Синчан - Паутина Белого Паука
Илья вылизывал ладонь Евы, когда Исаия одним рывком стащил его с сестры и отшвырнул в сторону. Тот немедленно вскочил на ноги и, оскалив окровавленный рот, утробно зарычал, как рычат крупные хищники из семейства кошачьих.
Исаия загородил собой Еву, оскалившись в ответ.
— Хватит! — и звук, что раздался из вроде бы человеческого горла, больше всего напоминал низкий, утробный рык зверя.
Илья застыл. Он видел, как зрачки в глазах брата уменьшились до едва различимых точек, и радужки, казалось, вспыхнули мрачным, серым огнем.
Илья сделал шаг к нему, и Исаия вновь рыкнул — сердито, зло, требовательно.
Долгие секунды они смотрели друг на друга, пока Илья не отступил, опустив голову. Рассудок возвращался к нему урывками, скомканными фрагментами полузабытой мозаики.
В оглушающей тишине Ева поднялась на ноги за спиной Исаии и, пошатываясь, убежала в ванную — в ужасе перед тем, во что превратила собственных братьев.
— Ты облажался, — констатировал Исаия, проводив сестру обеспокоенным взглядом.
— С чего бы? — недружелюбно отозвался Илия, но клыки больше не скалил.
— Придурок, — процедил старший брат, — ты что с ней сделать собирался?
Илья с возмущением открыл рот, но остановился на половине движения, пальцами собрал с лица кровь и ошалело на нее уставился. Сглотнув, он поднес ладонь к носу и глубоко вдохнул запах крови. Выдох вышел прерывистым.
— Это было…
— Да, — подтвердил Исаия, хорошо понимая, что у брата все равно не найдется подходящих слов. — Это и значит быть такими, как они.
Илья рассеянно кивнул и вдруг вскинул голову, вытаращившись на близнеца:
— Ева… я же ее…
— Ты ее перепугал.
— Нет! То есть, да, но не только это. Ты разве ее не…
— Что?
— Нет. Ничего.
16 глава
Надо остановить кровь. Что это было? Они на людей не были похожи. Зачем он трогал меня? Так не должно быть. Надо остановить кровь. Они вампиры. Мне теперь всегда будет шестнадцать. Как это маме с отцом сказать? Надо было согласиться на доноров. Надо остановить кровь. Илья чуть не убил меня. Они там не подерутся?
Мысли, как перепуганные тараканы, роились в голове, наскакивая одна на другую, пока Ева трясущимися руками запиралась в ванной. Защелка на дверной ручке, примитивный механизм, который легко вскрыть простой отверткой, на декоративной двери из плотного картона — не самая надежная защита, но сейчас ей сгодилась бы даже призрачная преграда.
Справившись с замком, Ева перевела дух — насильно вдохнула, задержала дыхание и медленно, с бесконтрольной дрожью, выдохнула. Голова гудела, кровь продолжала стекать с руки.
Где-то здесь была аптечка.
Перекись водорода и бинты она нашла в одном из двух шкафчиков, висевших по обе стороны от зеркала над раковиной.
Попав на кожу, перекись противно зашипела, но несколько секунд неприятных ощущений и все стало сходить на нет.
Кое-как перебинтовав ладонь, Ева в изнеможении опустилась на край ванны. С кухни доносилось громкое выяснение отношений, но борьбы вроде бы не было.
Укус под бинтами чесался, и девушка потерла ладонь о колено. Рука поднялась выше, к животу, там, где ее касался Илья. Отголосок испытанного удовольствия омыл девушку с ног до головы, бросив в жар.
Она отдернула руку.
Черт. Черт, черт, черт подери все!
Что же делать-то?
Вопрос без ответа стал последней каплей, и Ева, всхлипнув, тихо разревелась, спрятав лицо в ладонях.
…
— Она плачет, — констатировал Исаия, закончив оттирать пол от крови. Илья, умывшийся и сменивший одежду, угрюмо сидел за стойкой, молча переваривая итог своей несдержанности.
— Я ведь ее убить мог.
— Не думаю.
Илия недоверчиво посмотрел на брата.
— Если бы ты меня не остановил…
— То остановился бы сам, — уверенно заключил Исаия и пояснил: — Измаил не отпустил бы с нами Еву, если бы не был уверен, что мы не навредим ей. Она же для них, как пчелиная королева — без нее они не могут пополнять свои ряды. Согласен, в первый раз вышло не очень, но, сам подумай, разве в следующий раз ты не будешь более осторожным?
— Это если Ева еще согласится повторить, — не разделил его энтузиазма Илья. — Она же меня боится теперь.
Убрав тряпку в шкафчик под мойку, Исаия воззрился на брата с неодобрительным интересом. Илья этот взгляд терпеть не мог, потому что точно знал: сейчас дорогой близнец скажет нечто неприятное, но заслуженное.
