Шаманская Юлия - Фортуна в лохмотьях
- Нет, она умерла.
Почти правдоподобно вздыхаю.
-Ах, как же это, ведь молодая и здоровая…
- Возможно самоубийство, и так как вы были одной из последних людей, с кем она разговаривала перед смертью, мы вынуждены просить вас пройти с нами в отделение для дачи свидетельских показаний.
Ну вот, началось! По дороге в контору милые мальчики -милиционеры поделились не безынтересными для меня подробностями.
Утром рыбаки обнаружили тело, выброшенное штормом на берег. Жених утопшей опознал тело (кстати, до этого он уже успел устроить в отделении истерику, что они отказываются принимать заявление о пропавшем человеке до истечения трехдневного срока). Беспокойный такой молодой человек. На теле обнаружен синяк от удара тупым предметом. Возможно, волна ударила о пирс, но кто знает… В общем, ведется следствие.
Скажу вам, что процедура дачи показаний, пусть и свидетельских, не очень приятна, но избежать ее у меня не получилось, благодаря Владюшечке. Этой ночью, когда я, закутавшись в одеяло по самые уши, смотрела один за другим фильмы ужасов, раздался звонок, которого ждала, вот уже много дней. Только в этот раз, он не принес ожидаемой радости. Звонил теперь не Владюшечка (как все еще утверждала надпись на экране моего телефона), а «жених утоплой», он спрашивал, куда я дела его Ларочку.
-Я знаю, что она пошла на встречу с тобой. Где она?
-Не знаю.
-Когда вы расстались?
-Мы не встречались, она не пришла.
Простейшая ложь, такая, что исключала дальнейшие расспросы. В последнюю минуту вспомнила о важной детали.
-Влад, а какое отношение к тебе имеет Лара?
Вместо ответа короткие гудки. То, что надо.
Одни из интереснейших в нашем городе похорон! И Лара здесь центральная фигура. Была б она жива, то непременно оценила мой последний дар: похороны полные интриг и заговора. Жаль, что она не может насладиться этим. Да и интригу заметить не кому, так как остальные жители города, начисто лишены проницательности и воображения, которые были присущи покойнице. Только два человека ведут себя так, как я того заслуживаю, смотрят, как на пустое место. Один, видимо, из-за страха публичной сцены, другая, от глубокой обиды. Это, разумеется, бывший любимый и бывшая подруга.
Когда красивый лакированный гроб, купленный скорбящими родственниками, спускают в яму, внутри появляется странное ощущение, которое формируется в тот момент, когда приходит моя очередь бросать горсть земли в могилу. Вместе с Ларой, когда-то очень не значительной в моей жизни персоной, я хороню свою «бывшую» жизнь.
Ох уж, эти предчувствия! И почему только, они так часто сбываются.
Все-таки не зря сходила на это сомнительное мероприятие, до моего затуманенного страстью разума, наконец, дошло, что все кончено. Не тени интереса со стороны Влада, а только явный страх, что эта тетка (я) его выследит. К тому же он так скорбел, что даже я со своей ревностью готова согласиться - это искренне.
Тут-то я должна расстроиться, что убила человека зря. Покопавшись в себе, очередной бессонной ночью, в прикуску с любимыми фильмами ужасов, и горой конфет вперемешку с соленой семгой и сладким ликером, я поняла, что сожалеть не о чем. Это был несчастный случай.
В любом случае, убивая ее, я не преследовала какую-то цель. Я не знаю, зачем ее ударила, зачем сбросила с пирса в море. Помню только, когда наблюдала, как красиво она опускается на дно (как в кино, нежная с пышными волосами), подумала: «Она же утонет, нужно позвать на помощь».
Потом пришло множество «а если». А если ее не спасут, как я объясню произошедшее, а если ее спасут, как это объяснит она… Так я ничего и не сделала. А чего уж теперь думать, тем более очевидно, что ее бы спасти не успели. Не сезон, и спасательной службы на берегу нет.
Потом я ушла и решила принять раз и навсегда, что это был несчастный случай. И на этом бы история закончилась, если бы…не чокнутая тетка со старым пуделем.
Глава 23
«Вам придется пройти со мной» - говорит следователь, занимающийся «нашим делом». Меня ведут в комнату, где стоят в странных застывших позах 4 худощавые блондинки среднего возраста. Просят занять место среди них. Следователь выходит и почему-то запирает за собой двери. Молча стоим, глядя на себя в большое зеркало. Я быстро понимаю, что это значит - опознание. Значит, есть свидетели. Именно сейчас, стоя рядом с незнакомыми женщинами в окружении голых стен, и глядя на свое побледневшее отражение, с глазами, как у побитой собаки, я понимаю, что теперь уже ничего не будет «так, как раньше».
