Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута
- Мне что ж, никого не оставили? - Хельги крутанул копьем, лезвие которого с гудением рассекло холодный воздух.
По взрытому снегу здесь и там расползались темные пятна вокруг трупов налетчиков и работорговцев. Олени, впряженные в возила, фыркали и воротили от мертвецов морды.
- Гнупа, жлоб, нам трехсот пятидесяти марок пожалел? - спросил у Хельги Тинд, так и полувисевший на стреле побоку возил.
Ламби замахнулся на Тинда топором, но Хельги поднял руку. Тинд закашлялся, плюнул кровью на снег, и продолжил:
- Сколько ж он тебе обещал, чтоб нас извести?
- Гнупа, говоришь? Этого не убивать. Виги, у него стрела в легком?
- Похоже на то. Мне нужны будут пара кусков кожи, деготь, и дратва - попробуем стрелу выдернуть и тут же на дырки кожаные нашлепки с дегтем поставить и по краям прошить, чтоб легкое не спало. Все равно сдохнет - с кусков этой вонючей шкуры всякая зараза уже, видно, в печенку ему залезла.
- Хлебало грязное ему кожей с дегтем зашей! - раздался голос Нидбьорг из саней. - Я все слышала - и этих тварей, и тех, со снеккаром, Гнупа зазвал!
- Жива! - Хельги бросился распутывать веревки.
Другие пленники вышли из оцепенения. Кто в голос плакал, кто смеялся, несколько детишек поменьше, что сидели в возилах, вылезли и обняли ноги Асы, к тому времени тоже спрыгнувшей с дерева. Ватажники резали узы и сбивали колодки. Нидбьорг, стряхнув с себя последние путы, плюнула в невидящий глаз Гауки, приговаривая: «Вот тебе вира в десять золотников,» - опершись на руку Хельги, перелезла через край возил - ноги не совсем ее слушались - и отвесила Тинду такую затрещину, что древко стрелы, на которой он висел, отломилось от застрявшего в дереве наконечника, и налетчик повалился на руки Виги.
- Вот и тебе от росомахи. Идешь на медведя, готовь перевязки, идешь на росомаху, готовь домовину!
- Нидбьорг! - деву обняла женщина постарше и зарыдала. - Как же мы без Соти!
- Ламби, Карли, Гейр! Отрядите трех-четырех ватажников снимать с покойников одежду, пока не закоченели, надо наших утеплить, - сказала Аса, надевая свои варежки одному из освобожденных детей. - Гейр! Гейр?
Гейр лежал вниз лицом между двумя налетчиками. Хельги подошел к телам - все трое были несомненно мертвы, куски Гейровых мозгов протаяли ямки в снегу.
- Положите его на возила. Еще кого мы не досчитываемся?
Все остальные ватажники отозвались.
- Все верно мне Горм говорил про Гнупу, и про рабов... Теперь вот что делать? По-простому, надо бы Гнупу сейчас же в его гадюшнике и разгнупить... - Хельги очень понравилась эта мысль.
- Надо бы, молодой ярл, но ватага сильно больше нужна, - Ламби мечтательно вздохнул, за ноги вытаскивая дохлого Гауки из саней. - Гнупин гадюшник Слисторп не усадьба и даже не треллеборг40, а замок - ров, частокол, башни.
От «молодого ярла» Хельги засиял, как свежеотчеканенный йорвикский скиллинг.
Извлекая топор из позвоночника валявшегося недалеко от причала работорговца, Карли услышал очень странный звук, доносившийся из снеккара. Это было крайне неприятное для слуха смешение стука зубов и тихого завывания. Карли вступил на причал и заглянул внутрь судна. Там оказалось десятка два сбившихся в кучу полуголых существ в кожаных ошейниках, колодках, и настолько жалкого вида, что если бы они три дня подряд изо всех сил нарочно старались бы изобразить позорных рабов, убедительнее все равно не получилось бы. Еще шестеро позорных рабов, одетых немного получше, были прикованы к весельным скамьям. Ближе к корме, на дне снеккара стоял изрядных размеров и внушительного вида ларь, закрытый на висячий замок, что понравилось Карли существенно больше.
- Хельги, - Карли помахал топором в воздухе. - Корабль, сокровища!
- Когда только Горму смогу рассказать, - Хельги подошел к Карли и тоже заглянул в снеккар. - А эти кто? Из Хель вас, что ли, выгнали за унылый вид и плохой запах?
- Лютичи мы, черезпеняне, - ответил отвергнутый страной мертвых. - Сеть на лосося с берега ставили. Ставили, но тут эти на пяти ладьях пришли и в полон нас взяли. В одну ладью всех покидали и сюда привезли. В начале пути нас сорок пять было, теперь двадцать семь осталось.
- Врешь! Как можно столько народу в снеккар впихнуть?
- Плохо можно, ратники, плохо. Десятеро в первый день от давки задохнулись. Еще трое ранены были, померли, а пятерых эти кровопийцы для потехи забили. Нас вообще три дня не кормили, а сами пиво тройное пили, лутефиском закусывали, - с голодной завистью в голосе протяжно продолжил всклокоченный, тощий, вонючий, полусиний полутруп.
- Это как же надо лютичу оголодать, чтоб его на соленую треску, в щелоке вымоченную, пока не разбухнет, так разохотило? Отец говорил, они и от свежей трески-то нос воротят, одну лососину лопают, - вполголоса сказал Хельги. - Эй, а вы на веслах тоже лютичи?
Один из гребцов отрицательно покачал головой и широко раскрыл рот. Помимо половинной недостачи зубов, там еще чего-то не хватало.
- Магни и мьольнир, у весельных языки повыдерганы! - ужаснулся Карли.
- О приятном, - сменил предмет разговора Хельги. Помоги-ка мне с ларем... Двигайтесь, лютичи!
- А с нами что делать-то будешь? - спросил другой раб. - Может, поесть что дашь, пока новый хозяин за нами не пришел? Те говорили, он до вечера быть должен с охраной...
- Ой! - Хельги треснул себя по лбу. - Только Гнупы с наемниками нам тут не хватало! Что ж делать-то, мы на его земле... Ла-а-амби! Иди сюда-а! Карли, сунь-ка пока топор под петли сзади, да нажми...
Карли нажал на топорище, и крышка слетела с петель. Внутри ларя и точно оказалось сокровище - серебряные и даже золотые кругляши, пара слитков серебра, и здоровенный оберег из мамонтовой кости с янтарем и золотом - круглый снаружи и с несколькими резными кривулинами вроде паучьих лап внутри.
- А это что за ведовство? - Хельги подозрительно повертел оберег в руках.
Несколько лютичей попытались сделать руками какое-то мановение - какое, понять было невозможно, поскольку мешали колодки.
- Это Сварогов знак, - сказал Ламби, перелезая через борт. - Зачем звал?
- Сварог - это который против змея? - попытался вспомнить Хельги.
Лютичи закивали, снова пытаясь сделать что-то руками.
- Ха... Опять Горм не наврал. Ламби, мы сможем всех наших по нашим саням распихать?
- Если всю ватагу высадить... Нет, все равно не выйдет.
- Ну, нескольких детей можно на учаков посадить, к подпругам привязать, - предложил Карли. - А зачем? Есть же возила...
- Возила и олени при них остаются здесь. Уходим снова через лес, следы заметем. Снег вот-вот снова примется, поможет. Покойникам со снеккара - по камню к ногам и в воду. Ламби, иди устрой это дело. И от снеккара избавиться... - Хельги на миг задумался, потом обратился к первому из рабов, заговорившему с ним:
- Как зовут тебя, рыбак-бедолага?
- Домослав.
- Со снеккаром управишься?
- Дай мне поесть, я и с кнорром управлюсь!
- Вот что. Сейчас мы вас освободим, и идите домой, обратно за Лабу, через пень, или еще куда, только чтоб здесь вас не было.
- Взаправду?
- Взаправду. И без глупостей. Лучников видишь?
- Какие глупости, благодетель наш, Сварожий посланник! - Домослав попытался упасть перед Хельги на колени, не ему помешали ножные колодки.
- Стой, чтоб все по закону было... Карли, держи мое копье и топор наизготове, а то серебро, оно странные вещи делает с головами, - Хельги вытащил сакс из ножен, вшитых в голенище сапога, и разрезал кожаные веревки, соединявшие половины колодок на ногах, потом на руках всклокоченного лютича.
- Домослав, бери эти слитки, и давай их мне. Это выкуп за тебя и твоих людей. Как руки-то у тебя трясутся, не урони. Я, Хельги Хёрдакнутссон, при Карли Гейнродссоне и как вас полностью?
- Эйольф Хемингссон, - отозвался с пристани ватажник с луком.
- Краки Кракиссон, - сказал другой.
- При Карли Гейнродссоне, Эйольфе Хемингссоне, и Краки Кракиссоне как свидетелях... Надо бы для порядка еще троих, ничего, те у возил тоже все видят, подтвердят, если надо... Слушай, отец твой корнак41 - он тоже Краки Кракиссон?
- Да, молодой ярл!
- Ха! При этих свидетелях, я возвращаю рабам моим Домославу, бывшей его ватаге, и шести безъязыким гребцам, взятым мной в бою, свободу за выкуп, - Хельги взвесил в руке слитки и кинул их обратно в ларь. - По пятнадцать марок серебра с головы. Теперь вставай передо мной на колени, да вшей на меня не насыпь...
Хельги засунул между грязной жилистой шеей Домослава и кожаным ошейником сакс и начал пилить, стараясь держаться подальше и против ветра. Когда ошейник был перепилен, лютич схватился за него обеими руками, стащил с шеи, бросил за борт, и плюнул вслед.
- Вот, - Хельги положил рыбаку в руку оберег. - Что-то слабо Сварог вам помог... Эйольф, Краки, держите луки наготове, кабы что не вышло... Карли, давай копье обратно, бери ларь с другого конца, и пошли. Стой, забыл. Дай-ка мне этот бочонок.
Взяв протянутый Карли бочонок, Хельги вышиб из него затычку, понюхал, запрокинул над собой, глотнул, облился, и поперхнулся.
