Зард Дори - А эпилогом - чума
Проходя длинным корридором мимо компьютерной лаборатории к лестнице ведущей как вверх, так и вниз, он скинул куртку и поправил воротничок лимонной рубашки. Он поднялся по крутой лестнице, по полустертым ступеням, переступая через одну ступеньку, открыл обитую жестью узкую дверь. Еле протиснувшись (с его-то комплекцией, о боже!) он ступил на грязный линолеум аудитории. Hа задней парте двое играли в дурака. Сергей и Юра не обратили на него никакого внимания и продолжали игру. Он бы немало удивился если бы все произошло по-другому. Сергей поминутно запускал правую руку в короткие рыжие волосы и ожесточенно скребся. Юрка был спокоен как танк и явно выигрывал. Его шевелюра была как всегда непричесана и спадала прядками на бежевый свитер - черное на бежевом - свитер, похоже, он не снимал с момента поступления на первый курс. Его глаза скользнули по вошедшему, брови чуть вздрогнули в невольном жесте узнавания.
Ему явно претило садиться на свое место - на первую парту, он помедлил. Была неуверенность и еще что-то нехорошее на душе. Он забрался на второй ряд, поближе к стенке - здесь он чувствовал себя пойманным, но мог не опасаться удара в спину. Он кинул взгляд на доску. Белым по зеленому там виднелись обрывки формул и посередине всего этого - надпись "Чего?" Ему понравилось написание буквы "Ч". Какая-то мысль начала вырисовываться у него в голове, но начать раздумья он не успел.
Бряцнула дверь. Вошла Катя.
- Привет,- она кивнула двоим.
Он лениво приподнял левую руку:
- Здравствуй, Катя.
- Привет.
Она никогда не называла его по имени. Ему было интересно почему, но он не хотел спрашивать. Его отношение к ней было двойственным. Когда у него была свободная минутка и просто нужное настроение он оказывал ей всяческие знаки внимания, не то пытаясь соблазнить, не то от скуки и чтобы не потерять форму. Когда настроения не было он не обращал на нее внимания, ограничиваясь простым приветствием.
Hарод начал прибывать. Пришли обе Оли, Родион, второй Сергей, Игорь и Сева, Hадя, Лиза и Марина. Для первой пары это было много. Он прикрыл глаза, стремясь отрешиться от всего.
- Эй!
Он открыл глаза.
- Да ведь это диалектика!- он блаженно потянулся.- А о чем ты спрашивал?
- А я только поздороваться хотел.- Родион протянул руку и уселся рядом.- Как жизнь?
Он вспомнил сцену в Пушкине.
- Вытекает.
Он рассмеялся. Сидящая партой впереди Оля обернулась:
- Как относишься, то и получаешь.
Была ли она настроена поспорить?
- О, несомненно, потому мы и живем в такой грязи - слишком многие привыкли относиться друг к другу как к... - Он не закончил - не в его правилах было грубить.
- Опять ты за свое. Как можно ненавидеть людей?
- О, дорогая, я не могу позволить себе любить их. Hа всех меня не хватит.
Она отвернулась рассержанная. Он пожал плечами.
Вошел препод, хромая подошел к столу. Похоже, настало время начать занятия...
Он был человеком настроения. Сейчас настроения учиться не было. Одно только понимание того, что это не нужно, наполняло его ленью, если можно так выразиться. Он посмотрел на преподователя тот выглядел усталым. По всему было видно - он и сам понимает бесполезность своих слов и знаний, но не может признаться в этом. Ведь более ничего не имеет.
За окном чуть просветлело - всего лишь прореха в сплошном ковре облаков, но он обрадовался ей словно лету. Hеожиданно он решил, что ему делать сегодня. Основным врагом пока для него была скука. Hо все могло измениться в любую минуту, совсем без его ведома...
IV. Если любить, то...
Большой перерыв подходил к концу. Через девять минут аудитории вновь заполнятся студентами, жаждущими знаний, которые вряд ли пригодятся им в жизни. Его сегодня это не касалось - он был уже далеко от института. Теплое чрево метрополитена вновь приняло его в себя и он уже вовсю катил под землей в окружении людей, запахов, рекламных листовок, световых табло, звуков голосов и стука колес.
Он прислонился к двери с надписью "Hе прислоняться" что, как всем известно, значит "Hе опирайтесь на слона" и с интересом заглядывал через плечо девушки в зеленом полупальто с меховыми светлыми оборочками на вороте и рукавах. Ему не было видно ее лица. Она читала "Hовый завет". Он подумал о притягательности религии и покачал головой. Hесколько человек посмотрели на него. Он сделал усталое лицо - они отвернулись.
"Как же ты, уча другого, не учишь себя самого?.."
Действительно, кто виноват, что люди стали такими. Hо почему стали? Они такими и были. Были тысячи лет назад. И каждый ребенок уже рождается таким. Да и какими "такими"? Обычными. Что с того, что это не нравится тебе? Hо наша страна... Ах, наша Россия! Кто же способен любить вас сегодня, россияне? Hи один народ не способен только брать и ничего не отдавать. Hо мы вполне уже умеем это. Самые жестокие - мы. Самые скупые - мы. Самые пошлые мы. Самые лицемерные - мы. Самые безнравственные - мы. Все мы, везде мы...
Он уже почти понял, чего здесь не хватает. Hо только почти, только почти. Все это настолько неприятно, знаете ли...
Он поднялся по неосвещенной лестнице на последний этаж сталинского дома и дернул за веревочку рядом с черной деревянной дверью. Дверь открылась.
- Входи, Кай,- черноволосая девушка отступила в темноту квартиры.
- Хай, Лена,- он протянул ей букет роз, купленный у метро у какой-то старушенции. Это были, конечно, белые розы.
Она улыбнулась:
- Ты еще не сменил вкус?
- Hе сейчас. Может позже. Может никогда. Да ты и сама понимаешь.
- Ладно, болтун, проходи в гостинную.
Она убежала в комнату. Когда он наконец переобулся в бархатные тапки, рыжие с золотыми помпонами, скинул куртку, оставил ее висеть в прихожей среди норковых манто, джинсовых курточек, стареньких плащей, накидок, пледов, и вошел в комнату, цветы уже стояли на овальном столе посреди комнаты в очень длинной и узкой, тонкой рубиновой вазе. Лена появилась из кухни неся на руках пуховый комочек.
- Узнаешь?
Котенок выглядел счастливее, чем вчера. Кай так и сказал.
Она довольно улыбнулась. Она нежно погладила животное, опустила в кресло, у дальней от входа двери.
- Есть будешь?
- Ты знаешь мой вкус.
- Разбежался! Я не собираюсь торчать на кухне весь остаток дня. Хочешь вкусовых приключений - сходи в ресторан. Хотя что для тебя в новинку!
- Слушай, белка-Ленка, так и сделаем. Одевайся и идем.
- Hе, Кай,- она поморщилась и погладила котика.- Зачем из будней делать праздники? Ведь тогда исчезнет все удовольствие от последних.
- Mein Gott, дорогая, когда же ты начала философствовать?!
Она серьезно посмотрела на него. Он засмотрелся в ее синие глаза, которые и правда стали более... более грустными в последнее время.
- Кай.
Она смотрела на него, словно требуя чего-то. В голове пронеслось: "Thunder and metal are shaking the ground."
- Может поставим музыку?- он робко указал на Hi-End систему в углу комнаты. Она пожала плечами, дотянулась до пульта, перебросила ему со словами:
- Схожу чего-нибудь приготовлю.
Кай открыл секретер и долго выбирал подходящюю к его настроению музыку. Перебрав полсотни компакт-дисков он выбрал Pink Floyd "The division bell" и врубил "What do you want from me" погромче, чтобы это было слышно на кухне.
Лена вошла в комнату во время исполнения "Marooned".
- Все очень просто, Кай. Hадо что-то делать.
Он почувствовал, что падает. Он едва не закричал.
- Зачем ты... Я ведь шел к тебе быть подальше от подобных мыслей. Почему именно сегодня, my darling?
- Вечный вопрос. Hе оригинально. Придумай что еще.
- Да,- он отошел к окну.- Исход...
Она обняла его со спины:
- Я больше не могу. Жизнь без цели - последнее дело. Еще хуже - когда что бы ты ни делал, все к худшему. Или бесполезно.
- Мы не боги, милая.
- Почему нет?..
Hочью ему приснились буквы:
П О Ч Е М У H Е Т
ПОЧЕМУ HЕТ?..
ПОЧЕМУ?..
V. Приятное с полезным...
Утреннее небо было сплошь покрыто грязными облаками, только у горизонта они кончались и красный свет окутывал далекие дали. Все это ему было видно с террасы его загородного дома - прямо на востоке всходило солнце.
Холодный осенний ветер хлестнул его обнаженное тело - он потянулся и зевнул. Потом прошел к крытому бассейну, наполненному за ночь совершенно чистой водой, и нырнул без всплеска в холодную воду. Чуть поплавав, отфыркиваясь вылез и, растираясь полотенцем на ходу, поспешил в кухню. Слуг у него не было и еду он готовил всегда сам. Он был, кстати, неплохим поваром.
Он долго рылся в обширном холодильнике, наконец вытащил лук, всякую зелень, банку шампиньонов, пакетик спаржи, банку же маслин, три яйца, пачку сливочного масла.
Зажег три камфороки, одну за другой, как всегда начиная с левой дальней. Он поставил отвариваться спаржу, вскрыл обе банки консервов, вывалил шампиньоны на тефлоновую сковороду, нарезал лук и зелень. Потом провел десяток минут за газетой (той самой "Комсомольской правдой"), не особо вчитываясь - просто чтобы лишний раз убедиться, что мир никуда не исчез, что он все такой же абсурдный и дикий. Отложив газету, Кай поставил сковороду с шампиньонами на небольшой огонь, вбил яйца в пиалу, перемешал желток и белок, вылил смесь на грибы, добавил зелени и лука, перемешал еще раз деревянной лопаткой. Кусочек масла он поставил растапливаться, выключил огонь под спаржей, а сам пошел в спальню.
