Алёнка - Ryzhaya lyubi menya vo lzhi chast 2
— Я расскажу это только один раз. И никаких вопросов, ок?
Я кивнула.
— Мы с ней встречались три года. Я любил… люблю ее, — исправился он. Во мне вспыхнула ревность. Вспыхнула и понеслась по моим венам, не зная, где найти выход. Мне казалось, что я сейчас взорвусь от такого напряжения. Я прикусила щеку изнутри.
— Нельзя прекратить любить кого-то, когда любишь так сильно, — его глаза будто остекленели от этого заявления, — Тем не менее, мы были очень молоды…и глупы. У меня не получалось контролировать ее так, как мне хотелось, она оказалась слишком сильной личностью для меня. Я принял по-настоящему плохое решение однажды ночью, и она застукала меня.
— Ты изменил ей?
До этого момента я молчала, слишком боясь говорить, чтобы не спугнуть этот редкий миг откровения.
Мышцы на его челюсти напряглись, и ноздри затрепетали.
— Да — нет, — он потер лоб, — я был…
Калеб опустил руки мне на бедра. Он выглядел таким измученным, что я подняла руку и провела ладонью по его щеке. Я немного знала об отце Калеба. Он известный бабник. На данный момент он женат на женщине моложе меня. Это уже его четвертый брак. Насколько я знаю Калеба, он совершенно не одобряет поведение отца, так что измена с его стороны довольно сильно удивила меня.
— Я не изменник, Лия. Но, Боже, эта женщина не доверяла никому…
Я сделала глубокий вдох и позволила воздуху медленно просочиться сквозь губы. Он внимательно наблюдал за мной, пытаясь понять мою реакцию.
— Но, ты что-нибудь сделал с ней?
— Технически — нет.
Я не понимала, что он пытается сказать. Он думает, что изменил, только потому, что хотел изменить? Он хотел изменить?
— Лия, — он отбросил волосы мне за спину, пальцы погладили мою кожу. Я задрожала. У нас серьезный разговор, а я могу думать только о—
Я огорченно покачала головой.
— Ты или трахнул ее, или нет.
Он вздохнул.
— Я никогда не изменял ей. Не в традиционном понимании этого слова.
— Боже, я даже не знаю, что это означает.
Он откинул голову назад и рассмеялся.
— Очевидно, компасы нашей морали настроены на разные полюса.
Я покраснела, а я редко краснею.
— Лия, — сказал он, — Ты мне нравишься. На данном этапе больше, чем следовало бы. Но я пока все еще не в норме. Я не могу состоять с кем-то в отношениях, если буду делать это только наполовину. Я все еще люблю ее.
Глаза мне заволокло слезами. Он говорит мне, что не может даже попытаться полюбить меня, потому что любит кого-то еще.
— Черт, — я слезла с него и села на своей стороне кровати. Простыня сползла до талии. Я наблюдала за ним краешком глаза. Его лицо осталось бесстрастным.
— Так о чем ты говоришь? Могу я напомнить тебе, что это ты объявился на моем пороге, а не иначе?
Он рассмеялся, и, перевернув меня на спину, навис надо мной.
— Меня тянет к тебе, — он поцеловал меня в нос. — Ты мне не безразлична.
Когда ты ушла прошлым вечером, тебе было больно.
— Да, было.
— А сейчас?
Я улыбнулась ему.
— Сейчас мне больно, но по другой причине.
Он рассмеялся. У него чудесный смех. Он зарождается в его груди, а затем срывается с губ. Всякий раз, когда мне удается рассмешить его, я испытываю триумф.
Неожиданно я стала серьезной.
— Я могу заставить тебя забыть ее.
Его губы все еще улыбались. Глаза затуманились, когда он посмотрел на мои губы.
— Правда?
Я кивнула.
— Да.
— Ладно, Рыжая, — сказал он, мягко накручивая прядь моих волос на палец.
Я захихикала, что тоже случается крайне редко. Рыжая. Мне понравилось. Он нежно поцеловал меня и лег на меня сверху.
Мы занимались любовью. Это был первый раз в моей жизни, когда кто-то занимался любовью со мной. Раньше это всегда был секс.
В тот день я влюбилась без памяти.
Глава 9
Настоящее…
На следующий день, когда я в облегающих спортивных брюках от Juicy и майке готовлю себе на кухне смузи, приезжает Сэм. (Примеч. Juicy Couture — американский бренд, производит женскую и детскую одежду, аксессуары и часы, а также одежду и аксессуары для собак.) Предполагается, что я должна присматривать за Эстеллой — она дремлет в своей передвижной детской кроватке — пока Калеб принимает душ, но к тому времени, как я открываю Сэму входную дверь, я не помню, где оставила ее.
— Как дела? — тепло приветствует меня Сэм. На его плече висит спортивная сумка. Интересно, планирует ли он остаться на ночь. Мысль об этом повергает меня в ужас.
— Ну, где моя малышка? — спрашивает он, потирая ладони и улыбаясь. На минутку я подумала, что он говорит о кредитной карте — потому что нечто подобное я говорю очень часто, пока брожу по торгово-развлекательному центру и рыскаю в кошельке в поисках своей кредитки Американ Экспресс — но затем я понимаю, что он говорит о ребенке. Мне стоит невероятных усилий, черт возьми, не закатить глаза.
Неутолимый голод ребенка спасает меня, так как откуда-то из-за моего плеча раздается ее хныканье. Именно тогда я вспоминаю, что отвезла ее в столовую. С раздражением смотрю на ее кроватку.
— Я возьму ее, — говорит Сэм, принимая решение взять все в свои руки, и проходит мимо меня. Я безразлично пожимаю плечами и иду к своему ноутбуку. Он возвращается в комнату, убаюкивая ее в своих руках, как раз тогда, когда Калеб спускается по главной лестнице — его волосы все еще мокрые после душа. Я ощущаю волну желания просто от того, что смотрю на него. Калеб игнорирует меня, проходит мимо и хлопает Сэма по спине так, будто они старинные приятели.
Он не разговаривал со мной с той ночной поездки в больницу, только изредка задавал вопросы о ребенке или давал инструкции. Развернувшись, я ухожу и дуюсь, пока они обсуждают вопросы, которые меня не интересуют. Я планирую посетить спа-салон и пытаюсь решить, сколько процедур я успею пройти за восемь часов, когда Калеб зовет меня. Отчаянно желая оказаться в центре его внимания, я отрываюсь от компьютера и с надеждой смотрю на него.
— Меня сегодня не будет допоздна, — сообщает он. — У меня деловой ужин.
Я киваю. Вспоминаю, что раньше я сопровождала его на такие деловые ужины. Открываю рот, собираясь сказать ему, что я хочу пойти, но он целует ребенка и уже на полпути к двери. Полное безразличие.
Я переключаю свое внимание на воспитателя.
— Так, значит, ты в родстве со своей начальницей, — равнодушно констатирую я, впиваясь зубами в яблоко. Сэм удивленно приподнимет брови, но ничего не отвечает. А я начинаю размышлять и гадать, спал ли Калеб когда-нибудь с Кэмми.
— Ты… эм… проводишь с ней много времени?
Он пожимает плечами.
— У Кэмми много друзей. Встречи девочек за бокалами мартини мне не интересны.
— Но разве ты не хочешь встречаться с кем-то? — спрашиваю я, переводя разговор на другую тему. Он очень симпатичный, если в вашем вкусе неухоженные музыканты. Эггееей, грандж умер вместе с Куртом Кобейном.
— Так вот, где бы ты зависала, если бы была одна? — он смотрит на меня, когда задает вопрос. Простой вопрос, но из-за выражения его глаз я чувствую себя как на допросе.
— Я не одна, — резко отвечаю я.
— Точно, — он поудобнее перехватывает ребенка. Я отвожу взгляд в сторону.
— Ты встречал кого-нибудь из ее друзей? — я надеюсь хоть на какое-то упоминание об Оливии. Было бы интересно узнать, принимает ли она в этом какое-то участие.
Сэм прикидывается дурачком. Не могу понять, знает он что-то или нет.
— Ну, пару человек то там, то сям, — отвечает в итоге он, вытирая рот Эстеллы тряпочкой. — Уверена, что не хочешь заняться этим? — он кивает на ребенка. — Не хочу лишать тебя возможности провести время с ней.
Когда он бросает взгляд на нее, я закатываю глаза.
— Нет, все в порядке, — удовлетворенно говорю я.
— Ты, видимо, не очень привязана к ней? — говорит он, не глядя на меня.
Я рада, что он не видит моего лица. На нем отражается шок. Я стараюсь придать лицу нейтральное выражение.
— Почему ты так сказал? — спрашиваю я, прищурившись. — Сколько ты меня знаешь? Пять минут?
— Тут нечего стыдиться, — продолжает он, игнорируя меня. — Многие женщины впадают в своего рода депрессию после родов.
— Окей, доктор Фил. Я не в депрессии! — я отворачиваюсь, но затем, крутанувшись, разворачиваюсь обратно. — Как ты смеешь судить меня — ты думаешь, что достаточно опытен, чтобы «судить» меня, юный психолог? Почему бы тебе не посмотреть внимательно на свои родительские таланты? У тебя ребенок в Пуэрто-Рико, парниша… без тебя.
Кажется, Сэма не тронули мои слова. Вместо того, чтобы стушеваться, чего я, собственно, добивалась, он задумчиво смотрит на меня.
— Калеб очень приятный парень.
Я уставилась на него. Что он имеет в виду? Это что, какой-то психологический фокус? Разновидность ловушки, которая докажет ему, что я страдаю от послеродовой депрессии? Я облизываю губы, пытаясь понять его точку зрения.
