Неизв. - Черная книга корпораций
— Мы будем оповещать палату ООН о всяком подобном предложении из южной части Африки, которое заинтересует «Starck». Это самое большое, что мы можем сделать.
Не говоря о том, что речь идет о Центральной Африке, добавим, что перепроверить это не может никто. Для всех концернов необходимо законодательно закрепленное обязательство: желательно, чтобы они публиковали сведения об импорте сырья из кризисных регионов и их финансировании до мельчайших подробностей (принцип «Publish what you pay»{4}). Но германскому федеральному правительству, как представляется, ближе интересы коррумпированных концернов, чем поддержание мира и благосостояния в отдаленных районах.
В отместку «Bayer» теперь мобилизует общественное мнение против нашей книги. Например, вскоре после того, как немецкая: еженедельная газета «Die Kirche» сообщила о докладе Клауса Вернера (53), главный редактор получил письмо из аппарата концерна: «Высказывания, распространенные господином Вернером, бесчестны и явно противоречат общественной позиции концерна по всему миру. Мы вносим свой вклад во многие развивающиеся страны, не обладающие стабильной экономикой, в решение таких общественных проблем, как детский труд, нарушения прав человека, болезни, дискриминация или разрушение окружающей среды» (54) .
«Как вы, должно быть, знаете, поправки в книгу внести легко,; если упреки, высказанные в ней, возбудят подозрение в неистинности», — не без иронии отвечала редакция концерну. Ибо иска на «Черную книгу корпораций» никогда не было — должно быть, менеджеры «Bayer» очень хорошо знали, что «чудовищные обвинения» просто и наглядно рисуют подлинные нравы этого коммерческого предприятия.
Глава 3.
«ПОДОПЫТНЫЕ КРОЛИКИ» — ЛЮДИ
Во время тестирования новых лекарственных препаратов некоторые фармацевтические фирмы нечувствительны к людской боли: результаты искажаются, побочные действия замалчиваются. Пациенты с опасными для их жизни заболеваниями не получают действенных медикаментов. Врачи становятся соучастниками преступления.
Репортаж Ганса Ванса
На рассвете я сменил профессию. Раньше я писал книги, а теперь стал «консультантом-фармацевтом». Это удачное обзначение моего «профессионального занятия», по моему замыслу, позволяло мне вступить в переговоры с главным врачом клиники о финансировании апробирования медикамента, более чем спорного в научном отношении.
В этот вид деятельности мне не требовалось вложить ни евро! Следовало лишь знать кое-что из основ фармакологии, обладать интуицией и компьютером, подключенным к Интернету.
«Консультант-фармацевт» — так я теперь назывался — желал проверить, придерживаются ли врачи норм морали, установленных Всемирным союзом врачей в Хельсинкской декларации от октября 2000 года (1).
Эта Декларация запрещает лечить тяжелые заболевания одним лишь плацебо —- «пустышкой», если уже есть испытанная схема лечения. Эта норма действительна и для тех пациентов, которые участвуют в опытах с применением лекарственных средств.
У меня были сведения о том, что медики преступают эти правила по заказу известных фармацевтических концернов. Это я и хотел проверить.
Мой план состоял в опросе врачей: готовы ли они осуществить апробирование лекарственного препарата. В ходе опыта тяжело больные пациенты получают лишь слабодействующее средство или плацебо. Это означало, что врачи сознательно принуждают своих пациентов к ненужным страданиям. В роли приманки я хотел предложить высокий гонорар.
ЧТО ПРАКТИКУЕТСЯ В ФАРМАЦЕВТИКЕ
Моим преимуществом было то, что я прежде занимался фармакологической промышленностью в своих журналистских расследованиях. В начале 80-х годов я прошел хорошую школу по специальности врача-консультанта в фирмах «Bayer» и «Sandoz» — не ради денег, но для того чтобы вскрыть, как крупные фармацевтические концерны обманывают врачей и используют пациентов как подопытных кроликов (2).
Тогда мне несказанно повезло. На обеих фирмах — и у «Sandoz», и в «Bayer» — я проходил практику в помещениях, которые одновременно служили архивом фирм. Достаточно протянуть руку — и все папки-скоросшиватели с конфиденциальными приложениями оказывались в моем распоряжении; каждый вечер я брал некоторые из них и копировал содержимое. Под конец, после года исследований, я собрал 40 тысяч страниц секретной корпоративной документации и вместе с тремя коллегами опубликовал книгу «Здоровый бизнес — фармацевтика в деле» (3).
