Стрельников В.В. - Стрельников
Отделение, пли!
онемевшими от холода губами прошептал я, и гулкий залп из древнейших автоматов Калашникова взметнул стаю ворон с окрестных заснеженных тополей. А в семейную ячейку под траурную мелодию начали опускать капсулу с прахом парня из второго отделения нашего взвода. Точнее, то, что выскребли из остатков скафандра, пойманного в открытом космосе. Небольшая толпа из родни и знакомых Славки Зуева, добродушного и здорового парня с Херсонщины, молчаливо стоящая рядом. Мать, которую поддерживает под руки отец и младший брат, плачущая красивая брюнетка, полненькая, как раз в Славкином вкусе, наверное, здешняя зазноба. А может и невеста, бог его знает, мы со Славкой не на столько хорошо знакомы были. Пробежка до Плутона прошла штатно, и “Осмотрительный”, развернувшись за его орбитой, отработал боевые стрельбы главным калибром, разнеся в пыль пару здоровенных каменюк, болтающихся в пустоте, и по оценкам баллистического компьютера, могущим в далеком будущем угрожать Земле или Марсу. Потом высадка группы захвата на такую же каменюку, тут уже я с отделением на боте прыгнул за триста верст, попрыгал по поверхности астероида, расплавил с парнями свод небольшой пещеры, и, отрапортовав об уничтожении вероятного противника, вернулся с парнями на борт, прихватив в качестве сувенира небольшой кусочек базальта. А через шесть часов лету, при подлете к Сатурну, встретили этот гребаный “контрабас”. Этот гад лег в дрейф, позволил нам приблизиться на расстояние высадки досмотровой группы, а потом решил врезать по нам из старой, но на таких дальностях крайне эффективной гауссовки. И, только подвиг досмотровой группы, успевшей свои ботом перекрыть директрису гаусовки, спас нас от серьезнейших неприятностей. Парней разнесло в клочья вместе с ботом, потом удалось найти и спасти троих, и то, быть им киборгами. А шестеро “пали смертью храбрых”. Затем абордаж и штурм, мое отделение, усиленное половиной третьего взяли на штык “контрабаса”. Благо, Васильич аккуратно вырезал гауссовку, и повредил двиглы судна. Экипаж живьем не брали, ну кто виноват, что они оказывали сопротивление и делали резкие движения в виде судорожно дернувшейся ноги, например? Никто. Только котов я приказал не трогать, когда в одной из кают обнаружили трех здоровенных тварюг. Не стал рисковать, кэп наш ну очень котов уважает. После чего были длинные поиски, искали ребят. Неделю я жил на боте, гоняя по расширяющейся спирали вдоль вероятных траекторий обломком досмотрового бота. Двух поднял, в том числе и Славку. Потом куча докладных, изъятие военной прокуратурой всех записей, устный опрос всех свидетелей, то есть нас. После чего дело закрыли, и отправили на полку. С контрабаса получили интересные трофеи, груз неактивированных киборгов, точнее, биороботов. Тут вроде как и наш старшина киборг, и эти девушки тоже киборги. Но Васильич был рожден человеком, а эти были полностью созданы. И прав у них никаких, за них полностью отвечает хозяин. Роботы, точнее, роботессы, были мало того, что контрабандно вывезены, так еще и незаконно изготовлены. Похоже, какая-то войнушка затевается на окраинной планете, не иначе. В любом случае, наша доля, как обычно, шла или в деньгах, или в товаре. Я, например, пока не решил, что делать буду с парой доставшихся роботесс. Погляжу, пока пусть в трофейной камере хранятся, пока я служу на Флоте, это для меня бесплатно. После окончания траурной церемонии, я вывел свое отделение с кладбища на окраине Донецка. Сдали в комендатуру автоматы, и после распустил ребят в увольнение. А сам, переодевшись в гражданку, порулил в ближайший бар на среднем уровне, где хотел серьезно наклюкаться. Такие потери редкость, надо помянуть парней. На верхнем уровне мне не нравится, ни публика, ни обстановка. Внизу точно подерешься, там шпаны хватает, нет ни малейшего желания. Средний уровень – рабочий район. Где обычно не трогают и не лезут в душу. Бар оказался хоть и не богатым, но на удивление неплохим, тихая музыка, стилизованная под старину обстановка. Конечно, выпивка не самая лучшая, но мне и простая водка пойдет. -Вот ты где! – После пятой или шестой двойной рядом опустилась Лара. Тоже по гражданке, в легкомысленно коротком платьице под курткой. Длинные сапожки подчеркивали стройность ног девушки, да и взгляд притягивали. Волосы зачем-то в темно-рыжий выкрасила. Хотя, красиво. – Бармен, мне тоже водки! -Помянем! – И она залпом выпила свою двойную, поморщилась. Поглядела, как я молча выпил еще несколько рюмок, и решительно взяла меня за руку. – Пошли, Матвей. Хватит. – Рыжая, да оставь ты его!