Александр Иванин - Живые в эпоху мёртвых. Дилогия
Глава 11. Носферату.
Маленькое помещение оказалось чем-то вроде процедурного кабинета или премного покоя. После половины дня лежания под капельницей едва соображающего Смуглянку уложили на носилки, вынесли на улицу и погрузили в обычный грузовой автомобиль. Единственным человеком кого он узнал среди пришедших за ним, была та самая некрасивая женщина. Она обращалась с ним вполне аккуратно, даже заботливо, но кроме холодного профессионализма в ее скупых точных движениях ничего другого он не заметил. Николай попытался с ней поговорить, но не смог. Голос его просто не слушался. И еще ему было стыдно за то, что он расплакался при женщине. Было в этом что-то жалкое и постыдное как будто тебя застали за мастурбацией. Хотелось как-то оправдаться, придать ситуации невинный статус, свести все к шутке, чтобы сгладить негативный эмоциональный осадок, оставшийся после постыдного поступка. Нельзя сказать, что Смуглянка был железобетонно непробиваемым и крутым мачо, но за прошедшие годы сентиментальность внутри него усохла и была замещена холодным цинизмом. По приезду его унесли в просторный, светлый и сухой подвал. Комната с малюсенькими окошечками под самым потолком с непрозрачными стеклами, в которую он попал, была разделена металлическими решетками на ячейки. Обстановка навеяла прямые ассоциации с тюрьмой не смотря на аккуратность и чистоту помещения. После того как его уложили на откидные нары, он увидел типичную тюремную парашу – вмонтированный в пол чугунный унитаз над которым из стены торчала кран. Параша даже не была отгорожена от остальной части камеры. От такого зрелища его предположение превратилось в уверенность. Смуглянка не был одинок. Из семи одиночных ячеек в комнате были заполнены три ячейки. Одну предсказуемо занял он, а в двух соседних были еще по одному человеку. В ячейке ближе к выходу находился молодой мужчина с коротенькой редкой бородой. Не бородкой, а именно – бородой. В другой ячейке находилась женщина. То, что это женщина, Иваницкий смог понять только благодаря выпирающий из под одежды груди. Женщина была подстрижена под мальчика и одета в бесформенный спортивный костюм. Разглядеть ее лицо не представлялась возможным, она сидела на нарах, склонив голову. Она беспрерывно качалась вперед-назад мерными и одинаковыми движениями, от чего напоминала метроном или китайского болванчика. Когда женщина наконец подняла лицо, оказалось что это дама возраста второй молодости с лицом продавщицы сельторга или кулинарии при рабочей столовой. Большее впечатление на Смуглянку произвел молодой мужчина. Увидев Николая, он подошел и обхватил ладонями прутья разделяющей их решетки. С лица молодого мужика не сходила придурковатая улыбка. Он настолько не вписывался своим видом в окружающую обстановку, что все происходящее стало походить на фарс. Смуглянку уложили на вполне удобный и новый матрас. Этот матрас явно не был тюремным, что еще не вписывалось в общую картинку застенков, так это светлые пастельные оттенки окружающей обстановки и отсутствие тюремного запаха, который он помнил прекрасно. Яркие лампочки под потолком и отличная вентиляция. Все же, что это за место? – Вставать вы сможете примерно через час. До этого момента будьте поосторожнее. Координация у вас нарушена. Советую дождаться пока все само собой не восстановиться. Ждать осталось не долго, – успокоила его некрасивая женщина. Смуглянка закрыл глаза, внутреннее напряжение ушло, и, не смотря ни на что, он мгновенно заснул. Ему снилось, загородное шоссе по которому он ехал верхом на броне БТР. Густая яркая зелень и теплое летнее солнце вокруг. Воздух радовал ароматом горячего разнотравья. Красота вокруг была неописуемая, но вместо радостного спокойствия внутри была безысходная обреченность. Глаза напряженно шарили по зеленке, выискивая любое подозрительное движение. Слух ждал грохота выстрелов или взрывов, а ноги были готовы в любое мгновение вытолкнуть его тело с брони, чтобы после удара об землю, понести своего хозяина в ближайшее укрытие. Подсумок с автоматными магазинами надоедливо хлопал по бедру не смотря не то, что они катились по гладкому асфальту. Это было странно. Старые брезентовые подсумки на ремне он таскал только в армейской «учебке». Все остальное время лифчик с магазинами привычно давил на грудь и верхнюю часть живота. Подсумок ударил еще сильнее. Смуглянка сразу же проснулся