КАК СДЕЛАТЬ ЗОЛОТО ИЗ ГРЯЗИ
Хотя число злоупотреблений лекарственными средствами у немцев за прошедшие годы возросло лишь незначительно (с 1588 миллиардов проданных упаковок в 1997 году до 1607 миллиардов в 2002 году) (4), прибыли, заложенные фармацевтическими компаниями, возрастали ежегодно примерно на восемь процентов: до 15 миллиардов евро в 2002 год (5). Наряду с увеличением средней продолжительности жизни и нарастающим «старением» общества это одна из наиболее существенных причин финансового кризиса больничных касс. Высокая стоимость лечения основана на потоке новых, только что получивших лицензию и крайне дорогих медикаментов. Многие из них, правда, не являются более действенными или лучше переносимыми, чем уже испытанные временем лекарства, но маркетинговая система фармацевтической промышленности с настойчивостью и вниманием к мелочам заботится о том, чтобы врачи прописывали новые средства.
Германская фармацевтическая промышленность — и это можно утверждать с полным правом — превращает грязь в золото. Ибо в Германии, как и прежде, осуществляется товарооборот лекарственных средств тысяч наименований, действенность и подлинность которых сомнительны. Правда, это находится в противоречии с действующими в Евросоюзе законами, но германскому правительству это безразлично (6). Оно великодушно позволяет фирмам сбывать такие лекарственные средства вплоть до начала 2005 года — пациенты используются как мусорные баки. Интересы лобби от фармацевтической промышленности здесь явно перевешивают заинтересованность потребителей.
ХОРОШЕНЬКИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ДАЛИ ИСПЫТАНИЯ ECHINACEA
В узкоспециальной литературе по медицине описаны десятки хорошо задокументированных случаев, в которых фармацевтические концерны оказывают сильное влияние на результаты опытов. Именитые светила даже утверждают, что контроль фирм над исследованием лекарственных средств в целом уже заходит столь далеко, что достигает уровня систематического искажения результатов. Поэтому, как нас уверяют, данными о лечебном эффекте и побочных действиях вообще нужно пользоваться осторожно (7). Там, где возможно, всегда приукрашивают результат и манипулируют им изо всех сил (8). Например, в одном немецком исследовании о противопростудном средстве Echinacea, в ходе которого отрицательные результаты в опубликованных данных внезапно превратились в положительные (9). Фармацевтические концерны, такие, как немецкие фирмы «Shaper & Brumer» или «Madaus», попросту замалчивают в своих сопроводительных информационных вкладках и даже в информации для врачей-специалистов побочные действия препаратов, угрожающие смертельным исходом. Например в случае с упомянутой Echinacea дело обстоит именно так. Но здесь важен не только этот аспект.
Ставки в игре высоки, ибо развитие нового лекарственного средства связано с высокими расходами и значительным риском./ Только каждый пятый медикамент достигает стадии разрешения производства соответствующей инстанцией по здравоохранению (10). Фирмы ничего так не боятся, как отрицательного результата в ходе испытаний препарата. Тогда допуск на рынок окажется под вопросам, и все инвестиции, скорее всего, будут напрасны. Чтобы избежать этого, фирмы стремятся к тотальному контролю над исследованиями и теми, кто их осуществляет.
Если какая-нибудь фирма делает заявку в патентном бюро на регистрацию нового фармацевтического соединения, она получает защиту от конкурентов на двадцать лет. Конечно, само по себе это денег не приносит. Но уже с момента подачи заявки начинается отсчет времени действия патента, хотя фирма только теперь может начать опыты и должна проверить, действительно ли лекарство способно помочь больным и не имеет побочных эффектов. Занимает это в большинстве случаев много лет. Чем быстрее фирма сумеет доставить необходимые доказательства действенности и переносимости препарата и получить лицензию от властей, ответственных за здравоохранение, тем больше времени останется до истечения срока патента. Лишь с момента оформления допуска в течение 8 —12 лет стекаются сказочные прибыли: за новое лекарство можно затребовать сколь угодно высокую цену. По. истечении срока действия патента все позади. Прочие фармацевтические фирмы тоже могут производить подобное лекарственное средство и экспериментировать с ценами, снижая их, играя на рынке. Само собой, прибыли падают.
