Алексей Олейников - Человек у воды
В дремучих русских лесах, где солнечный свет никогда не достигает бледной земли, я схватывался содин на один с громадными медведями, и бородатые крестьяне со страхом шептали за моей спиной:"Он ищет смерти"
Но это не так.
Смерть-не враг мне. Она никому не враг.
С голландскими китобоями я забирался далеко на север, где в застывшей от холода тишине сталкивались горы сверкающего льда, а небесное сияние озаряло огромные тела китов, изрыгающих фонтаны черной воды.
Но и среди этих Левиафанов я не нашел своего врага.
Я сплавлял бревна по бурным рекам канады, покорял никому неизвестные вершины в горной Азии, но нигде не мог найти своего врага.
И тогда я понял, что враг мой- не зверь, не птица, и не рыба. Не огонь он, не вода и не земля.
Он человек.
И я завербовался в армию, надеясь, что уж в битве-то я его встречу наверняка.
Так ты его точно не видел?
Герман пронзительно глянул на него и у Хорста фон Клаубе пересохло во рту.
- Я.. ннет. - запинаясь, с трудом ответил он. - ННе видел.
- Жаль-цокнул языком солдат. - Жаль. А..
Он не договорил.
Из повозки внезапно раздался громкий стон.
Герман одним прыжком нагнал ее, и, ухватившись за борт, запрыгнул внутрь.
Полковник, движимый темным любопытством, тоже подьехал ближе.
Герман, стоя на коленях, держал на руках забинтованную голову раненого солдата.
Тот выгибался дугой, стонал и что-то торопливо, хрипло шептал.
Неслышные слова, остывая в холодеющем воздухе ночи, паром уносились к черному небу.
Сквозь бурые бинты проступала свежая кровь и темными каплями стекала по пальцам Германа.
Хорст подстегнул коня и, приблизившись к телеге вплотную, прислушался.
-.. Свет.. там.. а мне не видно, глаза.. болят. - шептал умирающий.
- Слушай!
Он с неожиданной силой ухватил Германа за отворот шинели.
- Слушай, друг.. Я умру. Да?.. бббез покояния?.. и попаду в.. ад?Да?.. За что?!
Я боюсь.. там.. слишком темно.. всюду темно.. мама.. Я не хочу..
- Не надо боятся-мягко проговорил Герман, склоняясь над ним.
- Смерть -это не больно и не страшно. Главное-шагнуть. А дальше ты полетишь, полетишь, как светлый пух, выше и выше, с каждым вздохом заполняя собой весь мир и в твоей груди будет всходить и заходить Солнце.
Не стоит бояться.. Смерти нет, а тьма-всего лишь миг, а дальше - сияюшая вечность снов.. Рай Спи и лети.
- шептал Герман, покачивая в руках, как в колыбели, голову солдата.
- Лети, лети и ничего никогда не бойся.
Лети!-с силой воскликнул он.
И тело солдата, вздрогнув в последний раз, бессильно обмякло.
Пальцы, вцепившееся в отворот, разжались и рука упала вниз.
Герман медленно опустил голову солдата и с недоумением посмотрел на свои окровавленные ладони.
Фонарь качнулся и лицо солдата, бывшее доселе в тени, попало в неровный круг света.
И полковник с нарастающим, иррациональным ужасом увидел на мертвых губах застывшую мечтательную улыбку.
Словно он что-то увидел перед тем, как смерть распахнула перед ним свой изьеденный молью плащ.
Герман накрыл пальцами израненные, выжженые глаза солдата и бережно закрыл их.
А затем поднял голову и в упор взглянул на Хорста.
Полковник резко отшатнулся, чуть не вылетев из седла, и, не в состоянии оторвать прикипевший взгляд от зрачков Германа, в которых одна за другой падали завесы, отделяющие мир мертвых от мира живых, что есть силы всадил шпоры в бока Лотару.
Конь взвыл тонким, заячьим криком, и, почти плача, прыжком скакнул вперед, унося его прочь.
Не помня себя от животого, черного ужаса Хорст фон Клаубе все нахлестывал и нахлестывал коня. Не разбирая дороги, он мчался, словно пытаясь этой безумной ночной скачкой вытравить из памяти жуткое видение глаз Германа, в которых..
И его последнии слова, громом гремевшие в ушах полковника.
"Глупец!Ты бежишь от смерти, которую носишь с собой!Ты бежишшь от себя!"
Но все напрасно.
.. Опомнился он, лишь когда колонна давно скрылась из вида и перед ним возникла маленькая деревушка, затерянная среди лесов.
Хорст спешился и, отдавая поводья конюху, виновато поглядел на Лотара. Бока несчастного коня, все в разводьях пены и мыла, ходили ходуном. Его била мелкая неостановимая дрожь.
- Загнали вы лошадку, господин военный-сочувственно заметил конюх.
- Видать, нужда большая была, так мчаться ночью напролом... Хм..
