Александр Иванин - Живые в эпоху мёртвых. Дилогия
Бутерброды с тунцом, сэндвичи с ветчиной, баночки с экзотическими блюдами, нарезанная крупными ломтями рыба. Ужин был просто царским. Неровный колышущийся свет свечей и ровный голубоватый свет мониторов обволакивал сидящих. Настроение компании приподнялось. Подросток настолько был увлечен Валей, что даже не обратил внимание на нелепый вид отца. Валентина отвечала Кириллу игривой взаимностью. Они неотрывно глядели друг на друга, кормили друг друга аппетитными кусочками. В общем, минуя конфетно-букетную стадию отношений, они скатились сразу в интимно-романтическую.
На старика навалилась усталость. Он понял, что скоро уже будет двое суток, как он не спал. А если учесть бессонницу и пренебречь коротким тяжелым трехчасовым сном накануне выхода на смену, то получалось, что он не будет спать третьи сутки. Он даже не заметил, как уснул.
Проснулся он неожиданно от звука закрывающейся двери и сразу понял, что многое пропустил. Свечи на столе практически прогорели. Комнатку освещали только мониторы. Самого старика уложили на пухлый диван той самой мадам Ядвиги. Армянин громко храпел в кресле. Адвокат лежал на надувном матрасе у дальней стены, укрывшись большим теплым одеялом. В дверях стояли, обнимая друг друга, Кирилл и Валя. Похоже, что они только что пришли откуда-то.
- У нас там по крыше кто-то ходит, ломает там что-то, - с извиняющимися нотками в голосе сказала Валя.
Старик понял, что влюбленные уходили ночевать наверх, в квартиру Вали.
- Да, дочка. А вы ложитесь здесь где-нибудь. Или знаете, в бытовке техничек диван есть большой, - приподнявшись на локте, сказал старик.
- Воняет там, - сказал подросток и выразительно с недовольством посмотрел на адвоката.
Блидевский, тем временем, уселся на своем матрасе и недоуменно смотрел в сторону вошедших. Было понятно, что он никак не может отойти от сна. За время пока старик спал, адвокат успел переодеться в старый спортивный костюм, а в его изголовье лежала пухлая спортивная куртка.
Небольшая суета вокруг устройства свежеиспеченной парочки вырвала из объятий морфея и Казаряна. Он сразу внес самое дельное предложение. По его совету стол с мониторами отодвинули дальше от стены и на место театрального кресла положили большой матрас, который хранился в шкафу бытовки.
Когда все повторно начали укладываться спать, погас свет. Не просто прогорели свечи, а свет погас вообще. Электричества не стало во всем доме и на улице. Все погрузилось во тьму. Щитовая была в отельном помещении, войти в которое можно было только с улицы. Идти туда сейчас было самоубийством. С темнотой вернулся страх, точнее страх никуда не уходил, но стал он рельефнее и больше.
Все-таки в окружении людей было не так страшно. В одиночку сидеть в темноте было бы непереносимо. Ефимыч прикрыл дверь аквариума и закрыл на щеколду металлическую дверь в салон мадам Ядвиги. Все опять стали укладываться по своим местам. Из-за стола донеслись приглушенные смешки и чмокающие звуки. 'Ну и пусть.' - подумал старик: 'Сейчас все можно'.
Он, конечно, не одобрял современные нравы, так не похожие на общение между юношами и девушками во времена его молодости. Но сейчас он даже не думал об этом. Он действительно порадовался, что хоть кто-то может получить свой кусочек счастья в новом мире.
Старик услышал, как в своем кресле уснул Казарян. Но сейчас его трели не раздражали, а скорее успокаивали. Адвокат сначала бурчал что-то непонятное, а потом тоненько засопел. Уснул и старик.
Ему снилось лето, большой травяной луг, свежескошенная трава, ее горячий летний запах. Прямо по колючей стерне в его сторону шал босоногая Софьюшка. Он не переносила, когда ее называли Софья или Софочка. Только Софьюшка или София. Она была в гармонии со своим имени. Сколько в ее милой головке было житейской мудрости, сколько в ее чудных очах было всепроникающего понимания. Казалось, что она видела тебя насквозь. Она видела насквозь всех вокруг, прощая им их жестокость и злобу. Как же ему не хватало его Софьюшки.
Она шагала плавно, как будто плыла. Белое платье светилось в ярких солнечных лучах. Она улыбалась. Волосы на голове она распустила именно так, как он любил. Ее красивые волосы цвета гречишного меда. Сейчас они пахли по-летнему.
- Миленькая моя, как же я тебя ждал.
- Рано ты еще ко мне собрался, - улыбнулась она. - Не заслужил еще.
- Да как же это не заслужил? Чем провинился? Чего не сделал?
- Вставай!!! Поднимайся! Буди всех!
Свет померк. Софьюшка начала таять как туман. Вокруг оставался только ее голос.
- Проснись же ты, старая развалина! Людей спасай!
Старик окончательно проснулся уже сидя. Сердце бешено колотилось. Он слышал ее голос. Только бы она не кричала.
Внезапно ему в голову ударила мысль, напугавшая его до боли в животе: 'ЗАМОК! МАГНИТНЫЙ ЗАМОК! ЭЛЕКТРИЧЕСТВА НЕТ! ЗАМОК НЕ РАБОТАЕТ!'
- Замок не работает, - машинально повторил он.
От этого стало еще страшнее. Нижняя челюсть старика часто затряслась. Зубы щелкнули, да он язык чуть не прикусил.
Дед рванулся и зажал ладонью рот храпящему Казаряну. Тот испуганно дернулся и попытался сдернуть руку старика.
- Мертвые.
Этого хватило, чтобы Казарян мгновенно замер, ухватив деда за руки.
Адвоката слышно не было. Из-за стола доносилось сладкое тихое сопение влюблённой парочки. Умаялись бедолаги.
Из подъезда доносились шаги. Разные шаги. Их было много. Дед еще позавчера выкрутил болтики из доводчика двери, да так и не вкрутил. Без электричества магнитный замок превращался в бесполезную железяку. ДВЕРИ БЫЛИ ОТКРЫТЫ!!!
Старик прошептал Тамику:
- Я бужу адвоката. Разбудите молодежь.
Старик этого не увидел, а скорее почувствовал, что армянин кивнул. Адвокат спал чутко. Ему хватило одного того же слова: 'Мертвые'.
С влюбленной парочкой возникла заминка. Они проснулись сразу, но долго не могли найти свою одежду. Как понял старик, они раскидали всю одежду по полу. Не к добру это было. Они шумели. Не громко, но шумели.
Из-за двери донеся звон разбитого стекла. Старик кинулся к двери и нащупал на ней замок. К великому счастью металлический засов под замком был задвинут. Он повернул несколько раз маховик, задвинув ригель замка в пропиленное гнездо. Теперь можно было выдохнуть спокойно.
Тем временем адвокат распахнул тяжелые толстые шторы на окнах. Появился хоть какой-то свет. Фонари на улице не работали, зато ярко светила луна. Зачем они сожгли все свечи? И смешно сказать - сожгли ради удовольствия. Приятный ужин, понимаешь.
Люди собрались вокруг стола. Страх каждого ощущался физически. Не обязательно было даже видеть друг друга. На что им можно надеяться? Бежать? Но куда и на чем.
На фоне тусклого лунного света появился силуэт адвоката. Он крадущимися шажками подошел к окну.
С другой стороны окна туда же ударилось мертвое тело, полетели стекла, и в помещении показалась рука голодного мертвеца. Адвокат едва успел упасть на пол. Отскочить от резкого движения мертвяка было нереально. Все впали в оцепенение. Ожидая, что будет дальше. Холодный весенний воздух наполненный смрадом гниющих трупов и какой-то химией ворвался в салон магии мадам Ядвиги.
В узкое окно, затянутое гнутой решеткой, лезли покойники. Они скрежетали зубами и скулили. Стук голов о металлические прутья пугал до коликов в животе. А что будет, если решетка не выдержит? Даже думать об этом было страшно. Адвокат полз на спине от кона, толкаясь пятками и локтями. Казарян вышел вперед и поднял адвоката за шиворот с пола. Проходя мимо старика с адвокатом в руках, армянин шепнул Ефимычу на ухо:
- Пойдемте прятаться за стол, дедушка.
Голос у него был на удивление спокойный. Старик на ощупь пробрался вслед за толстяком. Они впятером устроились за столом, сидя на матрасе. Окна не было видно, только жуткие звуки, рвущихся к ним, беспокойников, говорили о том, что успокаиваться еще рано.
Старик оказался рядом с влюбленными, Кирилл и Валя сидели крепко обнявшись. Периодически слышались тихие поцелуи. Как раз под стариком было мокрое пятно на матрасе.
'Энурез, что ли у них?' - подумал старик, но вслух ничего не сказал.
Глава 5
Кызя
Он сам не понимал - неудачник он по жизни или нет. Жизнь у него складывалась не хуже чем у других, да и жил он вполне неплохо, и страшных ударов судьбы он не испытывал, но постоянные мелкие неприятности преследовали его, слетаясь на его несчастную голову как мухи на мед. Непонятное прозвище 'Кызя' привязалось к нему еще в школе и упорно шагало с ним рука об руку по всей его жизни. Он не обижался, да и само слово было не обидное, скорее непонятное. Он даже не помнил, с чего это началось.
Судьба его была предрешена еще с пеленок. Кызю угораздило быть единственным продолжателей рода потомственных разведчиков и чекистов. Его прапрадед был тайным информатором охранки. Прадеда по комсомольской путевке отправили в молодое революционное ЧК еще в двадцатом году прошлого века. Дед получил звание героя советского союза в годы великой отечественной войны. Отец Кызи был недосягаемой величиной, легендарным сотрудником службы внешней разведки.
