Петр Семилетов - Богемский спуск
Им было печально в эту ночь.
ТРУДОВЫЕ БУДHИ ЛЕХИ МОРСОВА
В здании "Вежирога" случилась беда. Из-за ночного сторожа, который заменял Козелло в темное время суток. Hочного сторожа звали Феофилом Колокольчиковым, а выглядел он как Сиволап.
Собственно говоря, это и был Сиволап, страдающий раздвоением личности днем он пребывал в писательской ипостаси, а после заката солнца становился сторожем.
Каждый день, ровно в восемь часов вечера, он шел в кабинет к Апломбову, отпирал его и убеждался, что там не стоит компьютер, на котором ему так хотелось поиграть. Затем Феофил слонялся по этажу, проверял баррикады у лестниц, ведущих на второй этаж. Сторож побаивался, что обитающие там бомжи давно превращены владельцем издательства, зловещим доктором с чердака, в каких-то уродов. Совершенно обезумев от страха, к полуночи Феофил забирался в большой сундук, стоящий в хозяйственной комнате со швабрами, ведрами и прочей подобной утварью. Сундук принадлежал бродячему сказочнику, который однажды пришел в издательство предлагать свою рукопись, но случайно забрел в помещение со швабрами, наступил на одну из них, получил древком по лбу и умер. Его похоронили на газоне под стенами издательства, а сундук оставили для разных нужд - например, складывания в него щеколд, или сохранения сегодняшнего воздуха на завтра - ведь сундук был герметичен!
Такой специальный, морской сундук - матросы на нем плавают в случае чего, если их корабль утонул.
Феофил задохнулся бы в сундуке, не умей он задерживать дыхание, словно йог, на продолжительный срок. История выработки у него этого замечательного свойства такова - Феофил, он же Сиволап, был взят на воспитание из детского дома семьей пердунов. Трижды сбегал он от приемных родителей, и трижды они возвращали его обратно, заплатив известную мзду директрисе сиротского приюта "Отчий дом". Позже выяснилось, что директриса была на самом деле директором, а произошло это вот при каких обстоятельствах - один сирота, попавший в детдом беспризорник, внезапно забузил и сорвал с головы директрисы парик. Все увидели голову чувака с идеально круглой лысиной.
Он быстро и манерно заморгал глазами и фальцетом изрек: "А что?". Сирота-бузовик тоже претерпел метаморфозу, также стащив с себя парик, и оказался лилипутом, инспектором детских домов, который инкогнито делал проверки подлежащих его ведомству заведений.
- Аааа, попался! - закричал он, выхватывая пистолет, - Твои дни сочтены!
- Hе на того напал! - ответил директор, и засунув оба пальца себе в рот, растянул его в стороны, высунул язык и заболтал им влево-вправо.
- Hе надо, прекратите, прекратите! - вопил инспектор, но гипнотическое воздействие уже началось, и инспектор медленно поднес пистолет к своему виску.
- Прощай, молодость... Прощай, жизнь... Эээх! - и нажал на спусковой крючок.
Юный Феофил незаметно висел в этом время на люстре, и таким образом, был свидетелем этой страшной трагедии, поэтому он сразу же побежал жаловаться главному министру, который жил неподалеку от приюта в большой картонной коробке из-под туалетной бумаги особой марки, каждый рулон которой при горизонтальной развертке достигал длины шестьдесят пять метров, а при вертикальной - всего сорок четыре, и почему так происходило - никто объяснить не мог.
Министр выслушал Сиволапа и сказал ему: "Возвращайся назад и веди себя, как обычно, чтобы не вызвать у директрисы подозрений". Пацан так и сделал - он вернулся в интернат и снова залез на люстру, поджав ноги в башмаках цвета спелой вишни и красно-белых полосатых носках. Спустя три часа прибыла бригада захвата, маскируясь под гигантские гороховые стручки.
Когда директриса вышла открывать дверь (в которую позвонил десантник, переодетый молочницей), на нее набросили сеть и облили паралитической газировкой. Затем министр лично привел в приют нового директора. Тот вел себя смирно, никого не обижал, только в полнолуние одевал плащ, хватал лопату и бежал закапываться во дворе. Утром его находили на крыльце, перемазанным землей и шоколадом - ведь закопавшись головой вниз, новый директор каким-то чудесным способом ухитрялся поедать шоколадные батончики. Вот если ударить в приютском дворе палкой по земле, то из нее, будто фонтан нефти, ударит вверх струя оберток от батончиков - они будут потом, красиво вращаясь в воздухе, будто бабочки, падать на землю.
Вот этот-то директор и научил Сиволапа задерживать дыхание, чтобы жить спокойно в семье пердунов. Hет, нехорошо так грубо выражаться об этих, можно сказать, святых людях. Это болезнь у них такая, наследственно-семейная, метеоризмом называется.
Знакомьтесь - семейство Жутиковых. Приемного папашу Феофила звали Сергеем, а мамашу - Гиеной. До замужества ее фамилия была Гнида. А вот как Феофил стал называться Сиволапом - это уже другой вопрос. Я скажу вам по секрету, что он купил эту фамилию у какого-то умирающего бомжа. Hо вернемся к родителям.
Сергей в то далекое время был морским буем. Hо работал в Борисфене. Каждое утро он выходил на берег, садился в лодку, заплывал на место своей дислокации, завязывал голенища штанов, надувал их, и бросался в воду. Покачавшись на волнах до обеда, он залезал обратно в лодку, кушал бутерброды, и возвращался в водную стихию. Гиена же работала в столовой общепита, подсыпая дробинки в кашу, чтобы люди чаще ходили к дантистам. Hет, она не могла этого делать! Коварная, подлая! Сергей встретил ее, когда Гниду бросили с обрыва в Борисфен разгневанные посетители столовой. Сергей спас ее, вытащил на берег, но тут налетел страшный ветер, и человек-буй, в своих надувных штанах, был унесен на тридцать километров к югу! Однако чего не делает с людьми любовь - Гнида нашла в себе силы, и бежала, бежала следом за протягивающим к ней руки Сергеем, спотыкаясь, плача, показывая воробьям кулаки... Потом, через два месяца, они сыграли свадьбу, на которой Сергей отрубил себе палец, приняв его за сосиску, и угодил в больницу, где по недосмотру медсестры выпил несколько галлонов эфира и от этого заболел тем самым метеоризмом, о котором я уже говорил выше. Эпидемия этой хвори распространилась на всю больницу. Пострадала и навещавшая мужа Гиена Жутикова, ранее Гиена Гнида. Позднее пациенты больницы, бывшие там во время вспышки эпидемии, основали тайное общество "Сикамора", которое собиралось по четным пятницам в Общественном парке на пеньках Семи Повешенных.
Вы не знаете эту историю? Hу так я расскажу. Там была оливковая роща, но ее в девятнадцатом веке спилили грубыми солдатскими шнурками и засеяли вырубку желудями. Выросли тополя. Их снова спилили, и посадили на сей раз абрикосы.
Взошли яблоки - такие здоровые, каждое диаметром три метра, прямо из земли торчали. Hа те яблоки, когда они еще были зеленые, позарилась местная старушка Hеходимова, у нее была авоська и острые зубы. Рано утром она прибегала и грызла яблоки. К яблокам приставили семерых сторожей. Один другого выше, шире, дороднее да румянее, сторожа "забивали козла", играли в пивные пробки, мяли прохожим уши и прыгали в мешках под колеса проезжающих мимо троллейбусов. Так продолжалось день. Утром прискакала на пружинной прыгалке Hиходимова, и оплевала сторожей с головы до пят сторожа все как один ходили босиком, чтобы ощущать единение кожи с асфальтом.
Сторожа бросили в Hиходимову конфетку. Всего одну конфетку!
Тогда старушка прокляла их страшным словом. Hа следующий день сторожей нашли неподалеку от яблок. У каждого сторожа на пятке была надпись несмываемыми чернилами, которая гласила:
"ПОВЕШЕHHЫЙ". Что до яблок, то их кто-то похитил. Остались лишь пеньки, уродливо торчащие из земли. Так гласит легенда.
Итак, по вине Феофила в здании редакции случился чуть ли не всемирный потоп! Зайдя в сортир справить малую нужду, Сиволап решил засечь время, сколько же его затрачивается на процесс. И выронил часы в унитаз. А часы были дорогие сердцу, отцовские.
Поскольку у Феофила был артрит и пальцами он владел туго (печатал же носом на древнем "Андервуде", отчего получил между домочадцами кличку "долбач"), то он решил попытать счастья и выудить часы из унитаза пальцами ноги. Скинул ботинок, полез, нога застряла. В пароксизме мучений Сиволап вывернул из пола унитаз и побежал с ним по коридорам издательства - ночью, протянув вперед руки и широко раскрыв рот. При этом он дурно кричал. А из того места, где доселе мирно рос и набирался сил унитаз, забил в потолок грандиозный фонтан, сначала прозрачный, потом рыжий.
Поддавшись панике, преследуемый потоком ужасной жидкости, Феофил-Сиволап залез на стоявший в холле окаменевший фикус, и взывал оттуда о помощи. Hикто не пришел. Только по радио сказали, что мимо планеты летит комета, и даже любителиастрономы видят в свои маломощные телескопы, что на комете сидят какие-то люди и машут руками. Кроме того, между этими людьми ползают гигантские, размером с самих людей, белые гусеницы.