Впрочем, это не мое дело. - осекся он, поглядев на Хорста.
- Вот именно, не твое. - холодно сказал полковник. - Накормить и почистить.
Он швырнул конюху первую попавшуюся под руку монету, которую тот ловко поймал на лету. Сказывась долгая практика.
.. Захлопнув за собой дверь комнаты, Хорст поставил на стол подсвечник и бутылку шнапса. Ничего крепче у хозяина постоялого двора не нашлось.
Разделся и, сев к столу, налил и выпил бокал одним залпом.
Дешевый шнапс драл горло, как точильный камень ржавый клинок, но Хорст фон Клаубе не чувствовал вкуса. Он опрокидывал бокал за бокалом, следя невидящим взглядом за пляшущими на стене призрачными тенями.
А видел совсем другое.
.. Время пролетело как взмах кривой сабли.
Наполен в конце концов был разбит и и заточен на осколке скалы посреди океана, словно в издевку названном "островом Святой Елены".
Хорст фон Клаубе женился и вышел в отставку. У него был прекрасный дом в пригороде Вены, неплохой пенсион, который ему положило военное ведомство, любящая жена и две чудесные дочери, напоминающие своей красотой дикий шиповник.
Жизнь более или менее сложилась и все реже полковник видел в своих снах ночь и дорогу отступающих войск, по которой шел Герман.
Однажды, поздней весной, полковник прогуливался с тростью по берегам Женевского озера. В последнее время здоровье его жены Лауры сильно пошатнулось, врачи подозревали чахотку и настоятельно рекомендовали всей семьей отправиться на курорт.
Что полковник и сделал.
Левую ногу внезапно пронзила острая боль . Хорст, выругавшись сквозь зубы, из последних сил доковылял до ближайшей скамейки и, рухнув на нее, стал массировать колено.. Проклятая подагра уже саовершенно мзмучила его.
Понемногу боль стала отпускать его многострадальное колено и фон Клаубе , откинувшись на спинку скамейки, принялся обозревать туманную гладь безмятежного озера, по которой сейчас, ранним утром, еще не скользило ни одной лодки.
Он никуда не торопился. Требовалось, по крайней мере, полчаса, чтобы боль утихла окончательно. И ло этого прекрасного момента лучше было не шевелиться. Иначе повторение приступа было неминуемо.
Вдыхая прохладный утренний воздух, он неторопливо осматривал окрестности, как взгляд его неожиданно наткнулся на странное зрелище.
Неподалеку от него, у самой воды, сидел человек, окруженный птицами.
Поначалу Хорст решил, что он их кормит, но это было не так. Человек сидел спиной к нему, но было видно, что в руках у него ничего нет. Да и птицы, собравшиеся вокруг него, не толкались, не хлопали крыльями, выхватывая друг у друга кусочки хлеба, а спокойно стояли.
Разные птицы, лебеди, утки, голуби, воробьи, толпились вокруг него, словно завороженные.
Полковник почувствовал, как его охватывает любопытство.
Которое для него даром не пройдет. Но здесь таилась какая-то загадка.. .
Он, кряхтя, поднялся и, тяжело опираясь на трость, пошел вдоль берега, постепенно приближаясь к так заинтересовавшему его субъекту с птицами.
Любопытсво было сильнее.
.. Хорст фон клаубе остановился за спиной человека в сером пальто и прислушалься.
-... И тогда принцесса спросила: "Что же ты хочешь, рыцарь?"
И доблестный Сигурд ответил ей -"Ничего. Ничего, кроме твоих волос, принцесса, Твоих прекрасных золотых, затмевающих солнце. "
"Хорошо"-сказала принцесса и глаза ег были печальны. - "Ты получишь, что просишь, рыцарь. Но знай.."
"Сказку!"-понял Хорст-"Он рассказывает птицам сказку!сумасшедший птицелов, рассказывающий глупым птицам сказки!Боже.. "
Полковник с внезапным ужасом вгляделся в фигуру у воды.
Этот голос, эти жесты.. Он где-то уже их видел. Давно, очень давно..
Хорст медленно, на вдруг ослабевших ногах, стал обходить птицелова-сказочника.
Он хотел видет его лицо. Он хотел..
Человек, сидевший у воды, мягким жестом остановил рассказ и, подняв голову, улыбнулся Хорсту фон Клаубе.
- Здравствуй-сказал Герман. - Ты все еще боишься смерти?
Полковник судорожно сглотнул горькую слюну и хриплым, чужим голосом ответил:
Здравствуй, Герман. А ты нашел своего врага?
Герман прищурился и, отогнав птиц от берега, взглянул в окно чистой воды.
- Да. - сказал он, проводя рукой по своему отражению. - Да, вот он.
И он указал на свое прозрачное отражение, а затем ударом ладони расплескал его на тысячу брызг.
- Я нашел его. И победил. Теперь он-это я. А я-это он.
- Тты.. ты--полковник никак не мог вымолвить.
