МТСтоун - Упоние властью
— Это нормальный срок, если в течение двух-трех дней. Когда ты ожидал, что это произойдет? — спрашиваю я.
Он откидывает голову на подголовник.
— Возможно, никогда.
— Все будет хорошо, — говорю я, похлопывая его по коленке.
Лив присоединяется к разговору, говоря тоже самое, и в ее устах это звучит, честно говоря, очень искренне. На лице Трея появляется слабая улыбка, но он молчит. Трудно прочитать выражение на его лице, и также сложно понять, что он задумал, или что, на самом деле, его беспокоит. Он не относится к типу людей, активно проявляющих эмоции, поэтому мне остается только гадать. Не уверена, что мне это нравиться.
Мой телефон в третий раз издает сигнал, с того момента как мы приземлились. Я знаю, что это либо мой отец, либо босс, а, возможно, оба сразу. Я решила игнорировать их.
Трей
Позже этим же вечером
Во время поездки из аэропорта, я раздумывал над тем, как лучше поступить с Мэнди. Я решил перейти прямо к сути проблемы. Мой отец предал ее семью после того как поужинал с ними в любимом ресторане папы «Old Homestead Steakhouse». Наши дедушки любили это место, потому что оно было частью Мясоразделочного квартала (прим. пер. исторический район на западе Нижнего Манхэттена) с восемнадцатого века, и они оба выросли там. Папа больше никогда не приближался к этому месту после той ночи. Сегодня вечером, я собираюсь это исправить.
— Куда мы едем? — спрашивает Лив, отчего я чувствую себя немного неловко.
— Мы собираемся отправиться в папин любимый мясной ресторан в Мясоразделочном квартале, — отвечаю я, как только лимузин отъезжает от обочины. — Тебе понравиться.
Она тут же достает телефон и начинает в нем что-то искать.
— По словам Сьюзи, «STK» — место, в которое стоит пойти поесть лучший стейк в этом районе. У них имеется диджей, и это место просто супер крутое!
— «STK» — это очень крутое место, но, нам, по правде говоря, нужно место, в котором мы могли бы серьезно поговорить. Тебе понравиться еда, там готовят одно из лучших филе в округе, — я стараюсь успокоить ее, чтобы избежать очередной истерики, как накануне вечером.
— Как бы не так, ты всегда выбираешь самые отстойные места, — усмехается она и смотрит в окно. Я вижу ее отражение, и она сидит надутая, как маленькая избалованная девочка. — Кроме того, я ела филе вчера, — добавляет она в раздражении.
— Ты понимаешь, куда мы направляемся? — спрашиваю я Мэнди
— Надеюсь, это не то место, о котором я думаю, — отвечает она, и выражение ее лица становится кислым. — В «Homestead» или как-то так он называется.
Хм, может, это не такая уж и хорошая идея. Обе девушки пристально смотрят на меня, когда лимузин подъезжает к «Old Homestead Steakhouse». Когда водитель открывает дверь, нас встречает невероятный запах, который возвращает меня в детство. Лив, однозначно, возненавидит это место. А где же Мэнди?
— Я и шагу не сделаю, — заявляет она твердо, в то время как я наклоняюсь и всматриваюсь в ее лицо. — Ты пытаешься полностью разозлить меня или что? Если да, то ты выбрал не ту женщину.
— Я не шучу. Я привел тебя сюда не просто так. Просто доверься мне.
Я слышал, как Лив разговаривает с кем-то позади меня.
— Пойдем, сама увидишь.
Я протягиваю свою руку к ней, беру ее за руку и вывожу из машины.
Пока девушки собирались, я успел позвонить и пообщаться с менеджером. Я вспомнил, как в детстве мы всегда сидели за большим круглым столом в задней части зала. Уверен, что они сидели именно там в тот вечер, когда отец предал их. Я сообщил менеджеру, что хотел бы сесть именно за этот стол, и, как я и подозревал, он все еще находился в том же самом месте. Я вроде как хочу расстаться с Лив, и надеюсь, что она позволит мне сделать то, что я должен.
— Мистер Эддисон, вы и ваш брат были совсем маленькими мальчиками, когда я видел вас в последний раз, — говорит пожилой джентльмен, встречая меня с распростертыми объятиями. — Я, конечно, сожалею о кончине вашего деда и вашего отца тоже. Какая трагедия. Они были хорошими людьми.
— Спасибо, — отвечаю я, изо всех сил пытаюсь вспомнить этого мужчину, копаясь в своих детских воспоминаниях.
— Ты знаешь, кто это? — спрашиваю я Мэнди, притягивая ее к себе.
— Вы выглядите знакомо, но вы, конечно, прекрасная молодая женщина, — говорит он и подносит ее руку к своим губам, оставляя там свой поцелуй.
— Это внучка Рейфилда Грейсона, Аманда, — сообщаю я ему.
