Дж.Дж.МакЭвой - Черная радуга
– Пошел ты.
– Уже, – усмехнулся он. – И ты хочешь меня остановить…?
И вот так просто его руки замерли, а я проворчала от досады, после чего прильнула к его губам. Мой язык проскользнул в его рот, задевая его язык, словно пытаясь заставить Леви двигаться снова. Но вместо этого, он вытащил их, а затем полностью отстранился от моих губ, чтобы облизать свои пальцы.
Он ухмылялся, смотря на меня. – Как сильно ты этого хочешь?
– Мммммм, – хныкала я.
– Используй слова, – настаивал он.
Эта его глупая ухмылка и эти чертовски зеленые глаза. – Я чертовски ненавижу тебя.
– Неправильные слова, – сказал Леви, его тон стал равнодушным и угрожающим.
Затем он двинулся ко мне быстрее, чем когда-либо. Леви был груб со мной, когда развернул меня на диване, прижав вниз. Я вцепилась в подлокотник, готовясь к его сексуальной ярости.
Он начал целовать мою спину, двигаясь вверх, пока его губы не достигли изгиба моей шеи. – Поскольку ты не можешь сказать, чего хочешь, то я просто оказываюсь перед необходимостью сделать то, чего хочу я. Не смей двигаться, – предупредил он.
Леви исчез позади меня, а я осталась на диване. Мои колени стиснуты, а суставы на руках побелели оттого, что я вцепилась в подлокотник. Сердце учащенно бьется в предвкушении предстоящего удовольствия, пока адреналин проносится по моему телу. Я замерла на месте не в силах пошевелиться, даже если бы и захотела.
Он вернулся несколько секунд спустя и проложил дорожку из поцелуев вдоль позвоночника. Я вздрогнула, но все еще не двигаюсь. Я ощущаю его прямо позади себя, его грудь, нависающую над моей спиной, и чувствую жар, исходящий волнами от его тела. Я вздрогнула еще раз, и моя кожа покрылась мурашками. Он прижался к моей заднице, и я осознала, что дрожу от этого жара. У меня появилось желание стиснуть ноги вместе; он сделал меня такой влажной, что это даже стало немного неловко.
– Как сильно ты хочешь его? – спросил Леви снова, когда прижал головку члена к моей киске.
– Если ты спрашиваешь…
Хлопок.
– Черт! – прошипел он, продолжая вводить его в меня до тех пор, пока не скользнул членом полностью до упора. Мой рот широко открылся. Просто не существует достаточно слов, чтобы описать интенсивность удовольствия, ощутимого мною, и пока он толкался в меня глубже и сильнее, я обнаружила, что моя жажда ненасытна. Я хочу большего, мне нужно больше.
– Больше… пожалуйста, – умоляла я.
Я знала, что это мой голос, но он совсем не был похож на него. С каких пор я звучу, как порно звезда?
– Да! – выкрикнула я, желая больше, больше, больше…
Я стонала, и мои крики отдавались эхом по всему дому, я ощущала, что мой кульминационный момент приближается. Я впилась ногтями в диван, отбросила голову назад, и глядя в потолок, выкрикивала его имя. Голова кружится, зрение затуманено, пальцы ног подогнуты, ведь я достигаю райского блаженства самым красивым способом.
– Черт, Тея, – проворчал он. Леви кладет одну руку мне на бедро, а другую на плечо и начинает трахать меня еще сильнее.
– Да. Боже, да! – он потрясающий, он чертовски потрясающий.
– Я не могу…
– Нет, еще, – потребовал Леви, но я уже вижу звезды. Никогда в своей жизни я еще не чувствовала себя так.
Я не могу больше сдерживаться.
– Леви!
Он усилил хватку, вколачиваясь в меня снова и снова до тех пор, пока не замер на мгновение.
– Тея, – простонал он, прежде чем рухнуть на меня сверху.
Мои волосы прилипли к лицу, а дыхание прерывистое, пока я пытаюсь прийти в себя.
– Мммм… мы, несомненно, займемся этим снова, – произнесла я невнятно, все еще опьянённая от мощной силы своего оргазма.
– Несомненно.
Когда она подразумевала, что мы займемся этим снова, я не думал, что в конечном итоге мы сделаем это еще три раза: в душе, в кухне, и на ее кровати. Иисус, я вымотан. Ее сексуальный аппетит становится ненасытным, и я удивлен, что она до сих пор может двигаться и ходить прямо.
Она облокотилась на мою грудь, читая, как она назвала свою «наименее любимую из любимых книг», «Великий Гэтсби». Она немного странная, но мне нравится это. Даже, в действительности не зная меня, она все равно понимает, в чем я нуждаюсь, и когда мне это необходимо.
Я нервничаю оттого, что поговорил с ней о своей бывшей жене, ведь мне не хотелось смущать ее или сделать что угодно, чтобы испортить наше настроение. Но я получил еще одно письмо по электронной почте от Одиль и уже был готов потерять контроль. Я надеюсь, что она вскоре использует свою речь, тогда мы сможем быть с ней в равных условиях. Я чувствую, что нахожусь в слишком большой зависимости от нее, а прошло лишь пять дней.
Я моргнул и вернул свое внимание к ней. Она отложила книгу в сторону и пристально посмотрела на меня.
– Пенни за твои мысли?
Она улыбнулась; у нее самая красивая улыбка. – Всего пенни, мистер Блэк? К какому типу девушек, ты думаешь, я отношусь?
– Ты права, приношу свои извинения. Так, какова цена за частичку мыслей Теи Каннинг?
– Твоя одна мысль, – ответила она, ее глаза пристально изучают мое лицо.
– У меня их слишком много.
– Как и у меня.
– А я-то полагал, что ты просто скажешь, что у тебя на уме, – дразнил я.
Я убрал ее волосы за ухо.
– Я так делаю… иногда.
– Тогда о чем ты думала?
– Какого черта он так уставился на меня? Разве он не знает, как его глаза влияют на меня… или, ну, что-то в таком духе, – ответила Тея, гораздо честнее, чем я предполагал. – А ты?
– О том, что я слишком сильно завишу от тебя, а хотелось бы наоборот, – почему-то я не могу лгать ей.
– Что ты имеешь в виду? Ты ни в чем не зависишь от меня.
Она выглядит так, словно, в самом деле, верит в это. Тея даже не представляет, какое огромное влияние имеет надо мной.
Покачав головой, я взглянул на ее книгу. – Почему «Великий Гэтсби» твоя наименее любимая из любимых книг? Причина в том, что ты ненавидишь Джея?
– Нет! Я ненавижу Дэйзи, – сказала она, приподнявшись со злостью.
Это будет забавно.
– Ты ненавидишь Дэйзи?
– Она – злая потаскуха!
– Это немного грубо, – рассмеялся я.
Я люблю видеть ее такой рассерженной.
– Ох, да ладно! Во-первых, она выходит замуж за мужчину, которого не любит, потому что он богат. Но я могу смириться с этим, поскольку, знаешь, это же 1900-е годы, женское избирательное право только начинает вступать в силу. Поначалу мне стало жалко Дейзи, потому что это выглядело так, словно родители подтолкнули ее на это. Но затем она начала упиваться ядом.
– Ядом?
– Да, редчайшим ядом богатства и славы. В следующий раз мы встречаем ее, когда возвращается Джей и она сразу становится вся такая «дай-ка я забуду о своем муже и ребенке, да пойду и повеселюсь у своего бывшего любовника весь проклятый день».
– Но она искренне любила его, – сказал я, поймав себя на мысли, что сейчас защищаю вымышленных героев.
Она фыркнула и закатила глаза. – Даже если он ее настоящая любовь, то она все равно еще замужем за другим мужчиной. Ты или убегаешь с ним, или держишься от него подальше. А не продолжаешь вести интрижку под носом у своего мужа. И какой же человек встречает свою долгожданную настоящую любовь и не задает ни одного вопроса при встрече в самом начале? Она просто запрыгивает в его лодку и постоянно веселиться в его доме.
– Вообще-то Гэтсби приглашал ее туда, так почему бы ему не покончить с ней?
– Любой мужчина готов был взять вину на себя за убийство и с удовольствием убежать с ней. Но нет, Дэйзи не захотела иметь только свой кусок пирога и съесть его14, она к тому же захотела кровавого кондитера! – сказала она с гневом.
Тея была так возбуждена сейчас, что вскочила на колени, размахивая книгой передо мной.
– И самая худшая часть всего этого, так это тот факт, что у нее не имелось даже порядочности, чтобы прийти на его похороны. Она просто сбежала, чтобы прожить свою идеальную никчемную жизнь с мужем. Дейзи – ужасный, отвратительный человек, и лучше бы ее сбила желтая багги15!
Я рассмеялся. Взглянув на ее лицо, я увидел, как страсть и гнев переполняют Тею, это было слишком забавно.
– Проклятье! Зачем ты спросил об этой книге? Теперь я выгляжу сумасшедшей, – простонала она, спрятав лицо под одеялом.
Вместо того чтобы исправить ситуацию, это только заставило меня смеяться еще больше.
– Прекрати смеяться надо мной! Это не моя вина. С курсом «американской английской литературы» в качестве профилирующего предмета начинаешь немного странно реагировать на книги, ясно?
– Тея, – сказал я, стараясь изо всех сил прекратить смеяться, когда протянул к ней руку.
Но она отвернулась. Обняв ее, я удерживал Тею через одеяло.
– Я смеюсь, не потому что считаю тебя странной… хотя ты, для заметки, немного такая и есть, – она ударила меня, прежде чем я успел продолжить. – Я смеюсь, потому что ты потрясающая, и не мог не задуматься о том, если ты так пылко реагируешь на вымышленные истории, тогда, как же ты ведешь себя с настоящими людьми. Ты полна великодушия, могу судить это по тому, как ты любишь свои книги.
