Pepper Winters - Second Debt
— Это мое право.
Его глаза встретились с моими.
Мой живот скрутился в узел.
Моя кожа запылала жаждой быть вознагражденной прикосновением, поцелуем, синяками от чувства похоти.
Стискивая зубы, я отодвинула подальше эти предательские мысли. Я принудила себя сосредоточиться на надгробном камне моей матери. В то же мгновение, каждое желание обратилось в пепел.
Дэниель вскрыл упаковку спиртовой салфетки зубами и продезинфицировал кончик моего пальца, разрывая наше прикосновение. Он усмехнулся, поднимая жужжащую машинку.
— Готова?
— Кат! — прогремел Джетро.
Я зажмурила глаза, прикусывая губу в ожидании боли, что обрушится на меня.
— Прекрати!
Мои глаза распахнулись от грубого приказа Ката.
— Хватит, Даниэль. Пусть Джетро сделает это. Не будем идти наперекор традиции.
Дэниель бросил взгляд, наполненный отвращением, на своего отца.
— Ты никогда и не собирался позволить мне сделать это, так?
Кат рыкнул на своего младшего сына:
— Следи за тем, что ты мелешь!
Джетро придвинулся к краю дивана.
— Отдай мне машинку.
Дэниель проигнорировал его.
Его отец огрызнулся:
— Дэниель, быстро отдай своему брату тату-машинку.
Жестокий и безумный взгляд загорелся в его глазах. Без какого-либо разрешения, я одернула свою руку, благодарная, что мне не нужно было больше касаться его мерзкой ноги.
Я попала в сумасшедший дом.
Джетро выхватил машинку. Работающее устройство легко обосновалось между его пальцев.
Повернувшись ко мне лицом на диване, он приподнял бровь, смотря то на мою руку, то на ногу.
Ух.
Покорно, я положила свою руку на Джетро так же, как она лежала на Дэниеле. В ту секунду, как я коснулась его, он втянул в себя воздух. Я попыталась проигнорировать искру между нами. Я пыталась бороться с жаром своего тела.
Я больше не хотела этого — не после вчерашнего.
Но казалось, будто Джетро не мог контролировать это. Он навис над моей рукой, безуспешно пряча возбужденный член между своих ног.
Облизнув губы, он сосредоточился на моей руке. Холодными пальцами, он взял мой указательный палец — тот самый без лейкопластыря, который я приклеила после того, как проколола себе палец сквозь материал — и прижал тату-машинку к моей коже.
Ой.
Я ахнула, пытаясь контролировать дрожь, когда крошечный зубчик проколол мою кожу, покрывая меня чернилами.
— Не двигайся, если, конечно, не хочешь смазанную татуировку, — пробормотал Джетро. Его концентрация вибрировала вместе с машинкой, когда он коснулся подушечки моего пальца. Я попыталась увидеть, что за метку он там оставлял, но его голова мешала.
Хотя Кес был прав.
Боль сначала казалось резкой, но быстро превратилась в одурманивающее жжение. И прежде чем я успела расслабиться под металлическим зубцом, все закончилось.
Все это заняло каких-то пять минут.
Затем машинка выключилась, и Джетро отстранился, выпуская мою руку.
Я потихоньку убрала палец и посмотрела на подушечку. Моя плоть была немного опухшей и красной, а новый черного цвета символ сиял как грех.
В этот раз я не смогла остановить свое сердце, и оно ухнуло в желудок.
Он пометил меня. Овладел мной. Контролировал меня.
— Твои инициалы?
Джетро сжал губы. Его веки прикрылись, пытаясь безуспешно скрыть то, что он хотел знать. Если его эсэмэски были недостаточно ясными, то его инициалы были словно пощечина правды по лицу.
Его взгляд так и кричал.
«Спроси меня.
Я ли Кайт?»
Я отвела взгляд, после того как рассмотрела его старомодный почерк. Он хотел, чтобы я признала это. Подтвердила его догадки. У меня были чувства к Кайту. Чувства, которые я думала, было безопасно иметь к безликому незнакомцу, только чтобы выяснить, что безликий незнакомец был моим заклятым врагом, который пленил мое тело и сердце.
Буквы пылали черным, навечно впечатавшись в мою кожу. С таким-то доказательством мне больше не нужно было спрашивать.
Джетро Кайт Хоук.
Я посмотрела сквозь свои ресницы, отправляя молчаливое сообщение.
«Я уже знаю.
И ненавижу тебя за это».
Он поерзал на своем месте, понимая.
— Пока не спросишь, я не скажу, что значат буквы.
Тайны скрывались за его глазами. Тайны, в которые его семья не была посвящена, а я была. Что это значило? Что вообще все это значило?
Решив, что здесь не время и не место обсуждать то, что без сомнения закончится ссорой, я подняла голову и притворилась дурочкой. Я не могла упустить шанс подразнить Джетро.
— Хочешь, чтобы я спросила? Чудесно. Что значит «К»?
Джетро нахмурился.
Кес захихикал. Пока он хранил мою просьбу — держать мое знание в секрете. Оказалось, что ему и не стоило это делать.
— Твоя очередь, — Джетро избежал вопроса, подав мне машинку.
Я взяла ее, от удивления широко разинув рот.
— И что мне с ней делать?
Джетро разжал свою руку и осторожно положил ее на мое колено. Покорное положение его руки и нежность, с которой он прикасался ко мне, послала мурашки по моей коже.
Мы оба ахнули от нашего соприкосновения. Пелена появилась перед глазами, пока я боролась с подавляющим желанием забыть все, что видела вчера, и сдаться ему. Доверится своему плану — заставить его заботиться обо мне. Довериться своему сердце и позволить ему насладиться этой страстью.
Голос Джетро был низким и хриплым.
— Ты должна отметить меня в ответ.
Отметить его. Завладеть им. Командовать им.
Моя мечта сбылась бы. Возможно, если я сделаю ему тату с моим именем, я околдую его, и он станет моим. И я смогу использовать его.
Кат встрял.
— Каждый перворожденный, который учувствует в Долге по наследству, должен получить метку. Так было испокон веков. Должен сказать, что наслаждаюсь наблюдать за таким покорным Джетро. Я думал, что его нежелание носить метку от Уивер вынудит меня выпороть его.
Джетро метнул в него взгляд.
Махнув на ожидающую руку Джетро, Кат добавил:
— Сделай это, Нила. Пометь его своими инициалами, чтобы даже, когда тебя уже не будет здесь с нами, он помнил о проведенном с тобой времени.
Я моргнула, не способная остановить сердце от того, как оно болезненно сжалось.
Не будет здесь.
Когда Джетро отберет мою жизнь.
Я хотела выплеснуть на него оскорбления, но попридержала язык. Мы еще посмотрим, кто умрет к концу всего этого.
Наклонившись к пальцам Джетро, к тем самым пальцам, которые были внутри меня, я прокляла румянец, покрывший мои щеки и то, как сжалось мое лоно от желания.
Подняв глаза, я поймала взгляд Джетро. Он пылала желанием, отражая мое. Как я могла ненавидеть этого мужчину? Ненавидеть за то, что он сделал с моей семьей, и все же так сильно желать его?
Ублюдок.
Даже сейчас, в комнате полной его крови и плоти, среди болтовни о долгах и убийствах, ему по-прежнему удается вызвать у меня желание, неподдающееся контролю.
Я хотела заколоть его этой машинкой, а не пометить его.
Сделав глубокий вдох, я нажала на кнопку и подпрыгнула от сильной вибрации устройства.
— Насколько сильно прижимать?
— Как нажимаешь на ручку. Нет никакой хитрости. Не для такой простой тату, — сказал Кес. Он не прекращал стоять над нами, наблюдая за всем, ничего не говоря.
Убрав волосы с лица, я наклонилась ближе к пальцу Джетро.
В ту секунду, как я прижала жужжащую иголку к его коже, он напрягся. Хотя вместо того, чтобы напрячься от боли, казалось, что он желал ее. Он наклонился ко мне, заполнив легкие воздухом. Я задрожала, думая о том, что он специально вдохнул мой запах, оставляя в себе отпечаток не только моих инициалов, но и моего аромата тоже.
Прикусив губу, я рисовала на его плоти. Моя рука дрожала, а пот покрыл ладонь. После десяти минут, я выпрямилась и потерла свою затекшую поясницу.
Его указательный палец вытерпел ту же муку, что и мой.
Едва заметно я посмотрела на свою татуировку. Сначала Джетро вынудил меня подписать Священный Обет, и теперь заставил расписаться на его теле.
Если бы мы не были связаны грехами и долгами, тогда не нужно было бы отрицать страсть, как мы делали это сейчас. Связанные, соединенные и навсегда сплетенные, пока один из нас не умрет.
Было печально думать о том, что я прожила жизнь и так и не встретив никого, кто бы интересовался мной, пока не нашла эту химию с мужчиной, которого я должна убить, пока он не убил меня.
Джетро убрал свою руку и уставился на черную тату на его подушечке. Он завороженно разглядывал ее.
— Какое твое среднее имя? — прошептал он. Его вопрос был слишком деликатным для комнаты заполненной агрессией и Хоук.
Я хотела влепить ему пощечину и показать, насколько сильно он отошел от безэмоционального сыночка, которым должен быть.
Он взглянул на меня, ожидая ответа.
Мое сердце сжалось. Это было не среднее имя. Это было намного больше. Я скучала по милому прозвищу, которым называли меня папа с братом. Оно обозначало меня. Кем меня вырастили.
