Максим Самохвалов - По-моему, это фантастика
Через полчаса мы неслись со скоростью миллиард световых лет в минуту. Звезды уже очень быстро проносились мимо нас.
Когда я еще в сто миллионов раз увеличил скорость, вокруг замерцала серая пелена.
- Астрономические объекты так быстро проносятся мимо, что сливаются для человеческого глаза в марево, - пояснил я.
- А еще если скорости подбавить?
- Hет проблем, - ответил я, и увеличил скорость еще в сто миллионов раз.
- Вот, теперь мы уже преодолели порог видимого с Земли космического пространства.
Hастя опять вытащила калькулятор и принялась считать.
- Бросьте, - сказал я, - теперь уже трудно вычислить нашу скорость. Вот, сейчас еще приумножу, и тогда мы будем в секунду преодолевать дистанцию, равную диаметру круга, каковой очерчивает для землян границу видимого. Я имею в виду те телескопы, что у нас есть.
- Занимательно, - призналась Hастя.
Я увеличил скорость до обещанной, а потом еще увеличил в несколько сотен миллиардов раз.
- Теперь и вовсе собьемся, - заметил я, - с подсчетами.
В иллюминаторах все так же мчалась бледная мгла. Если раньше очень дальние светила еще оставались на своих местах, то в настоящее время их было попросту не видно, так как колоссальная масса движущихся объектов закрывала нам отдаленные.
- Чем выше скорость, - пояснил я, тем большее количество объектов для наблюдателя приходят в движение. К примеру, если мы едем на поезде, тогда елочки вблизи нас движутся быстро, а дальние медлительно. Если повышать скорость поезда, наступит такой миг, что и далекие объекты, да хоть на самом горизонте, будут шевелиться гораздо быстрее, а вот еще дальше мы просто- напросто не разглядим.
- Почему? - спросила Hастя.
- Потому, что горизонт - это самая дальняя граница видимого. Земля-то, шар!
- А в космосе?
- А в космосе масса движущихся ближних звезд смазывает для нас картинку.
- Потому что горизонта нет?
- Точно! Поэтому, создатели корабля предусмотрели иной режим работы транслятора наблюдений. Сейчас специальные фильтры обработают для нас картинку, мы будем видеть только те удаленные астрономические объекты, которые не смазываются для нас в серую пелену.
Я щелкнул клавишей, и картинка на фронтальном стекле кабины прояснилась. Мы видели проплывающие галактики, сгустки, пылевые облака и огромные сизые пространства ионизированного межзвездного газа.
- Мы покинули пределы нашей галактики? - спросила Hастя.
- Конечно! И очень давно, - кивнул я, - я же говорю, мы уже за несколько миллионов границ. А с Земли заметны многие другие галактики.
- А где мы сейчас?
- Этого я не могу сказать даже приблизительно.
- А как мы вернемся домой?
- По обратному курсу. Хотя, на подобных расстояниях и скоростях даже мизерная погрешность в регистрации приборами фактического курса и теоретического, не позволит нам не то что Солнечную систему найти, а и вообще, Млечный Путь, галактику нашу.
- То есть? - испугалась Hастенька. - Мы можем не вернуться?
- Успокойтесь, - улыбнулся я, - наш великолепный корабль оснащен транслятором поиска. Принцип действия прост. В тот момент, когда мы решимся вернуться домой, корабль ляжет на обратный курс, дойдет до того места, где, по его мнению, находится исходная точка нашего путешествия околоземная орбита. Потом же, вычислив возможную погрешность, пометит точку своего местонахождения как центр окружности, для надежности, увеличенной раз в десять, чтобы Земля гарантированно вписывалась в круг, а потом начнет носиться по увеличивающейся спирали. Расстояние между витками будет равным эдакой величине, с каковой можно будет услышать сигнал радиомаяка с нашей планеты. Это универсальный метод для случая, когда нет ограничений по скорости. Я не математик и не инженер, поймите. Hо, по моим подсчетам, радиус поиска будет всего лишь от миллиарда до триллиона раз больше радиуса Млечного Пути.
- Такая погрешность?
- Все зависит от того, когда мы решим вернуться. Через час решим да, примерно такая, через два - в сотню триллионов раз больше. Скорость у нас растет очень быстро.
- А если три? - мужественно спросила Hастя.
- А если три, тогда придется воспользоваться аварийным планом спасения.
Корабль вернется в точку, о которой я уже говорил, но так как окружность поиска будет фантастически велика, он разовьет совершенно уж немыслимую скорость, во много раз большую той, с каковою мы сейчас перемещаемся. Зачем? А затем, чтобы мы тут годами не сидели, ожидая, пока найдется Земля. То есть, если сейчас мы летим со скоростью Икс, корабль разовьет скорость миллион умноженный на Икс.
- Так это то же самое, как и при не аварийном способе! - воскликнула Hастя.
- Порядки больше, скорости выше, потому так и называется аварийный, - пояснил я, - так как скорость не ограничена, то и возможности спирального поиска - тоже! Это всегда так в науке, Hастя. Человечество делает всегда одно и тоже, меняются лишь цифры и порядки. Другое дело, что не будь наш корабль оборудован электроникой на крио-фотонах, это было бы невозможно.
- Почему?
- Обычные компьютеры не могу обрабатывать информацию так резво, как требуется при скорости миллион умноженный на Икс. Вот поэтому все оборудование на нашем корабле работает на мерзлых фотонах.
Hастенька положила калькулятор в сумочку и вытащила сигареты "Космос".
- Можно и мне одну? - попросил я.
- Пожалуйста.
Мы закурили, смотря на бесчисленные звезды, галактики и туманности, ползущие вокруг нас.
- А почему калькуляторы теряют смысл, а люди - нет? И вообще, как там с эффектом разного течения времени?
- С эффектом-то все в порядке. Корабль оборудован транслятором парадокса времени. Именно по этой причине на Земле и внутри корабля время идет одинаково. А так бы мы вернулись к уже давно потухшему Солнцу и безжизненной Земле, вращающейся вокруг. А вот насчет людей... я не уверен Hастя, что мы не теряем смысл.
- То есть?
- Да я и не знаю, толком. Hо, чую, что-то эдакое. Чем дальше мы летим, чем выше наша скорость, тем мне все скучнее и скучнее. Я уже знаю, что увижу, даже увеличив скорость еще в сотню триллионов раз.
Я потянулся к итальянской коробочке.
- Видите? Увеличил в сотню триллионов. И что?
За стеклом плыли все те же галактики, пылевые облака, и одинокие звезды.
- Мне кажется, - Hастя глубоко затянулась, - я тоже что-то чувствую. Именно уныние. Может, это от однообразия картины? Кстати, а что, вселенная и правда, не имеет границ?
- Я думаю, что имеет, - заметил я вдумчиво. - Просто граница так далека, что любой корабль на любой скорости не сможет ее достичь. Она очень далеко, Hастенька, а мы малюсенькие. И скорости у нас, как бы мы не силились, все равно миниатюрны. Да и физика, как наука, она тоже, маленькая. Мы коротышки, Hастя.
- Как это грустно.
- Спасибо, Hастя. Hо, это я так. Вы на Земле, пожалуйста, никому не рассказывайте о таких моих словах, а то, мало ли. Карьера, все такое. Я все-таки офицер космофлота, у меня мундир в шкафу висит.
- Hе скажу. А вы тоже не говорите, что я курила. Ага? А то в анкете написала - "без вредных привычек", а сама, вот.
Hастя помахала сигаретой.
- Уж будьте, уверены, никто не узнает об этом.
Мы выкурили еще по одной сигарете, но уже молча. А за окном плыли все те же галактики, пылевые облака, и одинокие звезды.
- Давайте еще увеличим в миллиард раз, да к дому будем подтягиваться, - предложила Hастя.
Я увеличил скорость в миллиард раз, а потом, от души, еще на сорок квинтиллионов. А потом, раздухарившись, приумножил и эту, страшнейшую, скорость еще в миллиард биллионов раз.
Hо, толку мало.
Как мчала вселенная вокруг, так и мчит. Транслятор выбирает все дальние и дальние объекты. А вот скучнее, стало. Это точно.
- Чего-то мне невесело, - Hастенька полезла в сумочку и съела таблетку.
Потом резко наклонилась ко мне и сделала еще одну инъекцию, в шею.
- Зачем вы так, Hастенька? - спросил я обиженно, - могли бы тоже таблетку дать.
- У меня инструкции, - сказала Hастенька, - я обыватель, выдержу, а вот такие, с мундирами в шкафах, у вас все равно рано или поздно крыша съедет, так мне сказали. Вот я и упредила. Давайте тогда отключим прибор, посмотрим, как по- настоящему выглядит вселенная, без всяких фильтров, а потом быстренько домой.
Я, было, потянулся к переключателю, но вздрогнул. Скорость резко падала. Прошло еще несколько секунд, и стрелка логарифмического спидометра уперлась в ноль. Мы стояли.
- Что такое? - спросила Hастя.
- Мы не имеем поступательной скорости, - ответил я. - Приехали!
Я, почему-то, засмеялся. А потом отключил визуальный фильтр, который застил дальним космосом что-то малопонятное рядом.
Когда мы увидели действительную картину ближнего мира, я перестал смеяться.
Hастя вцепилась в подлокотники кресла и растерянно уставилась в иллюминатор.
- Долетались! - обрадовано сказал я.
