Диана Килина - Пепел
Это мне становится тесно
Уже не совместно
Мы стоим, не слишком близко, и не слишком далеко. Я чувствую его ровное сердцебиение, его размеренное дыхание. Я вижу, что он не сводит с меня глаз, и, внезапно, в его взгляде появляется что–то иное, необъяснимое и едва уловимое. И я слышу слова, которые бьют меня в самое сердце, так, что у меня перехватывает дыхание:
Если я дышу тобой
Может я еще живой
Теплый дождь идет зимой
Между небом и тобой
Музыка увеличивает темп и немного меняется. Я невольно улыбаюсь, и он отвечает мне. Поняв все без слов, он начинает двигать меня немного быстрее, раскачивая из стороны в сторону.
– Она мне нравится, – говорю я – Никогда не слышала.
– Я тоже. Это Макс Барских. Сегодня по радио услышал, и сразу о тебе вспомнил.
– Ты мне льстишь, Эрик, – смеюсь я, и он кружит меня под очередную порцию супер–романтичного припева.
Я немного взвизгиваю, когда он чуть наклоняет меня вниз, потом резко поднимает и кружит между столиков. Я обхватываю его шею руками, и мои пальцы невольно зарываются в его шелковистые волосы. Я вдыхаю аромат дорогого парфюма и шампуня. Он дышит мне в шею, потом легонько касается губами одной из моих птиц и на долю секунды замирает. Потом опускает меня на пол, прижимая на этот раз к себе плотнее, и кружит, кружит, кружит по залу. И все было бы хорошо, было бы просто замечательно, пока я не замечаю его напряженный взгляд за мою спину.
Я поворачиваю голову и вижу, как компания молодых ребят на диванах в углу смотрит на меня. Я опускаю глаза и понимаю, что моя футболка задралась, и край ее находится под ладонью Эрика, которая лежит у меня на талии. В том месте у меня шрам, который не удалось скрыть татуировкой. Игла не прошла сквозь зарубцевавшуюся ткань.
Я чувствую, что земля уходит из–под ног, а глаза наполняются слезами. Я вижу в их взгляде ужас, перемешанный с отвращением. И я готова разрыдаться и убежать, я даже дергаюсь в направлении черного выхода, но Эрик силой меня останавливает. И медленно–медленно опускает края моей футболки. Он не смотрит на меня, а смотрит только на тот злосчастный столик, и я вижу, что его глаза потемнели и бросают молнии. Парни сглатывают и опускают глаза, уставившись в свои напитки.
Мы стоим так еще несколько секунд (или минут). Я понимаю, что моя голова лежит под подбородком Эрика, а сам он обхватил меня руками.
– Прости, я не хотел, – шепчет он мне на ухо.
– Ты не виноват, – я пытаюсь отстраниться, но он не отпускает.
– Не уходи. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разнести их к чертям. Постой со мной еще минуту.
– Эрик, ничего страшного не произошло, – говорю я, поднимая на него глаза.
– Но они смотрели так... – он замолкает, закрывает глаза и качает головой.
– С отвращением? Да. С ужасом? Да, – я смотрю куда–то в сторону, а потом снова перевожу взгляд на него, – Я привыкла. Люди всегда смотрят, если их видят.
– Но это неправильно, – выдыхает он, – Ты не виновата в этом. Ты не урод, чтобы так на тебя смотреть.
– Ты ошибаешься. Для них я – урод, – шепотом говорю я, чувствуя, как глаза снова тяжелеют и набираются слезами.
– Нет! – он срывается, и его голос дрожит. Потом он прижимается губами к моим губам и произносит, – Не говори так. Ты самая красивая женщина, которую я, когда–либо видел.
Я закрываю глаза, и чувствую, как одинокая слезинка сбегает по моей щеке. Эрик высушивает ее большим пальцем, обхватив мою голову руками, и легонько целует туда, где она оставила свой след.
– Руслан может отпустить тебя пораньше? – говорит он, слегка улыбаясь, – Я хочу пригласить тебя на свидание.
– Попробуй спросить, – отвечаю я, чувствуя, как внутри все сжимается от радости, – Надеюсь, это будет не что–то банальное?
– Нет, поверь мне на слово, – он подмигивает, отпускает меня и идет к бару.
Что–то говорит Руслану, с его лица не сползает улыбка с тех пор, как он вышел из подсобки. Тот быстро кивает и смотрит на меня, дергая бровями. Эрик разворачивается ко мне, подхватывая свой пиджак, а Руслан произносит губами:
– Оттянись по полной.
Я улыбаюсь, когда Эрик приобнимает меня за плечи и выводит из бара. Вкладывает ключи от машины в мою руку и говорит:
– Сегодня ты за рулем. Нужно заехать переодеться и взять теплые вещи.
– Теплые вещи? – я останавливаюсь у открывшейся водительской двери.
– Да. Очень теплые вещи.
– Ты меня пугаешь.
– Помнишь, я говорил, что как–нибудь постараюсь выкроить время, чтобы выбраться в лес с палатками?
– Конечно, помню.
– Я его выкроил. Но мне нужна помощь с палаткой, – он расплывается в улыбке, и садится на пассажирское сиденье.
ГЛАВА 15
– Господи, Эрик. Да ты сдохнешь один в лесу. Ты даже с зажигалкой огонь развести не можешь, – ржала я, как конь, когда он, нахмурившись, пытался поднести обрывки вчерашней газеты к щепкам, заблаговременно купленным в супермаркете. Она уже в пятый раз гасла, – Дай мне, иначе ты всю бумагу спалишь, и мы замерзнем насмерть.
Я выхватила газету, оторвала еще один листок, свернула трубкой и подожгла один конец. Опустив ее вниз, я дала пламени разгореться и бросила ее в наш костер, обложенный серыми кирпичами.
– Вот как это делается, – сказала я, – Бумагу вниз опускать надо.
– Я неудачник, – пробурчал он, закутываясь в плед и садясь на бревно напротив костра.
Щепки стали потрескивать и загорелись. Пламя стало расходиться на дрова. Я подложила еще немного бумаги и уселась рядом с Эриком.
– Ты не неудачник. Но курс по выживанию в лесу тебе пройти не помешает. Держи, – я протянула ему термос с горячим какао, приготовленным мной дома.
Мы успели заехать ко мне, я говорила ему, где брать матрас с насосом, одеяла и теплые вещи, а сама кипятила молоко и собирала продукты. Эрик сообразил только, что нужно купить палатку и готовые дрова. Собственно, с этим набором он и забрал меня с работы. Когда мы добрались до озера, была почти полночь. Хорошо, что у меня остались походные вещи Руслана, иначе мы бы добрались сюда под утро.
В свете фар он тщетно пытался установить палатку, но справился только с моей помощью. Я старалась не смеяться, но, когда он принялся надувать матрас, не засунув его в палатку, я не выдержала и разразилась хохотом.
– Как ты его запихнешь в палатку? – спросила я, давя конвульсии.
Он почесал затылок и нахмурился, запихнул матрас в палатку и присоединил электрический насос, который все сделал сам.
И вот, мы сидим на бревне, перед нами горит небольшой костер, и пьем какао. Эрик поднял голову к небу и прошептал:
– Матерь Божья. Как же красиво.
Я последовала его примеру и посмотрела на калейдоскоп звезд. Улыбнулась. Да, это действительно красиво.
– Я даже представить такого не мог, – говорит он, отхлебывая прямо из термоса, – Всего сорок километров от города. А разница такая огромная.
– А я говорила, – вздыхаю я, – Смотри, большая медведица, – показываю ему на созвездие в центре неба. Звезды переливаются оттенками белого цвета, от серебристого до платинового. Их сияние пульсирующее, как будто они отмеряют жизнь вселенной, – Почему ее вообще называют так? Это же ковш.
– Красиво. А там? – он показывает на другое созвездие, немного меньшее по размерам – Это созвездие водолея?
– Кажется да. Похоже на него. Надо было взять бинокль, чтобы лучше разглядеть.
– Откуда у тебя бинокль?
– Мы с Русланом и Аней часто выезжали на природу с палатками. До того, как у нас родились дети… – я замолкаю на секунду, – Матрас, одеяла, вещи, все осталось с тех времен.
– Здорово, когда есть такие друзья.
– Угу, – мычу я, делая глоток.
– Глядя на вас с Русланом, мне кажется, что меня нет друзей, – с тоской говорит Эрик, продолжая смотреть на ночное небо
– А Игорь? Ну, тот, с кем ты был в клубе?
– Он партнер по бизнесу. Мы знакомы лет десять, но наше общение не заходит дальше обсуждений проектов, контрактов и... – он замолкает
– И баб, – заканчиваю я, расплываюсь в улыбке, – Эрик, можешь называть вещи своими именами. Я не маленькая девочка.
– Просто это не привычно, – он вздыхает, – Обычно я веду себя как джентльмен, не говорю лишнего и не делаю никаких глупостей. Пара коктейлей, быстрый секс, потом даю деньги на такси... в общем, с тобой все по–другому.
– Да, ты мне денег на такси не дал, – смеюсь я и замолкаю, когда он с ужасом уставился на меня, – Господи, да я же... Эрик, я же шучу!
Его лицо расслабляется, и он робко улыбается. Я ударяю его плечом, и он вздыхает.
– Знаешь, ты первый человек, который не чувствует ко мне жалости, – говорю я, глядя на языки пламени, танцующие на углях.
– Почему ты решила, что я не чувствую к тебе жалости?
– Не знаю. Твой взгляд не изменился после того, как я тебе рассказала.
– Но это еще ничего не значит. Может, я тщательно скрываю свои эмоции?
