Ключникова Александровна - Однажды в Птопае
Прекрасный дом братьев Эксу Стэри, каменные плиты двора, арочные входы в расширенные и изменённые пространства - всё было окрашено в однообразный грязно-серый траурный цвет. Артур, онемевший от удивления, слез со скутера, и некоторое время топтался, не решаясь войти. Его хорошее настроение, вызванное бодрящей ездой, развеялось в прах. "Кто умер?" --- Гадал он. "Моран? Лукан?"
Лукан совсем ещё молодой - на эльфийский возраст чуть младше Артура.
На веранду вышла Оливия Кас Стэри - жена Лукана тоже вся в сером и махнула ему рукой.
--- Жди, --- приказал Артур Фоке и сгорбленный в предчувствие страшного горя поплёлся к ступеням.
Оливия не плакала. Эльфы не умеют плакать. Они источают боль -- ощущение не для слабых. Кто хоть раз сопереживал эльфу, тот знает как это невыносимо!
По мере приближения к женщине, молодого Кэрроу трясло всё сильней. На подгибающихся ногах он поднялся на ступени и встал напротив Оливии. Спросил --- Кто?
Эльфийка с каменным лицом беззвучно разомкнула губы, и по их артикуляции Артур прочитал "Лу-к-кан".
Они обнялись.
--- Его пытали, --- Всё так же внешне спокойно проговорила Оливия в плечо Артуру. Он покачивал её на своей груди как ребёнка.
--- Забрали из дома? --- Спросил Кэрроу.
--- Нет... Он вышел ночью за пределы гетто.
--- Зачем?!
--- Не знаю....
Теперь можно было не спрашивать, почему Круф отказывался есть. И так было понятно, что пёс оплакивал своего создателя. Одной рукой Артур с трудом открыл тяжёлую дубовую дверь и завёл Оливию внутрь дома.
* * *
В восточной части дворца есть зал закрытый на ключ. Ключ на длинной цепочке королева Элишия носит под платьем. Дубликата к нему не имеется. Двери зала запираются с тех самых пор, когда в него, предварительно разобрав две стены - внешнюю и внутреннюю, втащили, а вернее вволокли шкуру Закарии. Стены естественно заложили и даже усилили двойной кладкой. Теперь, приблизительно два раза в неделю, её Величество собственной рукой отмыкает замок и входит в зал.
Одна.
Шкура занимает всё пространство зала. При том она не помещается полностью и потому собирается в многочисленные складки вздымающиеся волнами, как в море при бурном шторме. Аналогия с морем усиливается ещё и потому, что шкурка сохранила свой глубокий насыщенный синий цвет. На спине Закария был покрыт чешуёй, грудь и пузо заросли блестящим мехом, который при ближайшем рассмотрении оказывается вовсе не волосками, а очень тонкими и густыми шипами. Чешуя отливает перламутром и зеркально блестит, отражая стены зала из розового мрамора, потолок и ... отрубленную, высушенную голову Закарии, которая на цепях подвешена низко над полом. Настолько низко, что Элишия может взобраться на голову сверху и лечь там в любую удобную ей позу, или сесть, или покачаться, раскачивая цепи как качели. Всё что её душе угодно!
Под залом на десяток метров в глубину есть ещё одно секретное помещение. Очень маленькое, сырое, тесное. В него ведёт длинный подземный коридор, вход в который находится за спальней Элишии, рядом с купальней. Дверь естественно всегда закрыта. Ключ на цепочке рядом с первым под платьем.
В этой комнате тоже есть обитатель. Живой. Зовут его Мин Дзюн Со.
В эту комнату Элишия заглядывает намного чаще. Обитателя надо кормить, удовлетворять всякие его бытовые нужды вроде горячей воды для купания или выноса вонючей бадьи для испражнений. Не жалуясь и не стеная, Элишия всё делает сама. За дверью комнаты на площадке перед ней есть слив, куда благороднейшая из благородных дам собственноручно выливает содержимое бадейки и грязную мыльную воду.
Если о наличии шкуры Закарии знают достаточно много народа, то о существовании Дзюна забыли давным-давно. А ведь когда то он был величайшим магом Государства Перемен!
Дзюн уже давно не занимается магией. В подземелье не проникают магические потоки, и в руках Дзюна нет магического предмета. Элишия лишила его всего, что хоть чуть-чуть, хоть самую малую толику содержало магию. У него остался только ум и знания этого ума.
Заключение Дзюна длится вот уже двадцать лет - с тех самых пор, когда Элишия получила в своё безраздельное пользование шкуру последнего дракона и стала королевой. Пожелай он свободы, он бы мог получить её в любой момент простым физическим усилием! Например, оттолкнуть королеву, когда она входит в дверь, но...за двадцать лет своего заключения Дзюн ни разу не предпринял ни одной подобной попытки. Он само смирение и терпение. Он ждёт, когда Элишия принесёт воду умыться или весьма скудно обмыть тело, вынесет "ночной горшок", принесёт еду и питьё, сменную одежду и постельное бельё, свечи, книги, бумагу для работы.
Его гложет вина, благодаря которой он добровольно терпит своё долгое и скорее всего пожизненное заключение. Ибо когда-то это он рассказал тринадцатилетней Элишии - своей ученице про то, что драконы - наивысшие магические существа, а шкура убитого дракона - наисильнейший магический предмет, дающий его владельцу абсолютную магическую власть.
Толстая суточная свеча сгорела наполовину. Воздух через небольшие отверстия нагнетается естественной вентиляционной системой состоящей из труб, вынесенных, на разную высоту. Они перегибаются несколько раз, поэтому не позволяют свету проникнуть вместе с воздухом, но Дзюн знает: сколько сейчас примерно времени. Он научился определять по высоте истаявшей свечки.
Ручная крыса Тьян Су ползает по плечам своего хозяина, заглядывает ему в уши, обшаривает длинные пряди волос. Это уже седьмая по счёту питомица. Крыски живут около трёх лет, а Дзюн не имеет возможности магически продлить им жизнь, поэтому после смерти текущей воспитанницы или воспитанника, маг выбирает какую-нибудь следующую гениальную особь и начинает заново процесс по приручению. Тьян Су выглядит очень упитанной и лоснящейся - Дзюн хорошо её кормит.
В камере стоят деревянная кровать и деревянные же стол и стул. Таким образом Элишия высказывает почтение к своему учителю. Дзюну всё равно на какой кровати спать (хотя на деревянной приятнее и Тьян Су она нравится - удобно точить зубы).
В замке двери заскрежетал ключ. Глазам, сидящего за столом Дзюн Со, предстала его госпожа - красная от натуги. Одной рукой Элишия толкала дверь, в другой держала поднос заставленный посудой.
--- Добрый день, Дзюн, --- прокряхтела её Величество.
Маг даже и не подумал подняться, чтобы помочь. И вовсе не из чувства превосходства. Таким образом он позволял Элишии выплачивать перед ним свой собственный долг, чтобы бедная девочка хоть как то уменьшала собственный груз вины.
--- Здравствуйте, моя королева, --- хриплым басом пророкотал маг.
Элишия наконец справилась с дверью и протопала к столу где установила поднос на кипы бумаг и книги.
Тьян Су по руке своего хозяина спустилась на стол и пошла проверить, что такого вкусненького им принесли. Вспотевшая от физических нагрузок Элишия, сдула с лица выбившуюся прядь волос, не глядя, взяла со стола первый попавшийся лист бумаги и через него рукой подхватила крысу за жирную спинку. Далеко отведя руку, отнесла её и запихнула в клетку. Дзюн не стал заступаться за свою любимицу, поэтому Тьян Су самой пришлось высказать королеве всё, что она о ней думает! Да!
--- Сама такая! Плохая крыса! --- "Достойно" ответила королева на возмущённый писк грызуна.
Дзюн вяло усмехнулся.
--- Не надоели крысы? --- Её Величество упёрла руки в бока и повернулась к магу. --- Хочешь, я принесу тебе кота или собаку?
Королева довольно часто задавала этот вопрос, знала, что учитель откажется, но всё равно спрашивала. Дзюн предсказуемо отрицательно покачал головой. Взгляд его чёрных глаз был тускл и равнодушен.
--- Ты плохо выглядишь, Дзюн...
--- Я выгляжу обычно.
--- Хочешь, я тебя подстригу?
--- Нет...
Элишия вернулась за дверь камеры и через минуту занесла ведро с горячей водой, которое ожидало своей очереди в коридоре. К этому времени она уж здорово запыхалось, поэтому донеся ведро до полки на которой стоял таз для умывания и с громким стуком поставив его, она прошла к дзюновой кровати и с размаху улеглась там поверх одеял и подушек.
--- Помнишь Тайбая? --- спросила королева.
Дзюн помнил. Сложно не помнить того, кто убил последнего дракона. Маг встал со стула (единственного в помещении) и пошёл умываться и бриться.
--- Этот каменный старик предложил мне выпороть сына! Представляешь! Моего умного и красивого сына наказывать розгами!!
Элишия всё ещё была под впечатлением от завтрака с полковником. Голос королевы был несколько возбуждён и даже визглив.
Дзюн, намыливающий лицо, поморщился. Сам он думал, что эта мера сильно запоздала! Её следовало применять лет эдак десять, а то и двенадцать назад!
