Дима - o f2ea2a4db566d77d
сторону идти. Пока же двигался наугад.
Опять звуки. Повторяются, значит, точно не показалось. Илья остановился и изо всех сил
напряг слух. В зимней тишине отчётливо звучит только твое собственное сердце. И как ни
старайся его приглушить, – всё безуспешно.
Вот оно! Илья даже вспотел от неуместного страха. Это люди хором смеются. Где-то слева,
то ли далеко, то ли не очень. Хохотали и тут же замолкали. Как волны. Движения Ильи
замедлились. Он слушал, недоверчиво, как животное – впитывал происходящее.
Промежутки между смехом всегда разнились. Могло пройти и несколько минут, и пара
секунд.
От напряжения в спине засвербело. Раз они смеются, почему не слышно никаких других
человеческих звуков? Например, срывающегося голоса рассказчика, ведь они выслушивают
что-то очень смешное. Или телевизор смотрят. Почему не слышно звуков телевизора? Около
пяти утра. Илье расхотелось идти дальше. Может, у этих людей хорошее настроение, но они
вряд ли его ждут. Смех больше не повторялся.
3
Мужчина разглядел небольшой домик. Приблизился. В окна заглядывать не хотел. Тихо
постучался. Ничего. Илья обошёл дом, и понял, что поблизости опять нет никаких построек.
Опять только ели. Он взошел на крыльцо и несмело постучался в дверь.
Ему мучительно не хотелось шуметь. Спрашивать громко «Есть там кто?», кричать еще
громче «Ау!». Повинуясь какому-то глубинному суеверному чувству, Илья уважал эту
тишину вокруг. Крикни он сейчас – получится слишком дерзко, слишком, даже если
крикнуть в полсилы. Илья сошёл с крыльца. Почему они больше не смеются?
Двинулся в обход накренившейся избушки.
-
Не смеются, потому что заметили меня, - подумалось Илье.
Он больше не мог здесь находиться. Это место слишком враждебное, да и сам Илья
чересчур недоверчив сейчас. Надо возвращаться. Они с Диной согреются, надышат вместе,
что-нибудь придумают. Обошёл дом с другой стороны и попытался отыскать свои следы,
чтобы идти по ним назад.
Засовывая сапоги в продырявленный собой же снег, потащился к забору. Становилось всё
холоднее. Организм уже израсходовал запас тепла, теперь можно было восстановить его
только искусственно. Но Илье не хотелось выглядеть глупо даже в темноте. Особенно
сейчас. Начнет прыгать, делать резкие движения руками, трястись напряженно и специально,
– но ведь кто-то, возможно, за ним наблюдает. Не стоит привлекать к себе внимание, не надо
вызывать интерес чужаков. Пока ещё можно уйти спокойно. Ему дали такую возможность.
Илья не совсем понимал, кого он боится и с кем хочет избежать контакта. Он тихо,
аккуратно погружал ноги в свои глубокие следы, а внутренне уже приготовился к резкому
удару в спину. Но опасность пришла не сзади.
Неожиданно ночную, лесную тишину прорвало. Надорвало взрывом аплодисментов. Где-
то совсем неподалёку от крадущегося Ильи. И это было так удивительно неожиданно и
невозможно, что парень взвизгнул и понёсся, что есть мочи, к границе пионерлагеря.
Не мог никто хлопать. Было, конечно, темно, но он бы заметил группу людей и по каким-то
предваряющим звукам смог бы догадаться, что те сейчас возьмутся аплодировать. Одним
прыжком Илья перемахнул через забор, отчего тот глухо крякнул, и, уже не разбирая своих
следов, понёсся через лес к шоссе.
Он хотел оглянуться и узнать, нет ли погони. Не сбавляя скорости, повернул лицо,
споткнулся о будто каменную корку снега, неловко упал и влетел головой в ствол ели.
Плавно в глубину без сознания.
Илья услышал лошадиный цокот. Уже в другом месте. В карете. Городская, раззявленная
мокрой грязью дорога. Темень. В салоне расположились озлобленная девица – у окна – и
юродивый на вид старичок – у неё под боком. Маскарадные перья, съезжающие парики, от
тряски дёргающиеся конечности. Все молчали. Одеты по моде XVIII века – запрудили
пространство складками многочисленных одежд. Старичок пускал слюну и тихо хихикал.
Женщина время от времени поглядывала в окно, за которым пухла сырость. Илья не
чувствовал своего тела. Не понимал, с какой точки их обозревает. Вдруг девица прямо у него
на глазах взялась почковаться. От её тела отросла белесым пузырём, стремительно
принимающим форму, вторая точно такая же особа. От этой – третья. От третьей – четвёртая.
Каждая наполовину вдавалась в предыдущую. От четвёртой… Взрывали изнутри карету. А
за стенкой извозчик задорно прикрикивал, стегая хлыстом лошадей. Тряска ряска брось…
Через несколько минут Илья очнулся. Только что его посетило яркое, но совершенно
невнятное видение. Юноша с трудом встал, потирая ушибленное при падении место. Он тут
же вспомнил, что с ним приключилось. Вспомнил про аварию, Дину, аплодисменты. Очень
испугался. В лесу по-прежнему было тихо, но на этот раз Илья физически предощущал
какой-то новый звук. Сейчас он услышит и вряд ли ему это понравится. Замер, весь напрягся
и стал ждать.
Где-то в двадцати метрах от Ильи кто-то нёсся. Кто-то бежал, но не к нему и не от него, а
параллельно – в сторону шоссе. Или что-то. Илья не понимал, как можно так быстро
передвигаться в густом, заснеженном лесу.
4
Вдруг до него дошло. Кто-то или что-то сейчас будет около машины. Если сам Илья не
поспешит, эта сущность может нанести ущерб Дине. Попросту напугать её. Или страшнее.
Парень сорвался с места и ринулся к шоссе. Может, он всё-таки успеет. Илья выбежал на
дорогу и, не останавливаясь, пытался различить кого-нибудь около автомобиля.
Ничего там нет. В машине горел свет, Дина сидела на месте водителя и, похоже, спала. Но
зачем она дверь открыла? Ведь замёрзнет.
Подбежал, хотел прямо с ходу рассказывать о своих приключениях, галлюцинациях и
страхах. Обомлел.
Дина стекала по сидению в расслабленной позе, предварительно хорошенько укутавшись.
Шёл от шеи её пар. Пар валил из её разодранного в клочья горла, будто кто-то вырывал из
него куски, и кровь всё дымила, дымила на холоде, чтобы ещё чуть-чуть и охладеть навсегда.
Илья заскулил. Л кулил л л Он подавленно огляделся в поисках убийцы, но никого, как и
прежде, вокруг не оказалось. Опять, ять ять ять ять ять но уже сквозь туман, взглянул на
Дину, на её ужасную рану и умиротворенное с закрытыми глазами лицо. Повис пауз ухой Без
Выз Лаз Непроникнуто но грели трели зрели прели бр ели ели-еле ли брел и Охарактеризовать
харки кратер риза зов Рассыпчатый ссссс ссыпчатый зов Рассыпчатый зоб Рассыпчат
рассыпча рассып рассы раз два три Как вы семяеете сделайте потише здесь ведь тоже не.
Через пару часов водитель проезжавшего мимо грузовика заметил в кювете разбитую
машину. Он остановился, чтобы посмотреть, не нужна ли кому помощь. В кабине сидела
женщина с порванным горлом, из которого ледяной проволокой торчали артерии. На заднем
сидении, свернувшись клубком, спал парень, почти до смерти замерзший. Ещё через
несколько часов Илья очнулся в ближайшей к месту аварии больнице.
Страх настиг его ещё во сне, так что пробудился он с мутными ощущениями вины и
неизбежной расплаты. Слабость и жар их только подчеркнули. Но боялся Илья не призраков
леса, а самых конкретных вещей. Грубости работников милиции, бесчувственности
медперсонала, своей беспомощности перед ними. Илья даже не знал, имеет ли право
находится в больнице без страхового полиса, и тем более – сможет ли доказать свою
непричастность к смерти Дины. Он боялся открывать глаза, ожидая, что сейчас на него
нападут с обвинениями или выбросят из палаты.
Как ни странно, отнеслись к нему, напротив, с заботой, будто приняли за важное лицо. А
следователь только прояснил ряд формальностей, записал телефон приятелей, у которых
юноша встретил Дину, и больше не появлялся. Вскоре Илья узнал от жизнерадостно-шумной
медсестры, что в этих краях у него неожиданно появился влиятельный покровитель. Некто
Холмогоров, местный чиновник. Он лично пришёл навестить больного утром следующего
дня. Д н яя н
Проснувшись, Илья увидел возле койки пожилого мужчину, с отвисшими щеками и в
пиджаке яркого цвета.
- Говорить сможешь? – спросил тот без вступлений, заметив, что больной его
разглядывает.
Илья кивнул утвердительно. Чувствовал себя сносно. Зудящей болью отдавали только
обмороженные места. Сперва он решил, что перед ним врач, но мужчина представился и
сразу обещал, что у Ильи не возникнет никаких проблем, если он прямо ответит на
