ними придут, они укладывались на снег и терпеливо ждали, пока раздосадованный зверолов, чертыхаясь, не освобождал их лапы из ловушки.
А однажды в капкан попала даже наша ручная медведица Машка. Обидевшись, она заревела так, что ее было слышно на несколько километров вокруг. Впрочем, приключения этой медведицы заслуживают того, чтобы о них рассказать подробнее. Ведь ей мы обязаны многими веселыми минутами, скрашивавшими нашу монотонную и однообразную жизнь.
* * *
Выше я уже рассказывал, каким путем Машка попала на «Садко». После приключений, пережитых во время гибели шхуны «Хронометр», она быстро поправилась, растолстела и горячо привязалась к своим спасителям-садковцам.
Это был на редкость смышленый зверь. На корабле не было двери, которой Машка не могла бы открыть. Если перед ней была обычная ручка, она нажимала ее одной лапой, а другой ударяла в дверь, с шумом распахивая ее. Круглую ручку она захватывала обеими лапами и поворачивала, а затем наваливалась на дверь боком.
На всех гидрологических работах Машка была непременным ассистентом. Она усаживалась рядом с наблюдателем и с восхищением следила, как в воду опускается груз, как затем вращается барабан и разматывается тонкий блестящий трос.
Белые медведи - постоянные спутники зимующих кораблей
Однажды вахтенные были приведены в отчаяние, узнав, что Машка в их отсутствие решила самостоятельно повторить опыт: она столкнула груз в прорубь, затем встала на, задние лапы и принялась толкать ручку лебедки. В конце концов, ручка соскочила со стопора, и, к вящему удовольствию молодой медведицы, лебедка начала с шумом вращаться, опуская трос в воду.
После этого случая ручку лебедки начали прятать от Машки. Но иногда она ее находила и таскала по снегу.
Будучи зверем любопытным и общительным, Машка всюду сопутствовала садковцам. В дикий восторг приходила медведица во время физкультурной зарядки: она бегала вокруг нас и хватала за ноги приседающих спортсменов. Когда зарядка кончалась, Машка начинала шутя бороться с матросами, бегать с ними взапуски, играть в прятки.
Однажды она явилась на «Седов», забралась в каюту к заместителю начальника экспедиции, разыскала коробку шоколадных конфет и с радостным урчаньем съела их, развалившись на мягкой койке хозяина каюты.
Еще во время плаваний, до того, как мы остановились во льдах, довелось и мне несколько пострадать от этой лакомки. Сменившись с ночной вахты, я уселся закусить в кают-компании. Вдруг рядом со мной кто-то бесцеремонно плюхнулся на стул. Я обернулся. Положив передние лапы на стол, Машка погрузила свою длинную морду в тарелку с киселем и, сердито кося глазом, в течение минуты вылакала все и вылизала до блеска.
