Неизв. - Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру
Казань, сожженная в 1774 году Пугачевым, казаком, который пытался выдать себя за Петра III, и был препровожден в Москву и показан народу в железной клетке, была вновь отстроена, по приказу Екатерины, и вновь сожжена в 1815 году. В пламени погибли 22 церкви и 3 монастыря. Это все объясняет, почему сегодня Казань с ее восточными сувенирами и мусульманским преобладанием - совсем русский город, где 980 улиц, 10 мостов, 4 плотины, 4300 домов, 58 церквей, 4 кафедральных собора, 4 монастыря, 10 мечетей, 2 отеля для туристов, 7 постоялых дворов, 2 трактира и 50244 жителя, 15 тысяч из которых являются магометанами, а остальные – христианами, то есть православными русскими, раскольниками или протестантами. Вы понимаете, что все это считал не я, сосчитал немецкий ученый-историк по имени Эрдманн. Немецкий народ обладает склонностью к статистике.
Верно полагают, что вопроса о кровати не было в магазине месье Грасса. Мы сказали «прощай» кроватям в Елпатьеве, чтобы встретить их вновь только в Нижнем, и – в Нижнем, чтобы найти их лишь в Тифлисе.
Я ошибаюсь, нашел одну кровать во дворце князя Тюменя, у калмыков. Поговорим об этой кровати, когда придет ее время.
Муане, не в состоянии свыкнуться с простой славянской доской, пробудился вместе с зарей нового дня и отправился знакомиться с краем. Часом позже вернулся, восклицая от восхищения.
Поскольку он не испытывал чрезмерного энтузиазма в отношении России, я был готов поверить, что в самом деле он обнаружил что-то стоящее. Соскочил со скамьи на пол и последовал за Муане, уже готовым служить мне как чичероне. Наш дом располагался так, что, только пройдя наискось от него полверсты, можно было увидеть Казань. Мы прошли эту диагональ, и от края своего рода поселка, в котором остановились на ночь, нам открылась просторная равнина, где Иван IV ставил свой лагерь. Сегодня она рассечена широким шоссе длиной в пять верст, протянутым прямо, как по шнуру. Шоссе, поднятое на 5-6 метров и такой же ширины, лежит выше уреза самых высоких паводков Волги и даже в самые, что ни на есть, сильные разливы служит доступным и надежным проездом от реки в город. Если не брать в расчет шоссе, Казань будто стоит среди огромного озера и со своим старым кремлем, не тронутым ни одним пожаром, и колокольнями 62-x храмов являет вид один из самых фантастических. Но что поражает, прежде всего, - это величественная масса - памятник, воздвигнутый в честь русских, павших при штурме; он датируется 1811 годом, не относится, думаю, ни к какой известной архитектуре и, благодаря своей форме, приземленной и мрачной, находится в полной гармонии со скорбным замыслом, выношенным архитектором. Туда можно подняться по четырем лестницам, устроенным с четырех сторон.
Интерьер - церковь, и посреди нее возвышается огромная могила, наполненная черепами всех павших. Другое от останков - в катакомбах своего рода, под церковью. Страж, который показывал нам эти останки, был уверен, что отбор вели не слишком скрупулезно, как об этом гласит история; по его мнению, какое-то число безбожных скелетов проскользнуло со скелетами ортодоксальными [православными], и, показывая нам некоторые черепа с выдающимися нижними челюстями и приплюснутым лбом, он утверждал, что опознает в них татарские черепа.
Погребальный монумент осмотрен, мы направляемся к Казани, вырастающей перед нами своей самой грандиозной стороной, то есть кремлем. Я не знал никого в Казани, но у меня, если вспомнить, было письмо офицера, ведающего вопросами армейских лагерей, к главному интенданту. Оно разрешало мне взять на складах палатку полковника. Но больше всего хотелось быть уверенным, что назавтра вся Казань узнает о моем приезде и, благодаря русскому гостеприимству, больше ни о чем не беспокоиться: ни в мелочах ни в гидах мне не отказали бы. Итак, я направился с письмом к месье Яблоновскому. Так звали интенданта.
Входят в Казань по мосту через большущий ров, сохранивший арабское название Boul;d – Булат [Булак]. Здесь начинается наполовину магометанское, наполовину христианское предание, с татарской головой и русским хвостом.
Огромный дракон жил в Банном озере… В Казани два озера - Черное и Банное… Дракон заключил договор с жителями города: он пророет канал, который дал бы им воду и служил бы целям обороны; они, со своей стороны, обязуются каждое утро поставлять на гору в трех верстах от Казани приемлемую для него пищу - быка, двух кабанов и четырех овец. По заключении договора, он так хорошо начал орудовать своим хвостом, заостренным и оснащенным стальным жалом, что прорыл канал, существующий поныне. В течение 50-60 лет жители Казани держали свое слово и изо дня в день смотрели один и тот же спектакль: дракон, выходящий из озера, развертывающий свои кольца в канале, что он прорыл, и направляющийся на гору, чтобы проглотить быка, двух кабанов и четырех баранов.
В конце концов, казанцы начали искать и нашли способ уклониться от обременительного договора, когда в их краю появились св. Амвросий [saint Ambrois] и св. Джилан [saint Gelan]. Казанцы поведали им о своем положении. Оба святых пообещали горожанам свое содействие. Может быть, это было не очень деликатно нарушить слово, данное честному дракону, который свое-то держал, но дракон был татарином, и слишком церемониться с язычником не требовалось.
Однажды утром дракон взобрался на свою гору, но вместо обычного дневного рациона увидел там лишь св. Амвросия. Святой, изнуренный воздержанием от пищи и епитимьей, никак не мог компенсировать собой быка, двух свиней и четырех жирных баранов. Поэтому дракон огласил окрестности такими ужасающими взревами, что все казанцы затряслись от страха. Тогда св. Амвросий объяснил дракону, что заключенный пакт был приемлем для мусульман, но теперь, когда казанцы переменили веру, договор полностью утратил свою силу. Дракон заревел еще громче. Он терпел позорное поражение. Тогда св. Амвросий добавил, что, если дракон пожелал бы принять от него крещение и спокойно питаться в своем озере рыбой, которая там водилась, и даже попадающими в воду животными, то он готов не только не искать с ним ссоры, но – еще и обращаться с ним, как с одним из своих прихожан. Вместо ответа дракон двинулся на св. Амвросия с раскрытой пастью и весьма очевидным намерением его проглотить. И тогда св. Амвросий в одной руке поднял распятие, а другой перекрестил дракона. Он еще не окончил крестного знамения, как дракон издох.
Но смерть дракона привела к другому крупному несчастью. Тело монстра растянулось на земле на половину лье; следовательно, не находилось способа перевезти его в другое место или зарыть. Разлагаясь, оно отравило воздух, и в городе появилась чума. Тогда настала очередь св. Джилана - продолжить труд, начатый его собратом св. Амвросием. Он опустился на колени на той же горе и молил бога покончить с этой заразой. Бог услышал своего служителя, и эпидемия прекратилась.
С той поры ведется, что св. Амвросий и св. Джилан – два покровителя города, и что монастырь построен на той самой горе, где свершилось чудо с помощью двух святых.
Итак, я не знаю ничего, в самом деле, более живописного, чем необъятный, почти полностью деревянный, ряд домов, построенных по другую сторону рва и глядящих в поля тысячью окон. Каждый вечер эти разноцветные окна зажигают праздничную по виду иллюминацию.
Предместья располагаются по эту сторону рва; у берегов озера Банного и Черного почти все жители пригорода - татары; однако, поскольку в их среде находится какое-то количество православных русских, то у тех есть церковь. Церковь и мечеть соприкасаются, олицетворяя братство между крестом и полумесяцем, какое найдешь, вероятно, только в Казани.
Другая оригинальная сторона местных нравов.
Магомет, как известно, запрещает вино, но при некоторых болезнях он его все-таки разрешает как лекарство. В Казани торговцы вином на своих вывесках пишут: Б а л ь з а м, А п т е к а. Татарин, заболевший желанием выпить, заходит в аптеку, выпивает под видом лекарства бутылку вина и уходит исцеленным. Магомету нечего сказать: это был больной, а не пьяница.
Другой тип вывесок, что на каждом шагу встречаешь в городе, и что остался в памяти, - вывески парикмахеров: почти все двусторонние, с одной стороны - мужчина, который причесывается, с другой - женщина, которой пускают кровь. Старая мусульманская традиция поддерживает превосходство мужчины. Он красив и рожден одерживать победы. Женщина, напротив, существо слабое и болезненное, годится только для кровопускания.
Мы пришли к месье Яблоновскому. Я не ошибся, нашли обаятельного человека, который пригласил нас к себе на чай вечером. После упоминания, что живем в пяти верстах от Казани, предоставил в наше распоряжение свой экипаж. Взял на себя труд в тот же день подобрать мне самую комфортабельную палатку. Кроме того, предоставил и себя в мое распоряжение, чтобы показать все достопримечательности Казани.