- К нам неторопливо подошел хамоватый тип, из компашки вошедших вслед за Ларой типа крутых перцев из “золотой молодежи”. Крепкие, накачанные, неплохо тренированные парни ищут себе на задницу приключения на нижних уровнях, адреналина им не хватает. -Отвали! – Лара отбросила руку. А я пожалел, что оставил бластер. Хотя, я же знал что напьюсь. Вот не мог предположить, что со мной девушка будет. – Чего? – Удивился парень, и попытался схватить Лару за ворот куртки, но был отброшен сильным ударом ноги в живот. Моей ноги. Нехрен моих девушек цеплять. Пролетев пару метров, он грохнулся на стол, и свалился с него. Ну а что, сейчас мебель в таких заведениях делают крепкую, чтобы не менять после каждой драки. Выйдя на центр зала, я увернулся от пары брошенных в меня бутылок. Полных, разумеется, смысл бросать пустой пластиковой упаковкой? Поймал за кулак еще одного здоровяка, и слегка подправил его движение, попутно придав небольшое ускорение, в результате чего парень ударился об стену, и сполз по ней. И в этот момент в Лару прилетела полная бутылка, ударив ей в лицо. Вскрикнув, девушка упала. Упала виском на кусок срезанной стойки стула, которую я раньше не заметил. Все-таки это недорогая забегаловка. Глядя на растекающуюся из-под головы Лары кровавую лужу, я почувствовал, как сознание застилает багровая пелена ярости. В себя пришел, когда прекратили дергаться ноги пятого парня, голова которого была расколота об стену до состояния коровьей лепешки. Четверо остальных тоже вряд ли подлежали реанимации. У всех я разрушил головной мозг больше, чем на семьдесят процентов, просто разбив им головы вдребезги. За стойкой блевал бармен, в углу ревели две девчонки-посетительницы. – Стоять! Полиция! На пол, лежать, руки на голову! – В бар заскочило двое мужиков в полицейской форме, со станнерами в руках. Спустя неделю. – Матвей, понимаете, оплата такой операции очень дорога. – Мой адвокат, точнее, наш, семейный, передвинул с места на место папку с планшетом. – Ведь Лару, как и тебя, уволили из Космофлота. Ну да, один из тех, кому расколол череп, был сыночек сенатора. Очень и очень влиятельная шишка. Конечно, его влияния не хватило, чтобы удавить меня в тюряге, слишком много шума, да и враги у него нашлись соответствующие в полиции, так что я особо охраняемый заключенный. А вот влияния на то, чтобы уволить меня и Лару из рядов – вполне. И теперь моя девушка лежит в гражданской клинике, и мне необходима куча кредитов, чтобы оплатить ее лечение. Хотя бы продлить жизнедеятельность, в самом худшем случае. Дело в том, что Лара беременна. Носит моего ребенка. Кстати, из-за этого и придрались. Скоты, девушка в коме, ранена, а они ее уволили. У меня кулаки сжались от желания удавить флотских чиновников. – Моисей Ипполитович, продавайте мои трофеи. Держите. – я скинул ему данные. Конечно, каждый файл, вышедший от меня, и тем более, ко мне зашедший, проверяется, но в этом нет ничего незаконного. Тем более, что мои трофеи в случае моего увольнения имеют права еще два месяца на складах Флота храниться. – Это пока. И ищите покупателей на мой дом в Нукусе. Судя по всему, потребуется. Спустя три месяца. -Здравствуй, главный корабельный. – Меня навестил Васильич. Вот уж кого не ожидал. Точнее, я знаю, что парни меня поддерживают, но служба есть служба, с нее не особенно вырвешься. -Здравствуй, капрал. – Васильич назвал меня по званию. Приятно, черт побери, давно меня так не называли. В принципе, имею право, меня хоть и уволили, но в запас, звание сохранили. – Пришлось из-за тебя на Терру спуститься, хотя и не люблю я ее. Подключайся к разъему, качать инфу будем. – Киборг подключил флешку к считывателю. – А нужно? – Я удивился. Какая информация, для чего она мне? -Нужно. Тут старые уставы, справочники, Наставления по стрелковому делу, ремонту, руководства службы. Понадобиться, поверь мне. Плюс старые охотничьи, туристические, рыболовные справочники. Даже пару энциклопедий домашнего хозяйства и три кулинарные книги конца девятнадцатого начала двадцатого веков есть. Качай, не спрашивай. Тебе точно понадобиться! – Киборг раздраженно сверкнул оранжевым. Ну, надо так надо, у меня в имплантах места еще навалом. И потому я подключил тюремный коннектор к разъему. Еще через месяц. – Матвей Игнатьев признан виновным в умышленном убийстве во всех пяти эпизодах. Приговаривается к двум пожизненным срокам. Приговор может быть обжалован в течении месяца в общем порядке. – Судья, строгая женщина лет сорока-пятидесяти, ударила молотком по столу. – Вопросы есть, осужденный? -Нет, ваша честь. – Ну, чего то такого я и ждал. И адвокат спокойно собирает бумаги. Нет, он подаст апелляцию, но толку от нее точно не будет. Так что для меня он мало чего может сделать. Нет, вру. Я ему верю, и потому оставил ему право распоряжаться теми деньгами, которые получил продажу дома и реализацию акций и всего остального. Что у меня было. Точнее, я сразу перевел все на счет Лары, а стряпчего сделал ее попечителем. А то у меня все исками отсудили бы, а так я гол, как сокол. Еще через месяц. – Мистер Матвеев, вам отказано в пересмотре приговора. Приговор вступает в законную силу. – Сидящий за столом представитель закона встал, и неторопливо вышел на середину кабинета, остановившись рядом со мной. Ну, в принципе рисковый мужик. Или провоцирует? Я хоть и в кандалах, и два вертухая рядом, но ведь все равно рискует. – У нас есть предложение. Мы готовы заменить ваше тюремное заключение пожизненной ссылкой на одной из колонизируемых планет. Предлагаем один раз. Планета кислородная, терроформированная. Вы будете там сами по себе, никаких представителей системы исполнения наказаний. Никаких ограничений в передвижении по поверхности планеты. Никаких ограничений в поступках. Никакой защиты со стороны государства. Сможете – выживете. Согласны? -Да! – Я согласился прежде, чем он закончил свою речь. Вот о чем говорил Васильич! -Тогда, через пять часов вы вылетаете на борту корабли системы исполнения наказаний. У вас есть час, чтобы отправить письма родным и близким. Прощайте. – Чиновник, потеряв ко мне интерес, вернулся за свой стол. – Пошел, – Меня толкнули дубинкой в плечо. – Шевелись, парень, у тебя мало времени. Вертухаи довели меня до моей одиночки, и, уже разворачиваясь, оба, почти одновременно, бросили: -Удачи! Ох ты млядь, как же болит голова... Я с трудом приподнял руку, и прижал ее к макушке черепа, пытаясь унять пульсирующую боль. Ну, еще бы, кто-нибудь хоть сомневался, что ссыльным нормально анабиоз проведут? Нет, конечно, все останутся живы и здоровы, но вот последствия. Последствия потом долго еще сказываться будут. И головная боль – просто реакция мозга на разную скорость восприятия потоков из самого мозга, нейросети и имплантов памяти. Перед глазами низкий серый потолок с лампой в зарешеченном абажуре, практически такой же, как в моей бывшей капральской каюте на Луне, и серая же стена. Чуть повернул глаза, я увидел и вторую стену, такую же серую. Потолок, похоже, стальной, виден сварной шов, уж это я точно могу отличить. Да и стены тоже. И где это я сейчас? То, что не в космическом корабле, ясно, но где именно? Порывшись в голове, я обнаружил полнейший голяк с подключениями сети. Точнее, все доступы сети были заблокированы. При том импланты памяти нормально работали, но даже самые простейшие функции нейросети, такие, как определители сторон света и часы не функционировали. Везде “доступ воспрещен”. Кстати, коннектор-то на руке мой, старый. Не тюремный. Но тоже заблокирован, снять не могу. Получается, мое местоположение отслеживается, за мной ведется контроль вплоть до записей разговоров, и я ничего не могу с этим сделать, снять во время активной работы коннектор – верный путь к сбою нейросети и вероятной на сто процентов шизофрении. И то в лучшем случае. Гуманисты, мать их... Медленно, опираясь рукой на лежанку, я сел на жестком ложе, а точнее, узкой койке с ограждением в головах и ногах. Корабельная, что ли? Когда я служил, у нас было нечто подобное. Проходил как-то практику на кораблях ВМФ Земли, древних, практически антикварных. Держат их и как память, ну и морпех просто должен хоть пару раз, но высадиться с борта морского военного корабля. Мало ли что? Разумеется, эти корабли в основном как музеи работают десять месяцев в году, водят на них школьников из тех учебных заведений, которые в верхней зоне расположены. А на два месяца они только флотские. Оббежав глазами узкую каюту, я в первую очередь остановился на аккуратно сложенных на низкой скамье возле стены напротив вещах. Хотя, наверное, правильнее будет сказать – сложенных на банке, раз уж это корабль. Точно, давно забытые ощущения – мелкая вибрация, едва заметная, едва слышный, низкий, на уровне инфразвука, шум, передающийся из машинного отделения. Шорох воды, трущейся об борт. И все же, где я? Попытавшись встать, я вынужден был усесться обратно из-за закружившейся головы. Подождав, пока стены каюты не перестанут кружиться перед глазами, я снова попытался встать, на этот раз более успешно, и, держась рукой за переборку, шагнул в крохотной раковине со сверкающим хромом краном. Дешевеньким, кстати, простейший