Коротков Константин - Энергия наших мыслей
Для меня очень ярким примером всегда была история жизни моего отца. Жизни тяжелой, сложной. Жизни, озаренной великой духовной идеей. Он прожил не так уж много - 70 лет и скончался во время далекой командировки от внутреннего перенапряжения. В конце жизни он написал воспоминания. Эти страницы, написанные его рукой, — часть истории XX века. Часть тех бесценных крупиц жизни, которые исчезают, зачастую не оставляя никаких следов. И новые поколения, не подозревая об этих крупицах, ничего не зная об этом опыте, заново совершают те же ошибки, наступают на те же грабли и нарываются на те же ржавые гвозди.
Мои родители прожили очень сложную жизнь, как и большинство людей их поколения: мама закончила Ленинградский медицинский институт летом 1941 г., и ее направили работать в один из госпиталей. Она работала врачом в Ленинграде все дни блокады и каждый день ходила через полгорода, чтобы принести немного еды своему отцу. Он выжил только благодаря ее заботе. Мой отец в 1938 г. работал начальником отдела на авиационном заводе Туполева. Осенью 1938 г. он был арестован и сослан в сибирские лагеря. Благодаря своим инженерным талантам он сумел выжить в нечеловеческих условиях ив 1941 г. был перевезен в Москву в “инженерную шарагу” — тюрьму, где конструкторы и инженеры под руководством Туполева работали над созданием новых самолетов. Там он активно работал вплоть до освобождения в 1944 г. за создание новых образцов военных самолетов. Однако реабилитирован мой отец был только в 1954 г., уже после смерти Сталина, и никогда больше ему не разрешили работать в авиационной промышленности. До конца жизни он работал над созданием углеобогащающих машин, хотя его любовью было небо.
Вся жизнь моего отца прошла при советской власти, и всю жизнь он был настоящим, преданным советским коммунистом. Когда я спрашивал его:
— Как же так, ты прошел через сталинские лагеря, ты столько страдал! Много лет подвергался издевательствам и гонениям. И после этого ты можешь говорить, что коммунистическая идея верна?
Он всегда отвечал:
— Да. Потому что это были отдельные ошибки отдельных людей, а сама коммунистическая идея — самая верная!!!
Помните пословицу: “Кто не болел коммунизмом в юности, у того нет сердца, кто увлечен этой идеей в зрелом возрасте, у того нет ума”. Легко это говорить, глядя из XXI века, когда мы можем сравнивать Германию Восточную и Западную, Корею Северную и Южную, Кубу и Мексику. Когда мы видим, что дело не в отдельных хороших или плохих руководителях.
Дело в самой идее! Идее, которая в корне порочна. Идее, которая позволила коллективному подавить личное, узурпировать его, загнать в рамки муравьиного порядка и, доведя это до высокой степени совершенства, привела к полному краху.
XX век — век исторических уроков. История словно специально поставила эксперименты, демонстрируя человечеству, что такое хорошо и что такое плохо. Демократическое общество — общество индивидуальных возможностей и коллективного контроля. И фашистско-коммунистическое общество — общество индивидуального подавления и тотального контроля. Возможно ли запомнить эти уроки и никогда не повторять такие эксперименты?!
Но какова же была мощь этой духовной идеи для людей, прошедших сталинские лагеря, если при этом они могли оставаться настоящими коммунистами и ни на секунду не испытывать сомнений в правильности выбранного партией и правительством курса! Уровень пассионарности этих людей был очень высок.
Судя по всему, начало XX века было временем мощных пассионарных воздействий во всем европейском мире. В середине XX века наступило затишье, когда процессы, происходившие в мире, носили вялый, затяжной характер. А люди с повышенной пассионарностью, повышенной энергетикой в основном были ориентированы на индивидуальные свершения. Потому это было время научных открытий, проектов, время писателей, художников и кабинетных ученых. К концу века интенсивность процессов вновь стала нарастать. Первые толчки начались в 70-х годах, они вызвали напряжение 80-х и бурный взрыв 90-х. Энергетика Вселенной начала стремительно увеличиваться, усиливая пассионарность в чувствительных людях и обостряя хронические заболевания. Человечество приближалось к новой фазе своего развития.
