Холли Блэк - Костаная кукла
Заку показалось, что в ее голосе прозвучали нотки неуверенности.
— Ладно, мне все равно, — сказал он. — Ты тоже думаешь, что это еноты?
Поппи осмотрелась и глубоко вздохнула.
— Не знаю. Может это Тиншоу Джонс? Вдруг он нас выследил.
У Зака холодок пробежал по спине. Он легко мог представить, как обветренное лицо с мерзкой ухмылкой смотрит на них из темноты. Но у Тиншоу не было никаких причин покидать автобус, следовать за ними, ждать, пока они заснут, и потом разбрасывать их вещи. Абсолютно никакого смысла. У них не было никаких ценностей. Старик, скорее всего, решил, что на них напали инопланетяне и украли их тела.
А вот у Элеоноры было множество причин злиться на Элис за то, что ее все еще не доставили к могиле.
— Послушайте, я тоже хочу понять, что тут произошло, — сказала Элис. Она переводила взгляд с одного на другую, как будто не зная, чью сторону принять. А может, вообще ничью. — Пожалуйста, давайте сначала выберемся отсюда. Ну, пожалуйста. В лесу страшно, и мне нужно в туалет, и я хочу есть.
— Вчера мы проходили мимо закусочной, — вспомнил Зак.
Элис кивнула:
— Прекрасно. Главное, чтоб там был туалет.
Им нечего было укладывать, и они быстро собрались. Спальный мешок был разорван, из него торчали куски ваты, которые развевались от дуновения ветра. Лучшее, что они могли сделать, — это собрать все в кучу, завернуть в рваный мешок и выбросить в один из баков около реки.
Вокруг было безлюдно, но это еще не означало, что никто не приходил ночью.
Они шли обратно вдоль шоссе, пытаясь найти место, чтобы перейти его, как это делают нормальные люди, а не перепрыгивать через разделительный бордюр. Шли медленно, наклонив голову, защищаясь от холодного ветра. Зак почувствовал запах жженого сахара и зреющего теста еще до того, как показался магазин. Когда он дошел до двери, аппетит не на шутку разыгрался.
— Сколько у вас денег? — спросила Поппи.
— Пятнадцать долларов и пятьдесят центов, — ответил Зак. В начале путешествия у него было двадцать три доллара, но билет на автобус обошелся ему в семь с половиной, и еще столько же нужно было на обратную дорогу. И из пятнадцати с половиной он мог потратить только восемь.
— У меня двадцать, — сказала Элис.
— Одиннадцать и горсть мелочи, — сказала Поппи. — Нужно немного оставить. На обед и на дорогу домой.
Но когда они открыли дверь, желудок Зака заурчал так, что об экономии не могло идти и речи. Возле задней стенки стояли горы корзин, наполненные самыми разными пончиками, а глазурь блестела под светом ламп. Там были и пончики с корицей, с Бостонским кремом и желе, с шоколадной крошкой и разноцветной посыпкой, с кленовым сиропом, классические, черничные, с кокосовой стружкой, медвежьи когти и яблочные фриттеры. А под стеклом прилавка лежали другие лакомства: фруктовые кольца, арахисовое масло, кетчуп, рассол, мандарины, медовые соты, копченый и сливочный сыр, раки, чизбургеры, жареные цыплята, васаби, желудевая мука, жвачка, Поп Рокс и спельта.
За прилавком стоял толстый человек с растрепанными черными волосами. Они торчали так, будто он побывал на электрическом стуле, и лишь бакенбарды были приглаженными.
— Что будете, детки? — спросил он, когда зазвенел колокольчик на двери. — Пончики с васаби только из печи. Все еще горячие.
Они были тусклого зеленого цвета и пахли пряностями, как будто красным перцем.
— Э-э, — сказал Зак, взглянув меню. — Можно мне горячий шоколад? Большой.
Он поставил горячую кружку с уложенными по спирали взбитыми сливками на один из пластиковых столиков. Элис направилась в уборную, пока Поппи заказывала еще две порции горячего шоколада. Они сели, обхватив кружки и давая теплу разлиться по пальцам.
Все заказали по пончику. Зак взял Поп Рокс, Элис - с кленовым сиропом, а Поппи — фруктовые колечки. Рассыпчатый пончик был восхитителен, и в нем, действительно, были Поп Рокс, которые пузырились, попадая на язык. Он облизал пальцы, как закончил с едой, даже не вспомнив, что не мыл руки уже очень долго.
Горячий шоколад стоил два пятьдесят, и доллар двадцать пять за пончик, все вместе им обошлось в три семьдесят пять, и у Зака осталось всего лишь четыре доллара и двадцать пять центов до конца поездки. У Поппи осталось и того меньше. Он надеялся, что у нее в запасе было еще двадцать пять пенни, иначе она не смогла бы купить билет обратно.
Поппи посадила Королеву рядом. Кукла сгорбилась, ее голова наклонилась, а волосы взъерошились, как будто она только проснулась. Ее полузакрытые глаза блестели.
— Если вы умрете, — сказала Поппи, понижая голос. — Как думаете, вы станете призраками?
— Если бы это было убийство, то да, несомненно, — сказал Зак. — Чтобы я смог выследить убийцу и отомстить.
— Отомстить за что? — смеясь, спросила Элис. — Ты будешь бесплотным духом. И что ты будешь делать? Кричать «Бу!»? Попытаешься убедить их в необходимости дурацкой поездки?
— Я мог бы разбрасывать вещи, — напомнил ей Зак.
— Допустим, — ответила Элис. — Я бы делала так, если бы могла, но я прозрачная. И весь мир будет, как в телевизоре. Я могла бы навещать дорогих мне людей. Но если бы мне пришлось делать что-то снова и снова, как, например, бродить взад-вперед по дороге, или по лестнице, то я бы не стала.
— Даже если бы ты не смогла ни с кем поговорить? — спросил Зак.
Элис выглядела немного сконфуженной.
— Я очень хочу Общество призраков с призраками-друзьями.
Поппи забрала волосы.
— Что ж, а что, если вы решили, что хотите восстать из мертвых, но потом передумаете, но вы уже здесь застряли?
— Ты имеешь ввиду, «застряли», как здесь в Ист Рочестере? — сказала Элис, а потом сделала большой глоток горячего шоколада.
Зак подумал, что лучше сменить тему.
— А ты, Поппи, хочешь быть призраком?
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Болтаться без дела, свистеть людям, которые меня никогда не увидят? Страшно представить, что такое произойдет, и я не в силах ни на что повлиять. Я все еще думаю о своем сне. Как будто я, действительно, была ей: карабкалась по черепице на крыше большого дома, стараясь не подходить близко к окнам, ожидая, когда отец придет домой. Я хочу ему сказать что-то очень важное. Отсюда я могу смотреть на милю вперед: я вижу реку и лодки, фургончик с мороженым напротив дома ниже по улице - но я соскальзываю и цепляюсь за медный водосток. И слышу голос женщины позади меня, она шепчет мне, что лучше бы мне вернуться в дом, иначе я пожалею. У нее была швабра, и она высунула ее в окно, пытаясь ударить меня.
Зак думал о своем сне про женщину с худощавым лицом и большой дом в Викторианском стиле с кучей испорченной керамики. Он хотел рассказать ей сон, но чувствовал себя глупо. Когда он проснулся, казалось, что сон был настолько реальным, что его показал призрак. Но сейчас, в тепле магазина, после той уверенности Элис в отсутствии призрака и он уже не был ни в чем уверен.
— Как ты думаешь, что произошло на самом деле? — спросила Поппи, наклонившись вперед, как будто был лишь один верный ответ. — Ты думаешь, она пыталась рассказать нам о своей смерти? Представь себе, что все время, проведенное в шкафу, она только и ждала, что кто-то из нас достанет ее оттуда.
Зак открыл рот, чтобы рассказать сон, но, казалось, что раз он не рассказал Поппи и Элис о том, что на самом деле случилось с его фигурками или почему он не хочет играть, то будет сложно говорить и обо всем остальном. От того, что все мысли перемешались, Зак не мог вымолвить и слова.
Мужчина вышел из-за прилавка и переложил свежую партию персиковых кексов в корзинки.
— Не за что, — обратился он к ним.
— Что? — растерянно спросил Зак.
— Ваша белокурая подруга, кажется, очень голодна, — сказал он, возвращаясь за прилавок с бумажным пакетом с пончиками, покрытым розовой глазурью. Он поставил их напротив куклы. — Здесь. В этом доме. Эти со вкусом Пепто-Бисмол[1]. Мы решили проверить, смогут ли они попасть в основное меню.
Когда мужчина ушел на кухню, Зак долго смотрел ему вслед.
— Может ли... — прошептал он.
— Это всего лишь шутка, — быстро проговорила Элис, но, кажется, она волновалась. — Ты знаешь, ведь у нас есть кукла. А он просто сделал вид, что она живая.
— Зачем он так сделал? — спросила Поппи.
Кто-то прошелся по твоей могиле? Твоя белокурая подруга. В этих словах было что-то до боли знакомое, и в голове Зака промелькнула мысль.
— Нет, стойте. Тиншоу. Вот, что он сказал в автобусе: «Я не буду говорить с блондинкой». Потому что ему не нравилось, как она на него смотрела. Помните?
— Я помню, — сказала Элис. Поппи кивнула.
— Вы думаете, он тоже говорил о кукле? — Зак почувствовал озноб. Он хотел, чтобы призрак на самом деле существовал, но чем больше Элеонора казалась ему живой, тем сильнее был страх. Он старался не смотреть на Королеву. Он старался не думать о том, что значит «она очень голодна». Он старался не замечать того, что ее щеки сегодня были слегка розоватые, как будто она ела нечто иное, а не пончики.
