Джеймс Мунро - Шотландская сага
— Я вижу, вы о нем наслышаны. Вы не теряли времени даром в этой стране, мистер.
— Хью схлестнулся с Феррисом в Нью-Йорке. Так мы и познакомились… — Сэм рассказал первопроходцу об инциденте между Гарфилдом Феррисом и Маккримонами.
Бен закивал головой, и было ясно, что он по-другому стал относиться к Хью Маккримону.
— Теперь понятно, почему он сопровождает фургоны. Ему не удалось сделать бизнес в Нью-Йорке, и он решил подобрать какую-нибудь компанию, которая видела страну только из окна вагона поезда. Похоже, это ему удалось. Это самая большая партия поселенцев, которые тут когда-либо проезжали. Всегда находится кто-то, кто жаждет поселиться на земле до того, как научится отличать Восток от Юга, друга от негодяя. Остерегайтесь, если когда-нибудь вам придется встретиться с Феррисом снова. У него долгая память, и он ничего не прощает.
Бен Каллони шумно облизал губы языком.
— Черт побери, не могу припомнить, чтобы я так долго когда-нибудь болтал, если только это было не для того, чтобы скоротать дорогу. Я уж и забыл, как сильно пересыхает горло от разговоров. Случаем, в одной из ваших повозок нет бутылки виски?
Когда Бен Каллони и путешественники, направляющиеся на Запад, на следующее утро расстались, каждый был уверен, что его головная боль была самая сильная. Первопроходец Сэм, также как и Бен, в первый раз в жизни услыхал мелодию волынки и все еще продолжал удивленно покачивать раскалывающейся от боли головой, трясясь в седле.
Вне главной дороги продвигаться было тяжелее, чем можно было ожидать, но зато животным хватало травы. Они набрели на фермы, о которых говорил Бен Каллони, но большинство из них вот уже много лет были брошены.
Джил Шерборн имел обыкновение большую половину дня ехать впереди повозок, но на пятый день после встречи с Беном немой первопроходец вернулся к повозкам рано пополудни и имел быструю, но оживленную беседу с Сэмом на языке жестов. Когда этот безмолвный обмен информацией был закончен, Сэм быстро огляделся вокруг. Они двигались рядом с узкой речкой. Как раз позади них в речке была отмель размером приблизительно с милю. На дальнем берегу — крутой утес, грунтовые воды десятками тысячелетий намыли рядом отмели, усыпанные мелкой галькой и камнями несколько больших размеров.
Указывая на одну из них, которая по размерам была достаточной, чтобы на ней поместились две повозки, Сэм приказал:
— Гоните повозки туда что есть сил, только не переверните их в реку.
Не успел Хью спросить его, в чем дело, как Сэм уже разворачивал волов одной из повозок к реке. Медленные, неуклюжие животные раздумывали, входить ли им в воду, но сила и решительность Сэма Чишолма, сопровождаемые его искусством владеть кнутом из кожи, подавили это сопротивление. Когда качающиеся повозки были подтащены ближе к дальнему берегу реки, Сэм сказал Хью:
— Проверь ружья. Удостоверься, что в них есть порох и вставлен запал. И запасные ружья тоже. Положи их так, чтобы они не были на виду, но чтобы их можно в случае необходимости быстро схватить.
— Но что случилось? — Хью Маккримон уже вынимал ружье.
— Через несколько минут к нам в гости пожалуют индейцы шоуни. Это когда-то была их земля, но они не для того вернулись, чтобы ею любоваться. Если нам посчастливится, они просто попытаются выпросить еды, в случае нападения придется худо — нас маловато для сражения.
Спустя десять минут отряд Маккримона в первый раз увидел американских индейцев. Их было не более дюжины, они сидели верхом на выносливых, жесткошерстных, низкорослых лошадках-пони.
Индейцы ехали без седел и стремян, единственное, что им помогало управлять лошадью, — тонкие, в виде заплетенной косы поводья. На дальнем берегу они остановились в нерешительности, стоит ли пересекать реку ради двух повозок или нет.
Сэм Чишолм с умом выбрал место. На отмели, покрытой галькой, было достаточно места для двух повозок и волов, дюжине индейцев на лошадях там было не уместиться.
Именно тогда пригодился язык жестов Джила Шерборна. Стоя у кромки воды, он писал вопросы и ответы в воздухе, в то время как индейцы отвечали ему через реку таким же образом.
К счастью для Хью Маккримона и остальных, Сэм достаточно хорошо владел языком жестов, чтобы перевести безмолвный обмен репликами.
— Их вождя зовут Разбивающий Камни. Он спросил, куда мы направляемся, и просит еды и питья. Крепкого питья.
— Мы им дадим?
— Немного еды еще куда ни шло — но никаких напитков. Индейцу не много нужно, и когда он напьется, то не просто начинает драться, он начинает убивать. Джил пригласил сюда только четырех из них.
— Что же мы им дадим? — спросила Морна, поправляя котелок над костром. Она разожгла огонь для приготовления еды, как только они остановились. Сухие дрова подбирали по пути, где могли, а Морна взяла на себя обязанности готовить еду на всю компанию. Пламя разгорячило ее лицо, и она откинула со лба непослушный локон.
— Я приготовила еды только на шестерых. Вряд ли нам хватит, если придется угощать еще дюжину.
— Добавь побольше воды и еще чего-нибудь, чтобы было погуще — то, что есть под руками. Индейцы не слишком заботятся о том, что едят, не говоря уже об их манерах, но они чрезвычайно строго придерживаются этикета. По здешним обычаям, если человек нуждается в еде, с ним непременно кто-нибудь должен поделиться. Горе тому, кто откажет, ему все равно придется сделать это, но уже под дулом ружья. Мы поступим так, Морна. Когда еда будет готова, возьми столько, чтобы хватило нам всем, а индейцам достанется то, что останется. Если они захотят взять немного для тех, кто на другой стороне реки, пускай. Если не захотят, тоже их дело. Но я хочу, чтобы ты и Анни держались подальше от них, не попадались им на глаза. Сейчас между нами река, но отсюда я вижу, что Разбивающий Камни проявляет к вам нечто большее, чем вежливый интерес, а это плохая новость.
Пока Сэм все это говорил, индейский вождь и трое его воинов направили своих лошадей в воду, и они зашлепали в направлении повозок.
— Чего нам ждать? — Анни Маккримон была так спокойна, как будто речь шла о визите соседей, которых они знали долгие годы.
— Они узнают о нас все, что смогут, не сказав нам в ответ ничего. Если ситуация будет в нашу пользу, они уедут назад, не проронив ни слова, кроме невнятных благодарностей.
— А если ситуация будет не в нашу пользу? — спросил Роберт Маккримон.
— Нам придется застрелить первого индейца, который переступит черту. Принеси свое ружье и идем со мной, и не забудь поприветствовать их улыбкой в знак расположения.
Роберт оскалился, думая, что Сэм шутит. Когда он наконец понял, что первопроходец говорил голую правду, Сэм уже подходил к кромке воды. Длинный приклад охотничьего ружья лежал на изгибе его левой руки. Вынув свое ружье из повозки, Роберт последовал за великаном.
Четверо индейцев остановили своих лошадей в воде, не доезжая до берега реки. На их лицах не было страха, но они чем-то напомнили Хью четверку оленей с Высокогорья, которые были готовы убежать при малейшей тревоге.
Джил Шерборн подал индейцам сигнал, приглашая спешиться, и они выехали на берег. Соскользнув со своих коней на прибрежную гальку, они вручили поводья Сэму и сели на корточки. Пока Сэм привязывал нервных животных к колесу повозки, Джил продолжал свой молчаливый обмен жестами с индейцами.
— Что они говорят? — Роберт был так же терпелив, как его отец, он не мог пребывать в неизвестности.
— Они не верят, что мы не везем виски в повозках, — сказал Сэм, не сводя глаз с людей, ведущих переговоры. Вождь говорит, что он не знает ни одного белого, который путешествует в повозке без виски.
— Что на это ответил Джил? — Хью задал вопрос тихим голосом, когда Джил рукой показывал на небо, сердце и рот, продолжая что-то объяснять.
— Он говорит, что наша религия не позволяет нам даже лизать крепкие напитки.
Сэм, прицелившись, плюнул табачную жвачку в ящерицу, высунувшуюся беззаботно из-под большого плоского камня. Рептилия поспешно нырнула назад в укрытие.
— Если индейцы начнут совать свои носы в повозки, пугните их. Мы не должны позволить им найти какое-нибудь питье. И еще запомните: индеец лжет так же легко, как и стреляет. А они меткие стрелки.
Джил подвел индейцев к котелку, который кипел на огне не более нескольких минут, приглашая их к угощению, не обращая внимания на протесты Морны, что еда еще не успела свариться.
Индейцы съели свою долю, ничего не взяв для оставшихся на противоположном берегу. Они уехали, торжественно поклявшись в вечной дружбе.
Когда они скрылись из виду, Джил снова замахал руками, обращаясь к Сэму. Время от времени Сэм прерывал его вопросом, а остальные застыли, наблюдая в тревоге за этим безмолвным диалогом.
Когда Джил закончил, Сэм окинул взглядом застывших в ожидании людей и сказал: «Анни, Морна… Индейцы оставили какую-нибудь еду в котелке? Если нет, я буду вам очень обязан, если вы сварите что-нибудь для меня».