кран-смеситель, даже намека на температурные датчики нет, максимум возможностей для импровизации. И только глотнув затхлой воды, явно давненько в цистерны набрали, я понял, какая гадость до сих пор у меня во рту была. Такого даже с самого жуткого похмелья не бывает, просто чудовищная какая-то химия. Прямо под умывальником, кстати, и стульчак расположен, тоже вроде как стальной. Если холодно будет, можно и жопу отморозить. Да, хорошо, что не холодно, одет то я в добротную байковую рубаху, и такие же кальсоны. Афигеть! Натуральная ткань! Это что за цирк, одеть ссыльного в белье из натуральной хлопковой ткани, она же диких денег на Земле стоит? Впрочем, попробуем насладиться этим, по крайней мере, по сравнению с кислотной тюремной робой – красота! Серые, мягкие, хорошо и по размеру сшитые, явно на меня подобранные. Сдуреть, кальсоны, про них память у меня только в импланте, как раз в тех сайтах, что Васильич мне сбросил. Похоже, старый киборг знает об этой планете намного больше, чем мелькает в новостях. Глянув на закрепленное над умывальником саморезами зеркало из полированного куска нержавейки, углядел хмурого, небритого типа, с низкими надбровными дугами и небольшими глазами под ними. Ну да, за образчик мужской красоты я никогда не проходил, скорее на неандертальца похож, и волосат почти так же, Лара все смеялась. Так, вещи. Может, там что ясно будет? Сделал шаг до вещей, и обратил внимание на небольшую деталь, на которую раньше не обратил внимания. Прямо над вещами, на стене, под прозрачным пластиком, висело объявление, напечатанное на обычном листе бумаги, и по-русски. ” Внимание! Ссыльный, не заряжай оружие! Ссыльный в камере с заряженным огнестрельным оружием, считается бунтовщиком и уничтожается без суда и следствия! Командир корабля – перевозчика ссыльных капитан первого ранга Измайлов.” Афигеть! Этим корытом управляет капитан первого ранга! То, что такой анахронизм как огнестрельное оружие здесь есть – это меркнет перед тем, что этим суденышком управляет человек, который по званию минимум эсминцем командовать должен, а то и отрядом кораблей. В голове всплыло, что эта планета находится под Эдиктом, и потому к ней кроме как Корпус Эдикта никто доступа не имеет. Это еще та организация, прав у нее столько, что все спецслужбы нервно курят в сторонке. И даже свой флот из сторожевых кораблей есть. Не сказать, чтобы уж очень зубастых, но для любого пирата с головой хватит. А флоты систем Корпусу Эдикта не помеха. Но она, насколько я знаю, никогда этими правами не злоупотребляет. Точнее, не дают ей особо злоупотреблять, чтобы планета попала под эдикт, нужно нечто из ряда вон выходящее. Например, на одной, вполне себе нормальной планете были обнаружены паразиты, живущие в головном мозге. Как они туда попадают, не знаю, но то, что из-за этого и эта планета, и еще одна, вполне себе терраформированная планеты были закрыты напрочь – это история очень шумная была. Опасность пандемии галактического масштаба – не шутки. Пока медики не научатся справляться с напастью на сто процентов – не откроют. Так что, я на планете под Эдиктом. А так же, что я сейчас во Внезаконье. Зазеркалье. Стране, находящейся вне юрисдикции и судебной власти, где правит только сила. Только оружие. Что, в принципе, мне как-то по барабану, пока жив, а что будет дальше неизвестно. Итак, пожил подальше, чем некоторые знакомые парни. Словно подтверждение моих воспоминаний, за стальной дверью неподалеку раздалась короткая автоматная очередь. Скрежет ключей, скрип тяжелых петель, одиночный выстрел. Неразборчивые голоса, постепенно удаляющиеся. Опять одуреть, двери с ручным управлением, механические замки, ключи. Такое бывает до сих пор, но редко. И дорого. -Суки! Палачи! – опять же рядышком молодой мужской голос, истерический, с подвизгиванием. – Пустите меня! – И негромкие удары в сталь, будто кулаками молотит. Потом погромче, и размереннее, наверное, повернулся и каблуком сапог молотит. Сапоги, кстати, вот стоят. Юфтевые, хорошо начищенные. И накрытые сверху портянками. Похоже, я уже перестаю удивляться тому, что одежда и обувь для ссыльных выполнена из натуральных тканей. Одеться надо. Нечего в исподнем ходить. И вещи разобрать, и поскорее. Неизвестно, долго ли мне здесь еще околачиваться. Так. Что тут у меня? Чехол ружейный, простой, брезентовый, с кожаными надставками на углах, клапане и кожаным цилиндром там, где ствол заканчивается. И патронташ, кожаный. Что-то мне такое отношение к снаряжению навевает странные мысли. Неужто – огнестрельное оружие? Но неважно какое, главное – оружие! Блин, как же я соскучился за надежной тяжестью в руках! Подрагивающими руками вытряхнул из чехла пару чехлов из бязи. Ствол, ложа со ствольной коробкой. Оба на! Прошерстив память имплантов, нашел, что это курковый Иж-17 шестнадцатого калибра, простенькое, недорогое, и очень хорошее ружьишко по прозвищу “ёжик”. Новодел, конечно, на клейме кроме стрелы ” Ижмаша” еще комета “ЕрАрмз”, завода с одной из планет внешнего кольца. Он как раз специализируется на выпуске реплик охотничьих ружей и винтовок конца девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого веков. Но ружье на самом деле неплохое. Длинный ствол, цевье и приклад из хорошего ореха. Так, заряжать нельзя, но нет запрета собрать и не зарядить. Вообще-то, ружьишко мне очень прикладистое и удобное. Нечто подобное у меня осталось, там, на воле. Не огнестрел, конечно, парализатор, но общая развесовка и даже слегка дизайн схожи. В нашем мире с чокнутыми зелеными убивать дичь нельзя. Даже рыбачить строго по лицензии, и очень дорого. В Метрополии вообще жизнь недешева, прямо скажем, если ты не живешь на велфере. Работяга, военный, полицейский – со всех тянут, чтобы толпу бездельников накормить и немного развлечь. Но поохотиться можно, окольцовывая птиц и зверей. Прошлым летом мы с Ларой ездили в Поволжье, на флотскую базу. Хорошо отдохнули. Но нужно проверить, работает ли это ружье, вот только как это сделать? Мда, вот уж незадача, несколько раз бывал на окраинных планетах, и хоть и крутил охотничьи реплики огнестрела в руках, и даже стрелял в тире, но поохотиться ни разу не сподобился. Хватило практики по “карасёвке”, когда нас на полигоне учили разделывать дичь и рыбу, и готовить ее в полевых условиях, на живом огне. Хотя сразу инструктора признались, что окромя Земли нам такое умение ни к чему. При всем при том настреляться именно из огнестрельного оружия во время обучения пришлось вдоволь. Основные навыки курсантам преподают именно с огнестрелом, правда, не таким архаичным. В ответ на мысленный запрос о проверке работоспособности охотничьего оружия в мозгу всплыла информация из тех сайтов, что опять-таки сбросил мне старый киборг. Оказывается, все гениальное просто. Кстати, буду жив-здоров, нужно будет тщательнейшим образом разобрать эти объемы информации, Васильич явно что-то знал. А пока... Выдернул из-под банки рюкзак, высыпал на палубу все то, что было в нем. Шустро раскидал рукой, выискивая подходящее. Вот оно! Маленькая жестянка с заворачивающейся крышкой, в которой оказались охотничьи спички. По весу – чуть тяжелее, чем латунная гильза. Взведя курок, поставил на лоб ствольной коробки жестянку, и нажал на спуск. Боек ударил жестянку, подкинув ее почти до потолка каюты. Нормально, гора с плеч. Живое ружьишко. И патроны вроде нормальные, гильзы в гнездах, яркие, пластиковые. Десять патронов подписаны, что пулевые, восемь картечин и восемь с дробью – “пятеркой”. Отлично! Но до сих пор ничего не понятно. Зато хоть и древнее, но оружие в руках, очень неплохо. Торопливо оделся, в плотные штаны из серой ткани, рубашку из такой же, простой, плотной, больше похожей на свитер с тканевыми усилениями на плечах и локтях. Намотав портянки ( слава инструкции!), обул сапоги, потопав по полу. Ну вот, почти красавец, если на морду лица не смотреть. Поглядел на скрутку из тяжелого сукна, на брошенную рядом шинель из этого же сукна, плотного, серого. Покрой древний, похож на картины из музея Победы. Попробовал шов потянуть, надежно сшито, очень прочно. Толстыми нитками, таких в обычной жизни не встретить. Вообще, сейчас в обычной жизни нитки встретить разве у вышивальщиц можно, недавно мода пошла на вышивку шелком. Шляпа. Большая, добротная, похожая на ковбойскую, из моих любимых вестернов. Точно по размеру, но точно не моя. Или моя? Хрен его знает, никогда такую не носил. Но сразу видно – Вещь. Именно так, с большой буквы. Так, шляпу на голову, шинель на койку, скрутку туда же, и собирать рассыпанные по палубе вещи. Неприятности, а именно они, скорее всего, начнутся после того, как откроют дверь каюты-камеры, лучше встречать одетым, обутым и полностью собранным. Пусть даже как на картинке из старой земной хроники. Хорошо то, что опять же по “карасевке” научили мотать портянки. Опять же непонятно для чего, но сейчас я этому рад-радешенек. А совсем неплохо со шматьем в рюкзаке, кстати. Пара таких же верхних рубашек, пара белья запасного, плюс двое трусов из синей ткани, семейно-безразмерных, запасные теплые портянки, два ножа. Причем ножи тоже простейшие, стальные, один пичок узбекский, с рукоятью