Судя по выражению лица, его это потрясло, как будто я дал ему пощечину.
— О, Господи. Я никогда не думал, что доживу до этого дня. Я не видел ваши семьи годами, и теперь вы оба? Вы даже попросили старый круглый стол. Вы двое обручены или что-то в этом роде?
— Они только что познакомились! — визгливо произносит Лив. — Я его девушка и она моя подруга. Так они и познакомились! — объясняет она.
— О, нет. Эти двое знали друг друга много лет назад. Я уверен, что вы оба присутствовали здесь, когда ваши деды праздновали сороковую годовщину свадьбы, — говорит он Мэнди. — Конечно, вы были тогда еще просто маленькими детками.
— Правда? Это происходило здесь? — спрашивает Мэнди, и кажется немного удивлена этим фактом.
— Я настаивал на том, что они позволили мне организовать празднество для них,— он смеется. — Я уверен, что этот ресторан не стоял в списке вашей бабушки под номером один, но она не показала вида.
Женщина приходит через дверь, чтобы приветствовать нас.
— Ваш столик готов, мистер Эддисон. Папа может болтать без устали весь вечер, если ему только позволить.
Она хихикает и провожает нас к нашему столику.
Как только мы усаживаемся, я замечаю, что Мэнди выглядит подавленной. Я уверен, что все воспоминания о времени, проведенном здесь с бабушкой и дедушкой, как и все остальное, что произошло тогда, повлияли на нее, сделав нервной. Я тянусь к ней и беру ее за руку.
— Давным-давно, мой отец сделал то, что причинило вашей семье невообразимую боль.
Я смотрю ей прямо в глаза, совершенно не обращая внимания на все остальное, что происходит вокруг нас.
— Я знаю, почему ты и Лив познакомились, и по какой причине ты оказалась в этой поездке. Не могу сказать, что я хоть сколько-нибудь виню тебя, так как у меня были бы похожие мотивы, будь я на твоем месте. Но я привел тебя сюда сегодня для того, чтобы сказать, что собираюсь сделать все возможное, чтобы все исправить для тебя и твоей семьи.
— Я ненавидела твою семью в течение стольких лет, — хныкает она, и слезы начинают течь по ее щекам. — Твой отец все испортил!
— Я знаю, и поэтому хочу сделать кое-что для тебя, — заверяю я ее. — Твои бабушка и дедушка еще живы?
— Нет, — сдавленно говорит она. — Они в течение шести месяцев умерли друг за другом, когда я училась на старшем курсе института. Мы все жалели, что не посещали их чаще в последние несколько лет.
— Я сожалею.
Я протягиваю ей свою салфетку, чтобы она вытерла слезы со щек.
— Моя бабушка до сих пор жива, и я знаю, что она хотела бы встретиться с тобой. Ей будет восемьдесят пять этой осенью.
— Я понятия не имею, что, черт возьми, происходит, — Лив, наконец, прерывает свое длительное молчание. — У меня ощущение, что я словно попала в гребанную сумеречную зону.
Она откидывается на спинку стула и в возмущении скрещивает руки на груди.
— Что, черт возьми, между вами двумя происходит?
— Мой дед и дед Мэнди были хорошими друзьями, которые ужинали здесь около двадцати лет назад вместе с мамой и папой. Во время обеда, ее отец говорил о своей заинтересованности в консолидации кабельной индустрии, — начал я объяснять.
— И позвольте мне догадаться, Виктор заимствовал его идею, и опередил их, — говорит Лив, все правильно угадав.
— Да, именно это он и сделал. Он безжалостно перекупал компании на каждом их шаге, и заставил их бизнес умереть, — говорит Мэнди, выпуская наружу чувства, которые прятала внутри себя много лет.
— Это причина, по которой ваша семья уехала из Нью-Йорка?, — спрашивает ее Лив.
— Да, — кивает Мэнди. — Он убил нас.
— Их разговор, скорее всего, происходил за этим столом, — говорю я и нажимаю пальцами на старую деревянную столешницу. — Вот почему я привел ее сюда сегодня вечером, … чтобы все исправить, — признаюсь я.
— Да, неужели? И как же ты собираешься исправлять что-то подобное? — презрительно усмехается Лив.
— Я не могу вернуть твой старый семейный бизнес, но я найду способ исправить это для вас, ребята.
Я погладил Мэнди по бедру.
— Так что получается, мы с тобой, на самом деле, не друзья? — Лив внезапно поворачивается к Мэнди. — Ты просто использовала меня, чтобы добраться до него?
— Вначале, возможно, так и было, но я, правда, люблю тебя, — заявляет Мэнди, тщательно вытирая при этом оставшиеся слезы с глаз.
— Боже, не могу поверить в то, что ты говоришь, — закипает Лив. — Больше всего в жизни я ненавижу одну вещь — это когда меня используют.
