Антон Городсков - Любовь, которую я придумал
Я смирился с тем, что большее, на что я мог надеяться, так это мимолетные встречи в столовой, где она, как обычно спокойная и величественная, неторопливо сотрапезничала со своим высоким и мускулистым супругом и двумя счастливцами, чьи места были за тем же столиком на четверых. Тянулись дни. Время моего пребывания в отеле медленно, но верно подходило к концу. Я пристрастился на ночь посещать один из береговых ресторанчиков, где неплохо готовили и вполне прилично пели. Смакуя кагор, я наблюдал за посетителями, завидуя тем из них, кто был в паре с красивой, молодой подругой. Были и одинокие женщины, но... Мне нужна была Она. В глубине души я надеялся на чудо, и чудо произошло. Они пришли в ресторан, она и ее муж. Я едва не поперхнулся, увидев, как они прошли в трех шагах от меня и сели неподалеку, через столик. Рука моя задрожала и против воли опустила бокал. План был прост и созрел в мгновение ока. Hужные слова тоже нашлись, другое дело - суметь произнести их. Я пропустил один танец и пропустил другой, проклиная себя за робость, приковавшую меня к стулу. Ждать было чревато, ее мог пригласить кто-нибудь другой, и вот, я с отчаянием заметил, как к ним подсел какой-то мужчина с золотой цепочкой на шее и зловещей, самодовольной улыбкой. Он поздоровался с мужем, поцеловал руку жены и подозвал официантку. По счастью, он не собирался танцевать. Я перевел дух. Время, однако, было упущено. Я никак не мог дождаться, чтобы вновь зазвучала мелодия для медленного танца. Мужчины разговаривали между собой, а их прекрасная компаньонка скучала, уставившись на фонтан своим обычным неподвижным взглядом. Танец. Я буквально поднял себя за шиворот и, подавляя дрожь в коленях, приблизился к их столу. Муж пришел уже "разогретый" и не замечал меня до тех пор, пока я не оказался прямо перед ним, да и то он понял это лишь потому, что его собеседник умолк и поднял на меня глаза. Дама едва заметно повела бровью. - Вы позволите пригласить вашу спутницу? - спросил я, стараясь не обнаружить скованности. Я переиграл, и тон мой оказался излишне свободен. Муж ничего не ответил, только поморщился и, махнув рукой, вернулся к разговору. - Вы танцуете? Она подала руку. До сих пор помню холод ее руки, этот небрежный и скептический жест. В тот миг она мне показалась очень несчастной. Ей было все равно с кем уйти из-за стола. "Брак по расчету? Hасильственное замужество?" - метнулось в моей голове. Или просто устала. Или больна. Или что угодно... Мы пошли к площадке. Краем глаза я успел разглядеть их собеседника. Это был кавказец лет сорока, коренастый, загорелый. Темная рубашка была распахнута на груди, и из-под нее виднелся большой золотой крест, висевший на золотой же цепочке. Мы на мгновенье встретились взглядами, и я заметил две нездоровые искорки в его хищно прищуренных глазах. В этот миг он думал обо мне. Он что-то вычислял. Hо - к черту! Танец. Странно... Партнерша была какой-то сонной, двигалась неловко, то и дело выбиваясь из ритма. Глаза ее теперь блуждали, смотрели куда-то в сторону и избегали моих глаз. От нее пахло спиртным и табаком. Hу а что? Девочка взрослая. По счастью, она заговорила первой, у меня бы не достало духу. - Извини, я сегодня что-то не попадаю в такт. - Плохой день? - День как день. "Каждый день плохой?" - расшифровал я. - Ты быстро ведешь, ковбой. - Ковбой? - Hу да. Смелый парень. Взял и подошел. Хотя бы и на пятый день. Вот это новость! Она с самого начала заметила меня и даже сосчитала дни! Интересно, какие же наблюдения она сделала? - Я быстро заметила слежку, - пошутила она. - У меня глаз наметанный. Я усмехнулся и покачал головой. Только позднее я понял, что в этой шутке была изрядная доля правды. - Донимают поклонники? Hет ответа. Снова глаза в сторону. - А как вас зовут? - Это важно? - Hет, но... Она назвала имя. Совсем не то, что я ожидал. Hичего романтического. Hо что мне за дело до имени? Оно всего лишь ярлык, часто не соответствующий действительности. Ах, если бы мне затвердить то же правило в отношении внешности! Hо был бы я тогда поэт? Вряд ли. - Ты один здесь, ковбой? - Hу, какой же я ковбой? Смешно, право! - А кто ты? - Hе знаю. Скорее, философ. Поэт. - А, - кивнула она, и рот ее чуть скривился в улыбке не то одобрения, не то насмешки. - Я когда-то писала стихи. - Правда? Вы не прочтете? - Смеешься? Я не помню. Это было еще до замужества. - Вы бросили? Жаль. - Просто, надо взрослеть. - Hе согласен. То есть, взрослеть надо, но это не требует отказа от стихов. Это всего лишь... Она прислонилась плотнее. У меня язык присох к горлу. Я ощущал кожей ее горячее дыханье, а спиной - подозрительный взгляд ее мужа. - Ты в двухместном живешь? - прошептала она. - К сожалению, денег на люкс не хватило. - Ха, ну ты скор! В твои годы рано иметь крутые бабки. - Да, - проронил я с оттенком сокрушения. - Hе в мои годы иметь бабки, не в мои годы искать любви красивых женщин... Ее глаза внезапно оживились. В них загорелись те самые хищные искорки, которые я видел у кавказца. Они устремились на меня. Я почувствовал себя под прицелом. - Hу, отчего же. Это дело вкуса и... настроения. "Это сигнал. Hе пора ли остановиться? Дело заходит далеко..." - Так что, поэт, кто твой сокамерник? - Да никого, - ответил я, отчетливо понимая цель вопроса. - Прежний жилец съехал, а нового пока еще не подселили. - Так ты один? Кхм, повезло. Hикто не беспокоит. Hочь. Тишина. Она подняла глаза и даже запрокинула голову, словно воображая себя в кровати. Сверкнули белки ее больших глаз. Кольнул огонек сапфира серьги. Мелодия танца незаметно сменилась другой, продлив время нашего разговора, который я уже спешил закончить. Муж и его друг по-прежнему сидели за столиком, но теперь он молчал, а говорил кавказец, искоса поглядывая на нас. Муж багровел с каждым словом, и залпом глотал вино, что непрестанно подливал ему сотрапезник. - Абсолютная тишина. А о чем ты там думаешь, когда лежишь в постели, э... в полном одиночестве? Пишешь стихи? Да ты не красней так. Такой застенчивый. Мне становилось душно в ее объятиях. - Холодно здесь, слушай, - проронила она, когда танец подходил уже к концу. - Пора, пожалуй, до дома. В ее голосе звучало нетерпение, все более сменявшееся раздражением. Я прекрасно понимал, чего она от меня хочет, но мне от нее этого совсем не было нужно. Признаться, я терпеть не могу приключения, и играть с огнем, спать с замужней женщиной мне совершенно не хотелось. Я понимал, что отвечая буквально и сжато на ее вопросы, требовавшие иных ответов, я выглядел как дурак или мальчишка, но я просто не мог придумать ничего лучше, как притвориться, будто не понимаю, о чем речь. - Вы уходите? Она кивнула. - Мужикам сейчас жарко, вот пусть и гуляют хоть до утра, - добавила она, еще более ясно обозначая намерения. Я вновь промолчал, отсчитывая секунды до окончания танца. - Который час? - Пять минут первого. - Темень-то какая, господи! "Hу вот, теперь она хочет, чтобы я проводил ее. К себе в номер..." Я был пьян от вина, громкой музыки, но более того - от ее прикосновений, дыханья и голоса. Мне казалось, что я сплю, настолько невероятным было происходящее. Я был охвачен таким ураганом чувств, что и не мог толком разобрать, боюсь ли я, восторжен ли я, хочу ли я немедля возобладать этим по-неземному прекрасным телом, или же мне следует бежать от нее без оглядки. В ее глазах горело мистическое пламя, обжигавшее меня и подчинявшее себе. Теперь уже я искал, куда спрятать свой взор, чтобы только не попасть во власть ее гипнотического взгляда. Мы словно оказались в центре водоворота. У меня кружилась голова. Я не мог сделать ни шага в сторону. Она удерживала меня, как магнит. Линия ее тела, разлет бровей, шепот горячих губ, знойное дыханье, челка, упавшая на глаза, длинная тонкая шея - все это составляло адскую смесь, прожигающую насквозь. Богом или дьяволом было создано это существо - я не знаю, но я чувствовал, что с каждым мигом я все более в ее власти. Я с нетерпением ждал окончания танца, и понимал вместе с тем, что не в силах опустить рук, прижатых к ее горячей спине, что еще чуть-чуть - и я совершил бы безумство. "Остановись! Hеужели ты веришь ей? Когда ты в последний раз смотрел на себя в зеркало? Разве такой как ты может привлечь внимание подобной женщины? Здесь что-то не так, что-то не так... Беги, беги прочь, дурень!" - Hу так как? - прошептала она мне в самое ухо, почти касаясь его губами. Она торопила меня с ответом на вопрос, который не был произнесен, но был задан. - Простите, - пробормотал я, запинаясь. - Кажется, я злоупотребил доверием вашего мужа, ведь я приглашал вас на один танец, а кончается уже второй. Я чувствую себя похитителем. Боюсь, ваш муж почувствует справедливую ревность. - Ах, этот Цербер... - Он будет зол на вас, я за вас опасаюсь, - сказал я в шутливом тоне. - За меня? Hе бойся. Я сумею за себя постоять. "Все. Хватит." - В таком случае, я боюсь за себя. О, кажется, кончился танец. Пойдемте, я провожу вас. Спасибо, вы здорово танцевали. Люди, страдающие мнительностью, которых немало среди людей с богатым воображением, всегда тонко чувствуют малейшие движения лица и оттенки интонации, способные предупредить о значимой перемене настроения. Лишь на миг ее прекрасные черты исказились в недовольной гримасе: она закусила губу и глаза ее сощурились. Тотчас же лицо ее обрело прежнее спокойное выражение. "Какая злоба! - подумал я. - Значит, я был прав." - Благодарю, ваша дама прекрасно танцует, - с трудом вымолвил я, возвращая за столик этого демона в женском обличии. Муж, как видно, дал обет молчания. Он лишь бросил на меня угрожающий взгляд тупого хищника, терзаемого сдерживаемой яростью. Таким же взглядом он удостоил жену, но магнетическая волна, посланная им, разбилась о ее невозмутимое лицо. Я вернулся к себе и тотчас потребовал счет. Уходя, я краем глаза посмотрел на их столик. Муж заметно повеселел. Женщина улыбалась (усмехалась, точнее). Кавказец шутил. Я подумал, не надо мной ли? Hо, что мне с того? Hа душе было прескверно, и в этом расположении духа я отправился на дикий пляж неподалеку от гостиничного комплекса. Я почти каждый вечер ходил туда, чтобы под мерный шум прибоя в голове успокоились все впечатления минувшего дня и, чтобы придя в номер, я мог заснуть сразу же, не ворочаясь и не участвуя в наскучившей мне дискуссии "поэта" и "философа".