ЭНЕРГИЯ КОРРИДЫ
Мы с Хуанхэ сидим в баре и пьем по очереди то кофе, то пиво. Ждем. Кого — я не знаю. Мадрид, 12 мая — самое начало праздника Сан-Исидро, дня покровителя города. Хуанхэ — это Juan Kresdez (литературный псевдоним Хуанхэ), известный испанский писатель и наш хороший друг. Он пишет книги об испанском Средневековье, это захватывающе интересная тема: сарацины, мавры, благородные рыцари, тонкие дипломатические переговоры, ожесточенные сражения и гаремы, собранные из самых красивых женщин со всего света. К сожалению, я пока не могу читать книги Хуана Кресдеса, но беседовать на смеси русского, испанского и международного языка жестов у нас получается великолепно. Естественно, познакомились мы благодаря своим русским женам, вернее, благодаря подруге моей жены Татьяне. Судьба занесла Татьяну в Испанию, где она пленила своей красотой и легким характером каталонского барона. Он долго и красиво ухаживал, дарил цветы и стихи, и в конце концов пара живет вместе вот уже более десятка лет. От фамильных богатств остался в основном дым воспоминаний, живут они в пригороде Мадрида, в небольшой квартирке, а летом выезжают в Галицию — северо-западное побережье Атлантического океана. Вот там-то, за стаканом красного вина и огромным блюдом с морскими живностями, мы и обсудили вопрос, что неплохо было бы весной сходить на корриду и померять энергетику тореро.
Коррида — это уникальное явление культуры Испании. История корриды, скорее всего, восходит к началу новой эры, к иберам, населявшим Пиренейский полуостров и почитавшим быка священным животным. К VIII веку, перед вторжением арабов, битвы с быком уже были излюбленной народной забавой. А к концу XV века, то есть времени завершения реконкисты и объединения Испании, коррида становится развлечением благородного сословия. Постепенно был сформирован строгий канон, определяющий последовательность действий каждого участника.
Впервые мне довелось попасть на корриду в Мехико, и воспоминание об этом зрелище прочно засело в памяти. Коррида — это не убийство быка, не бойня, это схватка, сражение, исход которого не всегда определен в пользу человека. Для корриды готовят специальных быков, это потомки архаического вида “торо браво”, когда-то водившегося по всей Европе, но сохранившегося только в Испании. Их тщательно селекционировали в течение веков, и получившиеся животные больше напоминают машину для убийства, чем наших мирных коровок. Весом 500-600 кг, с огромными острыми рогами, эти животные не знают страха и бросаются на все, что шевелится. Известен случай, когда такой бык атаковал локомотив. Совершенно непонятно, почему у бычков такая ненависть к окружающим. В природе известны сражения самцов в период гона, даже лось в этот период может напасть на человека, но в обычное время он весьма равнодушно реагирует на встречных грибников. Мозг быка воспринимает только движущиеся объекты, на этом основан сам принцип корриды, но эти предметы он атакует с беспощадной яростью и отвагой. Теперь представьте, что вам надо встать перед несущимся на вас автомобилем и в последний момент отпрыгнуть в сторону. Быки для корриды выращиваются на специальных фермах, стоимость хорошего быка составляет сотни тысяч евро, и большая часть жизни животного проходит на просторах Эстремадуры, где он резвится на просторе, нагуливает вес и силу, а при удачном для себя стечении обстоятельств еще и общается с прекрасными буренками.
Защитники животных яростно выступают против корриды и требуют ее запрещения. Но, если следовать их логике, надо сначала требовать запрещения всех компьютерных игр. Вот это действительно средство воспитания жестокости, создающее иллюзию легкости убийства и собственной неуязвимости. Известно уже много случаев, когда ребята, одуревшие от сидения за компьютером, брали в руки настоящее оружие и расстреливали своих сверстников или даже собственных родителей. Коррида отнюдь не воспитывает жестокость, у понимающего зрителя она вызывает эмоциональный подъем и глубокое чувство восхищения перед ловкостью и грацией человека, один на один выходящего против мощного дикого зверя.
Рассказы о мучениях бедного животного тоже не соответствуют истине. Если уж мы созданы природой для поедания белковой пищи, надо признать, что животных приходится убивать. Естественно, хочется делать это с минимальным для них стрессом. Но разве это условие выполняется на бойнях, где всё пропитано запахом крови, животные задолго чувствуют ожидающую их участь и жалобно мычат? Разве это может сравниться с корридой, где бык сражается со всей своей мощью, где он может показать всю свою силу и бешеную энергию и где искусство тореро заключается в том, чтобы убить уставшее, но еще полное сил животное одним ударом шпаги. Бык на корриде не мучается перед смертью и не мычит жалобно — он сражается до последнего момента и гибнет как герой.