— Отлично, — медленно произнес Исаия. — Тогда отправляйся обратно в их общину. Доноры нам требуются каждые два-три часа, если верить Измаилу. Я останусь с Евой и попрошу ее продолжить мое кормление.
— А ты не оборзел!? — подскочил Илия, вмиг разозлившись. — Так я тебя с ней и оставил! Со мной к донорам пойдешь.
— Не хочу, — просто, как само собой разумеющееся, заявил Исаия.
— А я с чего тогда должен свалить?!
— От кого тогда ты будешь пить? — разумно уточнил Исаия. — От соседей?
Фыркнув, Илья невесело рассмеялся. Всегда он так! Эдак серьезно и рассудительно перечислил все варианты, чтобы доказать, что вариантов как раз и нет. Или пей от Евы, или… При мысли о донорах Илье сделалось мерзко. Прикладываться к чьей-то там шее… дрянь.
— Я не собираюсь ее заставлять, — предупредил он на всякий случай. Взгляд Исаии похолодел:
— По-твоему я собираюсь?
— Если она согласится, — проигнорировал его вопрос Илья, — мы могли бы питаться по очереди, чтобы один мог следить за другим.
— То есть я за тобой, — язвительно уточнил Исаия.
— Пошел в баню, — ласково пожелал ему брат.
За разговорами прошло двадцать минут. Еще столько же парни прислушивались к звукам из ванны. Илья потратил это время на приготовление пельменей. Когда Ева прекратила всхлипывать и окончательно притихла, братья решились приблизиться.
— Ева, — осторожно постучал в дверь Исаия. По ту сторону Ева обхватила себя руками, не желая отвечать и гадая, сколько времени прошло. Десять минут? Час? Восприятие смазалось, будто она находилась в тумане.
— Ева, все нормально, — подключился Илия. — Выходи, тебе надо поспать.
Ева молчала. Не из вредности или обиды — она боялась, что если откроет рот, то снова разревется и наговорит глупостей.
— Изя на меня рычал, Ев! — прокричал Илья с подкатывающим отчаянием. — Хочешь, я ему клыки поломаю? Хотя новые все равно вырастут…
— Заткнись, — буркнул Исаия.
Господи, — мысленно простонала Ева, — они думают, я из-за этого заперлась?
Утешившись, что одна такая извращенка, девушка замахала ладонями на лицо, чтобы хоть немного остудить пылавшее лицо и дать слезам высохнуть.
— Ев! — снова позвал Илья, на этот раз притворно-жалобно. — Если не ответишь, мы решим, что ты там умерла, и вскроем дверь. А я не помню, где у нас отвертки валяются. Не заставляй меня перерыть всю квартиру. Убираться тебе придется.
— Да здесь я, — огрызнулась Ева, не в силах выслушивать бред Ильи. Он мог нести его часами, чтобы добиться своего.
— Аллилуйя!
— Выходи, хватит прятаться, — попросил Исаия.
— Я пельмени сварил! — добавил от себя Илья.
Живот у девушки предательски заурчал.
— Ага! Слышу, желудок на нашей стороне! — обрадовался младший близнец.
Плюнув, Ева поднялась. На первом же шаге голова у нее пошла кругом. Пришлось ухватиться за край раковины. Постояла, пока не прошел приступ слабости.
Да, ей надо поесть. И поспать. Но, главное, поесть.
Покинув ванну, девушка уставилась на ожидавших ее братьев. Сейчас они казались ей вполне обычными, человечными и совсем не пугающими.
— Я вас накормила, теперь кормите меня, — проворчала Ева предельно недовольно, осмелившись пройти между ними. И плевать, что лопатки свело от напряжения, будто на нее вот-вот набросятся.
Господи, — молила она, — дай сил хорошо притвориться. Не дай их бояться. Только не их.
Кухню наполнял аромат пельменей. Уже поостывшее и слегка переваренное любимое блюдо ждало девушку в большой общей тарелке.
— Пельмени кто-то кроме меня еще будет? Илья? — деловито спросила она, как ни в чем не бывало, и потянулась в шкаф за порционной тарелкой.
Исаия покачал головой, Илья пожал плечами:
— Я попробовал. Меня чуть не вырвало. И вкуса не чувствую.
— А у крови какой вкус? — искоса посмотрела она на него.
Илья снова пожал плечами и отвел взгляд:
— Как кровь.
— Садись, — указал Исаия на стул сестре. Ева послушно села. Он придвинул ей всю здоровую тарелку, поставил бутылку кетчупа. — Чай будешь? Еще торт остался.
Слова об ответном кормлении он воспринял буквально.
— Буду, — прожевав первый пельмень, согласилась на все девушка. Она настолько проголодалась, что даже кетчуп был не так уж и нужен. Ева ела, едва отрывая взгляд от тарелки.
