Джо Шрайбер - Красный урожай
Ласск снова пошел вперед и Никтер спружинил, чтобы отразить удар, в этот раз не так умело. Мимолетное чувство уверенности уже прошло, исчезло, сменившись потрясением отсутствия перспектив. Как он подобрался так близко, так быстро? Ласск двигался слишком быстро, а меч Никтера, казалось, жил сам по себе в руке, коля и рубя, чтобы держать Ласска на расстоянии, только холодная улыбка Ласска говорила обо всем. «Я контролирую тебя, мелочь», говорила она, сила другого ученика проходила через голову Никтера, «и ты сделаешь, как тебе сказано».
Нет. Никтер сжал зубы, собирая то, что осталось от его решимости. Теперь он понял, что его единственная надежда заключалась в том, чтобы освободить себя, вырвать волю подальше от власти Ласска. То, что другой ученик сейчас применял по отношению к нему было явным продвинутым способом контроля ума, почерпнутым у одного из Лордов Ситхов в академии, возможно у самого Скабруса. Неужели слухи о его тайной опеке все же верны? В любом случае, по причинам, известным только Ласску, он решил испытать его этим утром на Никтере, и Никтеру нечего было противопоставить.
Сопя от усилий, Никтер рванулся вперед с мечом наизготовку, только чтобы встретить ухмылку презрения, как будто Ласск не ожидал ничего другого. В серии движений Ласск последовательно переходил от жесткого и точного нападения Макаши к более акробатической Форме IV, сделал сальто вверх из положения стоя, вращаясь в воздухе и приземлился позади Никтера, прежде чем тот успел среагировать. Слишком поздно Никтер услышал свист лезвия справа от него, удар по локтю, и он издал резкий отчаянный крик, его рука онемела, а пальцы разжались, чтобы выпустить клинок.
Беспомощный, обезоруженный, он почувствовал, как холодное лезвие меча Ласска остановилось сзади на его шее, впилось в кожу чуть ниже основания черепа. Это было то ужасное беспомощное чувство, которое Никтер знал слишком хорошо - за секунду до того, как нервные окончания почувствовали неимоверную боль.
По крайней мере, все было кончено.
Теперь голос Ласска пульсировал в его голове. Это был тихий и слабый, и с которым невозможно справиться, приказ. «Толкни себя на мой клинок».
Никтер сопротивлялся, пытался податься вперед, мышцы на шее напряглись до предела - но всё было бесполезно. Он не мог сдерживать себя. Боль усиливалась, захватывала его, овладевала им, пронзала его, и какая-то мрачная бессознательная часть его знала, что он находится в шаге от того, чтобы перерезать свой спинной мозг и уничтожить оставшуюся волю собственного сознания. Он втянул воздух сквозь зубы и взглянул, как-будто издалека, на ряды других учеников за пределами круга, вожделенно наблюдающих за ним. Их взгляды горели нетерпением, ожидая неизбежного последнего смертельного удара.
«Будьте вы прокляты», подумал Никтер, «проклят каждый из вас. Я надеюсь, что вы все испытаете такую пытку или еще хуже, я надеюсь, что каждый из вас будет страдать как и я сейчас, я надеюсь…»
Задыхаясь, Никтер подался вперед, внезапно высвободившись из-под меча, прикрыв рукой болезненную, но поверхностную рану, которую оставил меч чуть выше изгиба позвоночника. Он едва мог контролировать свою руку. Сражение - и морально и физически - измотало его тело тело до предела, мышцы дрожали, изнывали от боли, кожа и волосы стали мокрыми от пота. Его голова будто собиралась взорваться. Он не мог отдышаться. Когда он поднялся, чтобы увидеть Ласска, его ноги, казалось, в любой момент перестанут слушаться и подкосятся. Никтер поймал на себе взгляд непроницаемых зеленых глаз.
«Ты жив, потому что я позволил», говорили эти глаза, и Никтер понял, что, в конце концов, этот акт милосердия приговорил его к еще большему унижению из-за того, что он необоснованно выжил.
Он отвел взгляд, повернулся и побрел сквозь толпу. Никто не заговорил и не издал ни звука, пока он шел по каменным ступенькам, ведущим вниз от верхней части храма к занесенной снегом дорожке внизу.
2
Трещина
К полудню новость о поражении Никтера прошлась по всей Академии. Ни один из других студентов не видел, что произошло с ним после этого, Джура Острогот, однако, предположил, что Никтер пошёл в изолятор для лечения ран или обратно в спальный корпус для того, чтобы зализать менее заметные.
- Так или иначе, - сказал Джура Киндре, в то время как оба проходили, нагнувшись, под изогнутым куском камня, отмечавшим один из пяти входов в библиотеку академии, - сейчас это не имеет значения, не так ли? Он просто ни с того, ни с сего устроил потасовку.