На следующий день за мной приходят. Через полчаса выхожу из дома, в малоприятном сопровождении. Собрала лишь самое необходимое (деньги, документы и средства личной гигиены, некоторые вещи), то, что посоветовали мне представители закона. Ухожу, оставив других сотрудников милиции рыться в доме в поисках улик. Ключи отдаю рыдающей Лизе. Успела с ней рассчитаться и попрощаться. В машине, прошу воспользоваться возможностью сделать один звонок. Кому ж еще? Михаилу Ивановичу.
Меня опознала женщина, гулявшая в тот день по набережной со своим пуделем. За ней нашлись еще два свидетеля: пожилая семейная пара, из тех, кто ни куда не спешит, и любит понаблюдать за прохожими.
Следователю найти этих свидетелей труда не составило. Ведь место проходное, «гулятельное», и многие собачники, и пенсионеры совершают ежедневные прогулки по одному и тому же маршруту. Лару свидетели запомнили четко, ведь она так забавно увязала каблуками дорогущих сапог в прибрежной гальке, а меня уж заодно заприметили. Еще подумали: «Поучилась бы эта пигалица у старшей подруги, что каждому наряду свое время и место».
В общем, меня опознали и «закрыли». Теперь я в КПЗ.
Камера предварительного следствия Приморского района место печальное, но вопреки всем ожиданиям, не отвратительное. До сегодняшнего дня мне доводилось видеть КПЗ только в американских фильмах. Теперь я могу составить о нем собственное представление:
1. Я одна, а не в компании чернокожих проституток-наркоманок, пытающихся поменяться со мной одеждой.
2. Здесь чисто. Даже стерильно чисто. Правда сильно пахнет хлоркой, а вместо унитаза дырка, как в парковых туалетах. Есть умывальник, но нет смесителя, и вообще какого-либо приспособления для открывания крана.
3. Кровать одна. На ней войлочное одеяло и подушка. Чистая постель запакована в пакетик, точно как в поездах выдают.
4. Разорвав пакет с постелью, я нашла новую зубную щетку, пасту «Мятная», маленькое вафельное полотенце и пачку бумажных салфеток «Нежность».
5. Что тут скажешь - сервис!
Говорят, что в камере предварительного следствия долго не «сидят». А жаль, я уже начала привыкать к моей новой квартирке, только сюда бы еще хотя бы коврик, занавесочку и пару горшков с цветочками «для уюта».
Через сутки меня выпустили под залог, который оплатил Михаил Иванович. Потом началась эпопея: суды, адвокаты, необходимость дать крупную взятку. Салон пришлось закрыть, а дом и машину продать. Всем занимается Михаил Иванович, даже приведением в чувство трясущегося как осиновый лист Олега. Они с Леной предлагают переехать жить к ним. Сынуля говорит: «Это все-таки твоя квартира. А мне, наконец, нужно подумать и о своей», а Лена дрожащим голосом добавляет: «Мы можем квартиру снять, когда родиться ребенок». И тут я замечаю, что у Лены приличный живот, и впервые за эти дни, на минуту выплываю из сна. У меня будет внук! А она говорит об этом так, как будто я все знаю. Может, они мне уже объявили, а я просто не услышала, не заметила? От их гостеприимства я отказываюсь.
День последнего суда и вынесения приговора совпал с днем, когда в мой дом въехали новые жильцы. Накануне, все мои пожитки были перевезены в однокомнатную квартиру, снятую Михаилом Ивановичем в спальном районе. Вердикт судей был таков, осуждена по статье… УК Украины «…не оказание помощи пострадавшему…». Мои деньги и Иваныча связи заставили всех присутствующих в этом голом и холодном зале поверить, что Лара упала с пирса сама, а я лишь испугалась и убежала. Дали два года условно, а это значит - свободна, и теперь мне тюрьма не угрожает, если не приспичит вдруг убить кого-то еще…
-Надеюсь, тебе в ближайшее время не приспичит убить кого-то еще? - говорит Михаил Иванович в унисон моим мыслям, - а если приспичит, позаботься сначала об алиби.
Ответа он не ждет, так как привык, что с того времени, как все это случилось, я либо не реагирую на слова окружающих, либо реагирую слабо и не адекватно, может потому, что 2 месяца глотаю успокоительное. Ждем такси перед входом в здание суда. Солнце печет - лето в зените. В сквере возле суда шумно: кричат дети, молодежь целуется, сидя на парапете у фонтана, старушка ругается с продавцом газет - жизнь.
Смотрю на своего благодетеля. Думаю, самое время сказать «спасибо». Беру его за руку и вымученно улыбаюсь:
