Вероника Метелица - Проклятая влажность, Стейси Кестуик
— Похоже на то, что недавно сказал мой брат. Самолюбие Уэста не знает границ.
Я застыла.
— Уэст твой брат? Уэст Монтгомери?
Она прекратила нарезать персик и подвинула ко мне другую досточку. Затем схватила два персика и нож и положила их ко мне.
— Я так понимаю, ты уже встречалась с ним и его самолюбием?
Я взяла персик и начала разрезать его, игнорируя то, что я становилась багрового цвета.
— Можно сказать и так.
— Я бы извинилась за него, но понимаю, что это ничего не изменит.
— На самом деле, — призналась я, — сегодня он пытался быть милым. Я просто все испортила.
Я рассказала ей сокращенную версию о своем приключении в парасейлинге.
— Он опустил тебя, хотя знал о том, что ты боишься воды? — она звучала возмущенно и начала защищать меня.
Я наклонила голову сначала в одну сторону, потом в другую.
— Он предупредил меня о том, что произойдет. Просто мои ноги опустились глубже, чем я ожидала, и это свело меня с ума. В этом нет его вины, — нахмурилась я.
«Подождите, почему это я его защищаю?»
Хейли оценивающе посмотрела на меня. Потом она начала разрезать другой персик.
— Что именно в воде пугает тебя?
Я нарезала персики на мелкие кусочки, собирая их в маленькую кучку.
— Я не знаю. Дело не совсем в воде. А в том, что может быть в воде, а я этого не увижу. Будто какие-то создания попытаются напасть на меня. Это глупо. Я знаю, что глупо.
— Случилось что-то, когда ты была маленькой? Что-то травмировало тебя?
Я порезала персик и принялась за второй, на секунду задумавшись.
— Что-то вроде того. Когда мне было пять, мы с братом бегали по пляжу и искали ракушек. Мы просто веселились, бегали и дурачились. Были детьми. И я увидела эту голубую пузырчатую вещь, побежала прямо на нее и прыгнула, думая, что взлечу в воздух или что-то вроде этого. Только это была медуза, и в результате, я получила ожоги обеих ступней и ноги. Мои родители доставили меня в больницу и оставили там на ночь. Я была в порядке, как только ожоги зажили. Никаких долгосрочных увечий или каких-то сумасшедших последствий.
Я отрезала кусочек персика и положила его себе в рот.
— Это идиотизм. Людей жалят каждый день. И меня ужалило на песке, а не в воде. Но с тех пор у меня появилась боязнь океана.
— Это не идиотизм.
Я взглянула на нее.
— Идиотизм. И я знаю это. Я просто не могу ничего с этим поделать.
— Хорошо, но Уэст все еще задница из-за того, что напугал тебя.
Я слабо улыбнулась.
— Возможно. Но он, скорей всего, никогда не заговорит со мной снова. Уверена, он думает, что я страдаю нервным расстройством.
— Не думает! — запротестовала она. — А если думает, что ж. Это его потеря. Вместо этого, ты можешь быть моим другом.
Я улыбнулась.
— Думаю, это было бы здорово.
Я отдала ей доску, заполненную кусочками персиков. Она забрала ее, а потом вернула с клубникой в бумажной коробке.
— Так чем ты занимаешься на курорте? — спросила она.
— Я работаю спасателем. Некоторое время работала фотографом. Сейчас хочу опять этим заняться. Что насчет тебя?
— Я работаю здесь, когда могу. Мои братья пытаются помогать мне. В основном, я просто мама.
— Мама? — я удивленно взглянула на нее.
— Да, знаю, я молода. Всего лишь двадцать два. Мой жених служит в морском флоте. Я встретила его сразу после того, как он закончил Рекрутское депо морской пехоты Пэррис-Айленд, и он просто сразил меня наповал. Коди, мой сын, стал неожиданным сюрпризом. Ему исполняется два годика на следующей неделе. А Адам сейчас в рейсе, поэтому не сможет присутствовать. — Она пару раз моргнула, и я увидела слезы в ее глазах.
Хмм.
— А что, если он сможет? — спросила я, желая помочь.
Она сделала глубокий вздох и смахнула слезы с глаз.
— Что ты имеешь в виду?
— Как насчет того, что в эти выходные я приеду к тебе, мы сделаем несколько фотографий сына и отправим ему?
Глаза Хейли загорелись, и она бросила нож, чтобы похлопать в ладоши.
— Это было бы прекрасно! Ты сделаешь это для меня?
— Мы друзья, правильно? К тому же, это будет практика для меня. Я не фотографировала уже некоторое время.
Она завизжала и обошла барную стойку, чтобы обнять меня.
Мы обсудили детали на выходные, и Хейли дала мне свой телефон, чтобы я написала Джози и попросила ее забросить все мои вещи в шкафчик.
Джози: Уже забрала, малышка. Никаких проблем. К твоему сведению, Уэст испугался, когда ты исчезла.