Киндра кивнула, но ничего не сказала. Они шли в столовую на обед. После краткого утреннего перерыва опять пошёл снег, который был сильнее прежнего - сухие, как песок, шарики бурлили над землей перед ними, ползя вверх над дорожками и смещаясь вверх по наружным стенам академии. Джура, выросший на Чазве в секторе Орус, был хорошо привыкшим к такой погоде и шёл с открытой у горла мантией, едва ли обращая внимание на ветер, прорывающийся через её ткань. Он видывал и другие спутники, принадлежащие мирам с более тёплыми климатическими условиями.
- А что с Ласском? - спросила Киндра.
Джура бросил на нее косой взгляд:
- А что с ним?
- Кто-то видел, куда он пошел?
- А что? - он не мог скрыть досаду в голосе. - Ласск приходит и уходит, как ему вздумается. Бывает, дни проходят, а его никто не видит. Из того что я слышал…
Он не договорил, глядя вверх, на башню, которая возвышалась в самом центре академии - огромный черный цилиндр, торчащий в серое небо. Как и большую часть времени, черный дым застилал ее вершину, заслоняя небо, сбрасывая вниз большое количество пепла; и запах был очень скверным, так что его глаза заслезились, а из носа потекло. В отличие от холода, Джура не привык к дыму и пеплу.
- Что ты слышал? - спросила Киндра.
Он покачал головой:
- Только слухи.
- Я их тоже слышала. - Она пристально посмотрела на него. - И не только о Ласске.
- О чем ты говоришь?
- Пустяки, - ответила она и пошла в обеденный зал.
*
За полуденным обедом, состоящим из волокнистой мубасы и консервированных плодов монтра, Джура Острогот настороженно изучал обеденный зал вокруг себя. Здесь он был уже достаточно давно, чтобы понять, что насилие порождает насилие, а новость о том, что случилось с Никтером, может легко надоумить некоторых учеников захотеть продвинуться вверх в неформальной ученической иерархии, а Джура занимал недостаточно высокое место в ней, как раз подходящее, чтобы стать мишенью.
Он обедал в одиночестве, как и большинство студентов, прижавшись спиной к стене как можно сильнее. В зале много не говорили, просто стоял ровный звон посуды и подносов. Находясь здесь, с едой старались справиться как можно быстрее и вернуться к своим тренировкам или учебе, медитации и изучению Силы. Время, тратившееся на общение, считалось проведенным зря - такое поведение демонстрировало слабость, отсутствие дисциплины и бдительности, и практически подстрекало ваших недругов.
- Джура…
Он перестал есть и огляделся. Возле него стоял Хартвиг вместе с Скопиком. Их подносы были полны, но по выражению их лиц он понял, что ни один из них не собирался здесь же садиться.
- Что такое?
- Ты слышал о Никтере?
- Что, о башне? - Джура пожал плечами. - Это старые сплетни.
Хартвиг потряс головой:
- Он исчез.
- И что такого? - Джура пожал плечами, возвращаясь к еде. Он заметил, что другие ученики по соседству склонили свои головы слегка вперед, чтобы подслушать разговор и понять, будет ли сказано еще что-нибудь важное. - Он, скорее всего, спрятался где-то жалея себя.
- Нет. Я имею в виду, что он буквально исчез, - сказал Хартвиг. - Санитар Арлджак рассказал Скопику об этом. Еще минуту назад он был в лазарете, залечивая порез на руке, а когда Арл вышел, чтобы проверить другого пациента, а затем вернулся, Никтера уже не было.
- Ну, значит, он просто ушел.
Хартвиг нагнулся вперед, понижая голос:
- Он уже четвертый за этот год.
- И что это должно значить?
- Ты знаешь, что они говорят.
Джура вздохнул, поняв, куда ведет разговор:
- Вы слишком много болтали с Ра’ат.
- Может быть и так, - сказал Скопик, заговорив впервые за все время, - а может в этот раз Ра’ат знает, о чем говорит.
Джура оглянулся по сторонам и посмотрел на него. Скопик был забраком, и его племенные татуировки и множество рудиментных рожков, растущих на голове, всегда были источником его неимоверной гордости. В разговоре он старался держать голову слегка наклоненной вперед для пущего эффекта, а из-за света за его спиной, тени от рожков напоминали кинжалы. Несколько секунд оба смотрели друг на друга в напряженной тишине.
- Мы все слышали одно и то же, - сказал Джура, сохраняя спокойствие в голосе. - Устранение лишних, эксперименты… На что вы намекаете?
Скопик наклонился совсем близко:
- Лорд Скабрус.