из персикового цвета дерева, легонький, очень острый, и тяжелый боевой нож. У этого рукоять из ренинопластика, простая и удобная. Виброножей нет, получается. Жаль. Очень жаль. Чашка, котелок, кружка из жести, покрытой коричневой эмалью снаружи и белые внутри. Все сложено в котелок, и переложено грубой оберточной бумагой. Сплошь винтаж, чтобы его. Пакет из плотной бумаги, простой, прошитый нитью. В нем три картонных упаковки из Мак-Дональдса, завтрак с ветчиной, яйцом и сыром. Интересно, ресторанчик-то земной, адрес на упаковке написан. Это что, вроде как прощальный ужин? Афигеть, по-другому не скажешь, с Земли сюда везти. Не поймешь, то ли тонкое издевательство, то ли наоборот, гуманное отношение к заключенным. За броняхой продолжалась истерика и биением и пинанием дверей и воплями и визгами. Кто-то коротко рявкнул, чтобы вопящий заткнулся. А не то с ним проделают сексуальное насилие. Жуткое и извращенное. А я сидел, рассматривая свою каюту – узилище. Как-то времени не было, и не до того было. А сейчас гляжу – ничего особенного, обычная стальная комната два на три метра. Вон крохотный ретранслятор, это, похоже, видеокамеры. Какое-то все винтажное, я с таким оборудованием сталкивался только на Лунной базе, когда демонтаж старья производили на древних уровнях. Но это, похоже, рабочее. Интересно, для чего, ведь на мне коннектор? С его помощью муху, севшую мне на шляпу отследить не проблема, а здесь вон, красные огоньки над объективами горят. Следят постоянно? Интересно, кто там такой любитель за гадящими мужиками поподглядывать? Кроме светильника, под самым потолком крохотный иллюминатор, с задраенным стеклом. Это хорошо, что он есть, хоть понять можно, день сейчас или ночь. Сейчас вроде как день, по крайней мере, за бортом светло. Хотя, что я знаю об этом зазеркалье? Может, здесь полярный день такой? Или ночь? Хрен его знает. За дверью грохнул одиночный выстрел, ружейный. Некоторое время было тихо, потом быстро протопало несколько человек, погремели ключами и поскрипели навесами, открывая дверь. Интересно, они специально навесы не смазывают? Скрип такой, что яйца сводит. Из-за броняхи раздались приглушенные матюки, и ругань идущих обратно людей. -... потолок, сука, мозгами загадил. Придется щетку тащить, и смывать. Нет, чтобы как тот, во второй камере, тихо удавился, и все. -Перестань. Федорыч. За такую зарплату можно и мозги пооттирать. А вообще, еще восемь часов, и на месте. Выгрузим ... – разговор затих, а я отлип от броняхи, к которой прилип ухом в районе смотрового окошка, или как там еще это называется. Опять не понял. Самоубийство, ладно, но где бытовые дроиды? Впрочем, чего голову ломать? Значит, часов восемь у нас есть. Можно поспать по-людски, а не под наркотой. Заодно запущу нейросеть на считывание информации из носителей, нужно все те старые книжки, что мне Васильич сбросил, прочесть. Интересно, чего эти чуваки счеты с жизнью свели? Оружие есть, вроде как относительная воля будет. Или так на них та наркота подействовала? Бог их знает, и им судия. А пока поесть нужно! Достав из рюкзака кружку, я как можно тщательнее отмыл ее под краном. И почему хоть кусок мыла не положили, раз уж ничего из современного нельзя? А потом набрал уже протекшей, несколько посвежевшей воды. Надеюсь дристулет от воды не схвачу, хлоркой припахивает, наверное, дезинфекцию делали. Вытащил первый попавшийся завтрак, разломил пополам картонную упаковку. – А это что? – я вытащил из-под свернутой тортильи кусок газеты. Ровненько так оборванный по согнутой кромке. Обведенный зеленым маркером кусок текста в общих чертах рассказывал о суде над Матвеем Николаевичем Игнатьевым. То есть, надо мной. Я был признан присяжными виновным в самосуде и умышленном, как написано в обвинительном заключении, “крайне жестоком” убийстве пяти человек. И приговорен к пожизненному заключению. Вот оно что, ” по просьбе осужденного пожизненный срок заменили на пожизненную ссылку”. Надо же, меня то никто не спрашивал, приговорили, объявили что ссылка будет на одной из отдаленных планет, и вперед. Впрочем, чего теперь, что было, то прошло. Одна радость, что Лару примерно через полгода выведут из комы, восстановив мозговую ткань и нейросети. И даст Бог, ребеночек родится здоровым, доктор клялся, что патологий не обнаружено, а денег от продажи моего дома с лихвой хватит на все действия по контролю развития ребенка, приему родов у Лары, и послеродовому уходу за младенцем. Социальная медицина, как оказалась, совершенно не обязана заботиться о здоровье плода во чреве матери, и уж тем более о ребенке. Фотография