Я: Дерьмо.
Джози: Не волнуйся. Я прикрыла тебя. Сказала ему, что тебя немного укачало, и ты быстро ушла в уборную
Я: Спасибо! Я твоя должница!
Джози: Он клюнул на это. Честно, я думаю, это очень мило, что он так беспокоится. Вы встречаетесь?
Я: НЕТ!
Джози: А ты хотела бы?
Я уставилась на ее сообщение, а мои пальцы замерли над клавишами.
Я так и не ответила ей.
7 глава
Я посмотрела сначала на телефон, потом перевела взгляд на дом передо мной. Хейли прислала мне свой адрес, но это не мог быть он. Этот дом огромный. Его даже домом сложно назвать, скорее какое-нибудь поместье. Двадцатидвухлетняя девушка, которая только устроилась на работу, никак не может позволить себе такой дом. Я дважды перепроверила сообщение, а затем направила свой «Вранглер» к подъездной дорожке, где и припарковалась рядом с машиной стоимостью как годовая зарплата среднестатистического человека.
Я во второй раз посмотрела на свою одежду. Я-то думала, что собираюсь встретиться с молодой, одинокой мамой, поэтому надела голубой вязаный топ и шорты цвета хаки. Лак на моих ногтях уже почти облез, мои дешевые вьетнамки фирмы «Олд Нэви» видели дни и получше, и я была без макияжа. Ох, ладно, уже слишком поздно что-то менять. Я написала Хейли, что приехала, потом взяла свою сумку с фотоаппаратом и направилась к входной двери.
Не успела я позвонить в звонок, а дверь уже распахнулась и на пороге появилась Хейли. За ней выскочил джек-рассел-терьер и бросился к моим ногам, требуя от меня внимания. Наклонившись, чтобы погладить неугомонную собаку, я заметила симпатичного рыжеволосого малыша, выглядывающего из-за двери. На нем была тельняшка, клетчатые шорты и панамка. Он стоял, засунув палец в рот, и выглядел таким милым.
— Ты приехала! — прокричала Хейли, прыгая от радости.
Один уголок моих губ приподнялся.
— Конечно. — Я присела на корточки и посмотрела на Коди. — Привет, дружище. Я здесь, чтобы пофотографировать тебя для твоего папы. Сегодня мы повеселимся.
Коди сделал несколько шагов в сторону Хейли и спрятался за ее ногами.
Хейли рассмеялась и подхватила его, усаживая себе на бедро.
— Он всегда поначалу стесняется. Дай ему двадцать минут, и ты не сможешь заставить его замолчать. И пушистый комок, нюхающий твои пальцы — это Эдисон.
Погладив Эдисон в последний раз, я встала.
— Никаких проблем. На сегодняшнее утро у меня нет никаких планов, за исключением вас, ребята. Коди, я принесла тебе подарок. Хочешь пойти со мной, чтобы получить его?
Он посмотрел на меня, потом на свою маму и опять на меня. Наконец, он разомкнул свои маленькие, пухленькие ручки, отпуская Хейли, и потянулся к моей руке. Хихикая, я взяла Коди и усадила его себе на бедро, протягивая свою сумку Хейли.
— Идем, дружище, нам нужно добраться до моей машины. Я принесла шарики!
Глаза Коди загорелись.
— Шалики?
Хейли и джек-рассел спустились с нами к машине, и я, схватив ленточки, вытащила дюжину голубых гелиевых шариков, которые купила сегодня утром. Я попросила Хейли достать детский белый стульчик с заднего сиденья, после чего мы обошли поместье и оказались на заднем дворе.
— Так значит Хейли, ты живешь здесь?
Хейли хмыкнула.
— Не то, что ты ожидала, да? Это дом моих бабушки и дедушки. Мои родители больше не хотят, чтобы я жила с ними из-за всей этой ребенок-до-свадьбы ситуации. Они думают, что это испортит их идеальный образ. Неважно. Все равно, я лучше буду жить здесь с бабушкой и дедушкой. К тому же, Уэст и Уайт тоже здесь. И Адам чувствует себя спокойнее, зная, что Коди и я окружены семьей и заботой, пока его нет.
— А где ты родилась?
— В Чикаго. Но мы втроем всегда проводили летние каникулы здесь, и это место тоже нам как дом. Поэтому Уайт переехал сюда жить после колледжа — здесь создается ощущение дома, и это место далеко от мамы с папой.
Я приподняла бровь.
— Вы не любите своих родителей?
— Это не так. Как родители, они хорошие. Не выдающиеся, но и не плохие. Они всегда стремились, чтобы у нас было все самое лучшее. Просто они всегда требовали, чтобы мы поддерживали определенный образ, и Уайт первый восстал против этого. Он ненавидел все эти званые ужины и вещи, которые мы делали просто потому, что от нас этого ожидали. Он просто хотел быть собой. Поэтому после окончания школы, он приехал сюда и никогда не возвращался.
