Admin - i 90c04fe5f626ac82
Я как следует оттолкнулся, прыгнул и кинул начинающий таять Шар в копчик животного. Лапы робла тут же обмякли, словно лишились костей, и уже мертвое тело кубарем покатилось по земле, взметая кучу пыли. Ликующий крик сам собой вырвался из груди - в глубине души я опасался повторения утренней ситуации, когда не мог попасть в птицу. Элдри встало на место, и я метнул заклинание себе под задницу. Приземление выдалось болезненным - сил не осталось на то, чтобы сплести что-то более-менее нормальное. Я опустел.
Только сейчас, ничем не занятый, я заметил, как же безумно хочу есть. Желудок согласился со мной протяжным урчанием. Даже восстановиться и то нет желания - мне бы лечь в теплую кровать, укрыться по самую шею и уснуть. Желательно перед этим дернуть бокал-другой вина. Эль для таких целей подходит мало - он предназначен для того, чтобы после него веселились и творили бесчинства. Но нет, они остались в прошлом. Охряное небо вечера - там же.
Я уныло шаркаю по синей в свете неба траве. Синий плащ, синие кусты, синие камни. Этот промежуток перед полночью - примерно четыре часа - мой самый нелюбимый. Голубое небо, переходящее в синее, до противности искажает краски мира. Ноги не желают подниматься. Как и настроение. Заметно похолодало - приближающаяся ночь совсем не похожа на летнюю. Сказывается конец сытного [Сытный - последний месяц лета.]. Тело подламывается; бросить бы все и завалиться прямо на землю. Но лечь здесь означает желание заработать воспаление легких. В лучшем случае. Я помрачнел, а тут еще и подлый ветер, точно выжидающий удобного момента разбойник, атаковал множеством незримых ледяных иголок. Меня передернуло. Выданная Академией одежда спасает слабо. Ну еще бы - истинный маг всегда найдет способ сладить с погодой. И что, что на это может потребоваться зиала, которая в момент опасности подведет тебя своим отсутствием? Иной раз кажется, что последний штрих Испытания призван сократить число выпускников.
Радует одно - завтра Энкс-Немаро примет меня в свои объятия. Держась за эту радушную мысль, я ускорил темп, но на гребне холма остановился и огляделся. Лес, возделанные поля, все те же холмы и маленькая змейка дороги, лежавшая в прогалах у подножий наиболее крупных всхолмий точно преданный пес у ног хозяина. А тут судьба приподнесла еще один подарок.
Деревня.
В одной сквози [Сквозь - мера длины, равная примерно четырем километрам (именно такая длина у главной улицы Энкс-Немаро, пролегшей через весь город).] от меня догорающими угольками в кромешной тьме мерцают слабые огоньки. Далеко-далеко, на грани своих возможностей, я услышал ржание лошади. Чувство, охватившее меня, было потрясающим - в нем нашли себя облегчение, радость, воодушевление и предвкушение. Нечто подобное можно испытать, когда объявляют, что экзамен сдан на "отлично".
Я побежал, быстро и без оглядки. Свет далеких домов, казалось, подарил частичку собственного тепла. С теплом пришла сила. А ноги, стоило ступить на утоптанную дорогу, словно в благодарность после бурьянов, камней и жесткой травы сами потащили меня в нужном направлении.
По левую сторону одиноко стоит стог сена. Справа журчит ручей, убегающий куда-то в заросли бурьяна. Местность здесь значительно выровнилась, опостылевшие холмы остались позади. Большие, старые деревья огибают деревню подковой. Некогда это было посадкой - о том свидетельствует ровная полоса берез. Не сказать, что их много: где-то по четыре дерева в ряд, где-то по пять. Кто-то очень хотел возвести вокруг себя надежное укрытие.
Приблизившись, я услышал лай собак. Вот в поле зрения появился первый дом, покосившийся, ветхий, а никакого указателя я так и не заметил.
Деревня встретила меня безмолвно. И безлюдно. Самый обычный, ничем не примечательный поселок. Дорога плавно переросла в единственную улицу, рассекающую деревушку на две части. Вдоль нее ютятся дома; стоят они свободно и именно так, чтобы никто не почувствовал себя притесненным.
Стемнело окончательно. Ближайшие избы, судя по тому, что они стоят на окраине, пустуют. А может их хозяева легли спать. В любом случае мне не достает света, чтобы рассмотреть в сумерках хоть кого-нибудь. Пройдя еще немного вперед, я обратил внимание на новые звуки, вмешавшиеся в монотонную мелодию деревенской ночи. Я остановился и прислушался. Бормотание.
В кустах что-то зашевелилось. Оттуда не торопясь, с вальяжностью, присущей дочке короля, вышел в стельку пьяный человек. Одет он хорошо, но все, что на нем, уделано в грязи и... Переваренной еде.
- Отвратительный вяз. Нынешние вязы очень, очень-очень плохо воспитаны. - Озлобленно проскрипел он и упал. Затем не с первой попытки, но все же поднялся.
- Эй, уважаемый! Не подскажешь, есть ли здесь постоялый двор? - окрикнул я шатающегося человека. Он вмиг прекратил свое бурчание и резко повернул голову на звук. Его тело, однако, не было готово к таким выкрутасам, и он завалился на бок, не сумев удержать равновесие.
- Ик... Да-а-а, есть! И очень... Ик... Замечательный! - расплылся в улыбке пьяница. Но тут его выражение лица стало серьезным. Он спросил, украдкой, боясь обидеть: - А тебе что... ик! Цветы сажать что ли?
- Эм... Цветы? А при чем здесь цветы?
- Не ищи каплю логики в море вина! - назидательно пробурчал человек и смачно рыгнул. А для пьянчуги он излагается далеко не деревенским языком. Я не могу приписать его к крестьянам, слишком хорошо он говорит и слишком статусную - при всем ее нынешнем виде - носит одежду. - Тебе переночевать что ли? Ик! Что-то я тебя тут раньше не видел! Ты что ли пастух новый, да?
Я вспылил:
- Да что вы все заладили-то со своим пастухом?! Я - маг! И как ты мог видеть меня тут раньше, если я спросил про постоялый двор! Уж наверное я бы тогда знал, а? Резонно?
Моему недовольству не было предела. Взаправду ли я так плохо выгляжу, что произвожу впечатление исключительно паренька, умеющего разве что пасти коров? Если приглядеться, моя плащ-мантия хоть куда. И заимеет достойный вид, если ее помыть. Мой собеседник нахмурился, собрал глаза в кучу и с уважением посмотрел на меня:
- О, и вправду маг! Ик! Голова-то у меня обычно от вина начинает болеть, а тут от тебя! Чудеса... Эх, чудеса... - промямлил крестьянин и ушел, стараясь держать четкий военный шаг. Ну ни дать ни взять спившийся офицер.
Нда. Видимо, трактир мне придется искать самому. Нетрудно догадаться о его расположении, если учесть, что я нахожусь на центральной улице и знаю точно, что он существует. Хотя... Верить человеку, при вопросе о постоялом дворе спросившему о цветах, - неразумно и вопреки логике, но понадеемся на лучшее и двинем вглубь, там хоть имеются признаки жизни.
Редкий свет невысоких домиков падает на дорогу, едва освещая ее. Пару раз я зафиксировал, как жители встревоженно смотрели из окон, а затем занавешивали их. После минут пяти я понял, что приближаюсь к цели. Откуда-то идет неумолчный рокот, такой непринужденный, словно иначе и быть не могло. Как будто я зашел на пасеку в жаркий летний день - людское гудение схоже с побеспокоенным пчелиным ульем. Не думаю, что здесь есть подобие забегаловки - такие места у дороги обязательно имеют постоялый двор. И вряд ли кто-то тут смог разжиться местом для простых увеселений - не те люди и не в том количестве. Это убыточно.
Двухэтажное здание появилось вскоре. Оно заметно ухоженнее и на фоне старых хижин смотрится выигрышно. Я разглядел деревянную вывеску, что расположилась на фасаде между первым и вторым этажами: "Трактир". Не ошибся. Рядом со зданием, как я понял, имеется конюшня: фырчание лошадей доносится явно оттуда. Окон нет, а может, они находятся с другой стороны. Но смотрится это все диковинно. От трактира исходит гвалт множества людей - крики, ругань, песни и звон посуды.
В сопровождении скрипа петель я отворил тяжелую деревянную дверь, окованную железными пластинами. Яркий свет ударил по глазам, а ноздри втянули духоту помещения - многообразная еда, табак, пот, кислый запах дешевого алкоголя. Мало кто обратил на меня внимание, все заняты собственным отдыхом.
В надежде найти подобие барной стойки я разглядел вереницы столов, длинных и широких. Сделаны они так, что за ними можно сидеть с двух сторон. Такие громадины стоят посередке, а по бокам - столики поменьше. Не сказать, что трактир большой, но изнутри он кажется гораздо просторнее, нежели снаружи. Сквозь дымный чад невозможно сфокусировать взгляд на чем-то одном, а шныряющие туда-сюда посетители своим нескончаемым мельтешением сильно сбивают. Некоторые, чрезвычайно бесцеремонные, толкаются и не утруждают себя извиниться. В итоге мне надоело, я ухватил одного медлительного крестьянина и выведал у него местонахождение заправилы.
За барной стойкой вертится немолодой, лет шестидесяти, мужчина с седой кудрявой шевелюрой. Стоило мне подойти, как он сразу же повернулся в мою сторону, будто ожидал меня с минуты на минуту, и доброжелательно улыбнулся:
