Кристин Хантер - Трио «Душа» и Сестрица Лу
Лоретта и опомниться не успела, как, забыв о маминых наставлениях, влетела в проулок.
— Бегите! — крикнула она мальчишкам. — Громила идет! Быстрее!
Улисса, Джетро, Дэвида, Фрэнка и нового мальчишку не надо было предупреждать дважды. Кто такой Громила, они прекрасно знали: некто в полицейской форме, некто такой большой, жестокий и всесильный, что ему и имени не требовалось.
К счастью для них, проулок с другой стороны выходил на Авеню, и к тому моменту, когда в нем появился Лэфферти, ребята уже выбежали на Авеню. Тут они могли чувствовать себя в безопасности: магазины, бары, рестораны, яркие огни, толпы людей — здесь Лэфферти не посмеет их тронуть. Они перешли на шаг, стараясь вести себя так, словно они весь день прогуливались по Авеню. Но вид у них был испуганный.
— Уф, чуть не влипли, — сказал Фрэнк, с трудом переводя дыхание. — Спасибо, девчонка предупредила.
На душе у Лоретты потеплело от гордости. Она оказала услугу мальчишкам; может быть, теперь они станут относиться к ней как к другу и перестанут обзывать «рыжей». Впрочем, мало ли что сказал Фрэнк! Он был таким же светлокожим, как Лоретта: лицо у него было цвета кофе со сливками. Важно то, что скажут другие.
— Нда, — согласился с Фрэнком Улисс. — У меня до сих пор башка трещит с того раза, как Лэфферти сбацал на ней собачий вальс. Мне совсем не светит снова быть для него барабаном.
Лоретта громко рассмеялась. Большой, круглолицый, черный как смоль Улисс, потиравший свою голову и сравнивавший ее с барабаном, выглядел комично. Он весил почти 90 кило и уже играл за вторую сборную школы по американскому футболу, хотя ему еще и пятнадцати не было. Он бы и за первую сборную мог играть, если бы регулярно посещал тренировки. Но он предпочитал слоняться по улицам вместе с другими ребятами. Все они принадлежали к одной компании — «ястребам» и большую часть времени проводили, разрабатывая планы стычек со своими противниками — «мстителями».
— Нам нужна штаб — квартира, — объявил Дэвид. — Проулки скоро накроются — холодно. И «пауки» за нами гоняются.
— А чего такие пугливые? — спросил Джетро, выпятив свой маленький, сердитый подбородок. — Нас целых пятеро, а он всего один. Да мы бы его, понял, в два счета!
— «Паука»?! — изумленно вытаращил на него глаза Дэвид, самый младший в компании. Ему было тринадцать лет, но росту в нем было около 180 сантиметров, а его длинные руки и ноги никак не вязались с его детским лицом. Ребята называли его Жеря, потому что он выглядел и двигался как неуклюжий жеребенок. — Ты что, старик, с горы упал? Побить «паука» — скажешь тоже! Что ты против него!
— Самое лучшее, когда увидишь «пауков», дуй от них в противоположную сторону, — заметил Фрэнк.
Лоретта понимала его. Все жители Саутсайда были едины в своем недоверии и страхе к полицейским. Посторонний человек мог из этого заключить, что все они преступники. И был бы далек от истины. В большинстве своем саутсайдцы вели вполне достойный образ жизни, хотя некоторые из них и скрывали от полиции кое — какие пустяки. К примеру, семья жила на «соцобеспечение», но кто-то из ее членов работал один или два дня в неделю, зарабатывая явно недостаточно на жизнь, но вполне достаточно для того, чтобы лишиться пособия, если об этом станет известно. Или кто-то играл в нелегальную лотерею, или продавал соседям самодельное вино, не имея лицензии на торговлю спиртными напитками. Никто в Саутсайде не считал подобную деятельность зазорной. Кроме полиции. Вдобавок практически каждому в Саутсайде доводилось сталкиваться с такими зверюгами в полицейской форме, как Лэфферти, которым нравилось врываться в чужие дома и избивать людей. Может быть, широко распространенная в Саутсайде привычка убегать от полицейских и никогда не помогать им ожесточала некоторых блюстителей порядка. Но Лоретта в это не верила. Ей казалось, что люди, подобные Лэфферти, просто родились зверюгами.
И тут новенький изрек нечто неслыханное.
— А я считаю: Джетро прав, — заявил он, и все с уважением умолкли. — До тех пор пока мы будем бегать от них, они будут нас бить. Сколько же можно! Вот уже триста лет мы бегаем от Громилы, а он все еще нас преследует. Пора наконец остановиться, смело повернуться к нему лицом и не отступать. И, может быть, выбить у него несколько зубов, чтобы он нас зауважал.
Лоретта уставилась на новенького, пораженная его словами. Речь у него была четкой и правильной; он не бормотал себе под нос и не растягивал слова, как большинство обитателей Саутсайда. (Их район находился в южной части города, но Саутсайдом назывался еще и потому, что большинство живших здесь людей приехали с Юга.) Вид у новенького также был странный: этакий приземистый крепыш, похожий на лягушку или на сову, с круглой головой и круглыми серьезными глазами, скрывавшимися за очками в толстой черепаховой оправе; он единственный из мальчишек носил галстук.
— Как тебя зовут? — спросила Лоретта.
— Фил Сэттертуэйт, — ответил тот, протянул ей руку и улыбнулся, добавив полукружье сверкающих зубов к двум кругам, составлявшим его лицо. — А тебя как, малышка?
Малышка?! Лоретта этого не любила. Прежде чем пожать протянутую ей руку, она вспомнила, как мисс Ходжес говорила им: первой подавать руку должна девочка. Этому самодовольному нахалу, оказывается, не все известно, злорадно подумала Лоретта.
— Лоретта Хокинз, — ответил Лоретта и нерешительно добавила: — Мисс Лоретта Хокинз.
— Да ладно вам церемониться, — сказал Улисс. — Фесс, зови ее просто Лу… А ты его — Фесс. Мы зовем его Фессом, потому что он запросто тянет на профессора.
— Точно, — подтвердил Фрэнк, — Фесс у нас такая крупная птица! Нам до него далеко — он ходит в «Эмерсон».
Неожиданно для себя Лоретта прониклась уважением к этому странному мальчишке. В средней школе «Эмерсон» учились лишь те, у кого средний балл был не ниже В с плюсом; только два процента городских школьников добивались таких высоких результатов. Лоретте с ее С по математике «Эмерсон» была недоступна.
Все принялись расхваливать новенького.
— Фесс из Бостона. Там говорят на правильном английском, — сообщил Дэвид.
— И он сочиняет стихи, — добавил Фрэнк. — Мы хотим уговорить его сочинить для нас пару песенок.
— Хватит, мужики. А то она решит, что я белоручка, — остановил их Фесс и подмигнул Лоретте совиным своим глазом. — Черт ее знает — она сама похожа на белоручку.
«Белоручками» называли тех, кто задавался и считал себя лучше остальных. Если у вас была светлая кожа, как у Лоретты, темнокожие тоже обвиняли вас в том, что вы белоручка — иного от вас не ожидали. Вы считались белоручкой и в том случае, если у вас или у вашей семьи было больше денег, или лучше образование, или речь была правильнее, чем у других.
Лоретта почувствовала, как в душе у нее нарастает злоба к незнакомцу. Она и минуты с ним не общалась, а он уже ухитрился дважды оскорбить ее.
— Никакой он не белоручка, — сказал Дэвид. — Он накостылял Лерою Смиту. Почти сразу, как переехал к нам.
На Лоретту это произвело впечатление. Лерой Смит, главарь «мстителей», был на редкость крупным, грубым и сильным для своего возраста парнем и наводил ужас на большинство младших мальчишек. Лоретта не любила драки — слишком часто они происходили в их районе. Однако она не могла считать их беспочвенными, когда рядом жили бандюги наподобие Лероя. Этот новенький, вероятно, здорово работает кулаками — вот почему другие смотрят на него с почтением, догадалась Лоретта. За его светлую голову никто бы его не уважал. Нет, они восхищены его умением драться и поэтому терпят его ум. Вожаком «ястребов» всегда был Фрэнк. Но сейчас, когда этот новый мальчишка поколотил вожака «мстителей», он, должно быть, отнял у Фрэнка лидерство. Другие мальчишки явно во всем слушались Фесса.
— Лоретта, между прочим, тоже не белоручка, — сказал Джетро. — Она своя в доску.
Лоретта с благодарностью посмотрела на Джетро, а тот продолжал:
— Ну да, рыжая. Ну и что из этого!
— Джетро! Какой же ты гад! — взвизгнула Лоретта. — У меня не рыжие волосы!
Но Джетро уже мчался по Авеню, ловко ныряя в толпу и снова выныривая из людского потока, то и дело останавливаясь, оборачиваясь к Лоретте своей востренькой, смешливой физиономией и дразнясь. Пронзительно визжа, Лоретта устремилась за ним мимо бакалейных лавок с корзинами фруктов и овощей, выставленных на тротуар; мимо двух шумных баров; мимо химчистки, аптекарского магазина и джазовой лавки, выплескивающей на улицу громкую музыку; мимо лавки распродажи случайных вещей и магазина уцененной обуви; мимо лавки, в которой торговали чудодейственными травами, мазями и порошками; гналась до тех пор, пока не уткнулась с разбегу в чью-то большую, мягкую грудь и тут же обессилела.