красивой кареглазой шатенки, смеющейся, прячущейся за веткой цветущей японской вишней. Подпись, гласящая, что это Лара Игнатьева. Моя, так сказать, жена. Надо же, поженить успели, и любимую фотку Лары нашли, из Японии. Это она еще курсанткой туда ездила, до знакомства со мной. И надпись тем же маркером, снизу по какой-то рекламке. “- Матвей Николаевич, мы очень вам сочувствуем! Мы вас любим! Держитесь!!! Вера, Еленка, Женя и Алсу, девчонки из ресторана Мак-Дональд, Казань.” И отпечатки четырех разных оттенков губной помады поверх подписи. Вроде как воздушный поцелуй из той жизни. -Спасибо, девоньки, – я улыбнулся, представив девчонок-подпольщиц. Наверняка им этот поступок казался верхом гражданского неповиновения. Интересно, когда это мы все успели проспать приход к власти этих долбодятлов, представляющих нынешний Совет Земли? – Спасибо вам, красавицы. И смотрел на фотографию той, которую люблю больше жизни. И которую, точно в течение ближайших лет не увижу. Блин, выть хочется от тоски. Наглядевшись на фотографию, я аккуратно, вокруг портрета Лары, сложил вырезку, и начал искать, куда бы его убрать. Не в картонную упаковку же от завтрака, итак здорово повезло, что жирное пятно попало на текст, а не на портрет своей девушки, к огромному моему сожалению, невенчанной моей жены. Интересно, то, что я вытащил первым именно эту упаковку, можно назвать случайностью, все-таки один из трех – достаточно высокий процент вероятности. Но то, что эта коробочка оказалась именно у меня – это явно не случайность. Но тут вариантов множество. От влюбленного в одну из девчонок конвойного, или кто там ездил за завтраками в ресторанчик, до того, что одна из этих девчонок дочка командира корабля. Если прибавить экипаж корабля-перевозчика, то вариантов до бениной мамы. Впрочем, не стоит гадать, все едино вернуться и сказать спасибо вряд ли невозможно. Да и незачем, не стоит хорошим девочкам с убийцами общаться. Еще плохую карму подхватят. Был бы я капралом, еще можно было бы, но сейчас точно не стоит. Тут я углядел уголок, беленький такой, торчащий из кармана полупустого рюкзака. Нагнувшись, я вытащил плотный конверт, вроде как обычный, почтовый, но сделанный из бумаги. Такие простому народу не по карману. Открыв, присвистнул. И вытащил из него тонкую пачку денег. Точно денег, вспомнилось, что это здешние кредиты, общая валюта здешних земель. Всех, русских, американских, европейских. Даже азиатских, вроде как. Так же как и на Земле, объединенная валюта, даже чем-то смахивает. -Ну вот, сюда и положу, – я вложил портрет в конверт, и сложил его пополам, как раз и фотография не согнулась, и плотнее так будет. Спрятал его во внутренний карман то ли свитера, то ли рубахи вязанной, с усилениями на локтях и плечах из плотной ткани. Вообще, достаточно удобная одежда, прямо скажем. Не зря богатый люд одевается только в одежду из натуральных тканей. А потом взялся за деньги. Крупные купюры, кстати, и видом какие-то староватые, что ли. Ну, дизайн не современный. И красноватые, в отличие от тех, земных, “зеленых” бумажек. Не гринбак, а редбак. Или пинкбак. И кстати, у меня двести пятьдесят этих кредитов пятерками, и полсотни по одному. Как это по курсу здешнему, интересно? Отсчитав пять бумажек по пять и десять по одному кредиту, я сложил их пополам и сунул в карман брюк, один из многих. А большую часть убрал в нагрудный карман и застегнул. Не стоит все яйца держать в одной корзине, право слово. Прицепил пичок к поясу, а боевой нож уложил в рюкзак. Плохо то, что фляги нет, но, раз есть деньги, то и магазины тоже найдутся. Есть такая уверенность. И, бросив скрутку и шинель под голову, я прямо в сапогах завалился на лежанку, откусывая от завернутых в лепешку котлеты и жареного яйца. Чаю бы еще, крепкого, черного, можно с коньячком. Какое-то время я копался в старых уставах, охотничьих и туристических справочниках, наставлениях по стрелковому делу древних огнестрельных систем, даже книга ” В помощь партизану” времен Второй Мировой попалась, наша, русская, крутил древние ролики, с примитивной графикой, на старых земных языках, а потом и в самом деле уснул, и проснулся от рявкнувшего ретранслятора. -Внимание, ссыльные. Подъем! Через час ваша высадка, через сорок пять минут вас выведут из камер. Внимание! Оружие не доставать, ножи спрятать в рюкзаки. Все, у кого увидят нож на поясе или в руках, вообще в пределах быстрого доступа – будут убиты снайпером! Каждый, кто попытается вытащить ствол – будет застрелен снайпером. Каждый, кто попытается кинуться на конвоира – будет застрелен снайпером. В случае попытки массовых беспорядков будет открыт огонь из пулеметов на уничтожение. Ссыльные – здесь вам не там! Никто не отчитывается за ссыльных, отчитываемся только за патроны. Вы – для того мира мертвы. Сумеете ли вы выжить и вернуться назад – только ваша проблема. Будьте разумны и спокойны, и у вас начнется новая жизнь здесь! Щелкнув, громкоговоритель отключился. -Неплохо, мы вас всех убьем, и ничего нам за это не будет. Впрочем, чего еще ожидать, – я усмехнулся, и встал, потягиваясь. Придется пичок снимать, и убирать в рюкзак. Впрочем, всегда успею повесить обратно. А вот пару патронов в карманы бросить не помешает. И бязевые чехлы с “ёжика” снять, чтобы собрать быстрее. Цевье в карман положу, клапан открою, ствол в коробку, цевье прищелкну, патрон в ствол – и вооружен. Не против пулеметов, естественно, но что меня ждет на берегу, хрен его знает. Полностью собрав рюкзак, привязав к нему скрутку, встал на стульчак и одним глазом выглянул в иллюминатор. Блин, все едино высоко, вижу только облака в чистом синем небе и чаек с бакланами. Много птиц, кстати, очень много, значит и рыбы здесь навалом. Ладно, поглядели, и будет. Стоп. А откуда ЗДЕСЬ чайки и бакланы? Это же не Поволжье?!! Ошалело покачав головой, я спрыгнув со стульчака, и решил использовать его по назначению, когда еще нормально на горшок сходить получится? А пока время есть... Через сорок минут меня предупредили, что будет открываться броняха, потребовали отойти в дальний угол, положил ружье в чехле возле двери. Когда я облокотился на дальнюю стену от двери, лязгнул замок, с жутким скрипом отворилась дверь. В каюту заглянули два автоматчика с автоматами Калашникова. Вроде “сотой” модели, под патрон 5,56 НАТО. Рожок, по крайней мере, не такой изогнутый, как у “семьдесят четвертого”. Сами очень серьезно экипированные ребята, в такой снаряге даже здание штурмовать можно, и при этом с огнестрелом. Вон, на бедре пистолет закреплен, тоже пороховой, похоже. Видимо, я точно чего-то очень важного не знаю, и потому вообще ничего не понимаю. – Пока стоишь. Твой номер – семнадцатый. Как услышишь его, берешь шматье, и налево от двери по коридору, по трапу наверх. Встаешь у левого борта, и не дышишь. Ясно? – один из них коротко пнул мой чехол с ружьем, и, повернувшись, вышел. Следом за ним вышел было второй. Но повернулся в проеме броняхи, и кивнул башкой в шлеме. – Удачи, капрал. А ведь это точно не вертухаи, повадки совсем другие. Я не люблю вспоминать, где и сколько я просидел, но так себя вертухаи не ведут, у них в крови совсем другие правила, вбитые многолетним опытом личным и многовековым опытом конторы. А тем временем в коридоре скрежетала следующая дверь. -Семнадцатый, на выход с вещами! – рявкнул ретранслятор. Так, а вот и команда. Облизнув пересохшие губы, я подхватил чехол с ружьем, и вышел из каюты. Повернул налево, и пошел вдоль ряда распахнутых и пустых кают. Поднялся по крутому корабельному трапу, вышел из тамбура, зажмурившись от яркого солнца. Проморгавшись, увидел выстроившихся вдоль левого борта хмурых мужиков, парней. Все так же, как и я, одеты в шинели и шляпы. У ног лежали разнообразные рюкзаки и чехлы с оружием. -Шевелись! К борту, и не отсвечивать! – сверху кто-то рявкнул, и я поторопился к борту. Не хватало пулю в затылок словить еще, из-за нерасторопности. Оружие хоть древнее, но убивает вполне себе по-настоящему. Вряд ли здесь кто-то будет проводить реанимационные мероприятия для ссыльных. Встав, глянул наверх, из-под бровей и полей низко надвинутой шляпы. Пятеро мужиков, в таких же легких брониках и разгрузках, как и те, что меня в камере навестили. Такие же АК, но уже с легкой оптикой на планке. Чуть дальше, к надстройке, две башни от старых БТР, одна над другой уступом, с крупнокалиберными пулеметами КПВТ. О, а вон, в переборке, в небольших амбразурах дульные тормоза, пулеметы, похоже, но не ПКМ. Скорее, те, что в армии США, оружие поддержки отделения, под “пятерку” натовскую. Три огневые точки, плюс пять автоматчиков – они нас в секунду покрошат, не вспотеют. А Васильичу, по идее, я минимум литр должен. Хорошую, просто отменную подборочку он мне скинул. Гадал бы сейчас на кофейной гуще о ТТХ и баллистических особенностях оружия. Но почему даже на корабле нет энергетического оружия? Пока я рассматривал охрану, к борту подошло еще пятеро. Один какой-то ботаник, молодой парень в модных стеклянных очочках, худой и хлипкий. Не, у нас во взводе служили несколько тощих парней, но, те при своей худобе были из сплошных жил сотворены, и очень опасные противники. А тут именно