и сел. Сквозь прутья решетки на него смотрела та самая сельпошная продавщица. Это она его хлопала скрученным в жгут полотенцем по бедру. – Простите, – извиняющимся голосом заоправдывалась она. – Вы на самом краю лежали. Упасть могли, а на голос не реагировали. Как вы себя чувствуете? – Пока не знаю. А сколько сейчас время? – отозвался бандит. – Этого мы не знаем, – ответил вместо нее бородатый человек. – Тут через окна ничего не видно. Освещение постоянно яркое. Часы у нас отобрали. – Вот, вот, – в тон ему продолжила продавщица. – Я вообще не понимаю, сколько тут нахожусь. Может день, а может и неделю. Я сначала кормежки старалась считать, но потом со счета сбилась. Ждешь постоянно не понять чего. Я, наверное, с ума скоро сойду. – Зачем? Не нужно. Замысел Всевышнего непостижим и благостен. Все испытания, которые мы готовы претерпеть ради него – тоже благостны, как бы тяжелы они для нас не были. Ожесточение и неверие точит душу и отдаляет от врат небесных. – Опять завел свою шарманку, придурок, – заворчала продавщица. – Стоп. А где мы находимся? – задал смуглянка свой главный порос. – Понятия не имею, – ответила женщина. – Нас какое-то время назад из города вывезли. Когда все началось мы в здании почты прятались. Нас сначала в лагерь какой-то отправили, а потом после медосмотра всех разделили. Меня и еще двоих на грузовике повезли куда-то, а когда высадили, я тут оказалась. Ночь была. Я так и не смогла понять вообще, где это. То, что нас в клетках разместили – я этому сначала даже внимания не предала, после ужастей которых натерпелась. Во так и сижу с того самого времени взаперти. Тех двух товарок моих увели куда-то, а ко мне вот это вот чучело подселили. Женщина раздраженно кивнула в сторону бородатого. – Я вообще не понимаю, что происходит. Говорят, что лечат нас. Уколы колют, микстуры дают, и все такое. Кормят хорошо, но содержат, как зверюг в клетках. Эту женщину Смуглянка мог знать. Они тогда поехали на почтовую сортировочную. Кто-то предложил посылочки потрясти. Там должно было много всякого интересного обнаружиться. Поездка оказалась практически бесполезная. Они приволокли обратно уже загруженные грузовики, но полученный навар оказался по большей части кучей бесполезного хлама. Вместе с грузовиками они привезли штук двадцать сотрудников сортировочной. Они отобрали трех физически самых крепких почтарей и продали их приятелям доктора смерти. «Так вот где они людей для экспериментов держат!» – догадался Смуглянка. – А вас сюда не вместе привезли? – Нет, что вы. Этого я вообще не знаю, откуда взяли. – Ой. Я же забыла представиться. Меня Лена зовут. Я оператором на почте работала. Уж и не знаю, за какие грехи сюда попала. Очень страшно от неизвестности. Вам не говорили, что с нами делать будут? Смуглянке не было никакого дело до тетки, но он ее пожалел и постарался ее успокоить: – Меня Николай зовут. А мы в научном медицинском центре находимся. Все что вокруг происходить начало – это результат заражения вирусом. Причем заражены все поголовно. Сейчас пытаются зараженных научиться лечить. Я думаю, что вам ничего не грозит. Вылечат и отпустят. Я вот тоже зараженный. Так меня, который день уже лечить пытаются. Казалось, что женщина облегченно протяжно выдохнула. Возможно, что он подтвердил какие то ее догадки. – Вот и я говорю, что на больничное обхождение похоже. Только клетки эти звериные. Стыдоба одна. Все на виду. Смуглянка обратил внимание на то, что параша в камере женщины была выгорожена одеялом. – Мое имя – Давид. В прежней жизни я Арсением был, – вмешался в разговор бородатый. Разговор прервали загремевшие в замке ключи. Дверь распахнулось. В помещение занесли двоих человек на носилках. Обоих новичков сопровождала та же сама некрасивая женщина. Одного новичка расположил в камере напротив, а второго устроили в самой маленькой камере у дальней от двери стены. Клетушка была зажата между двумя рядами камер и размером значительно уступала каждой из них. Оба вновь прибывших были замотаны окровавленными бинтами. От них несло запахом армейского госпиталя. Новички были больше похожи на военных. Хоть они и были одеты в больничные пижамы, но крепкие поджарые жилистые тела и загорелые шеи, говорили о частых физических нагрузках на свежем воздухе. К тому же Смуглянка заметил на телах обоих шрамы, которые мирными не назовешь. Задравшаяся пижама на спине одного открывала уродливый шрам от осколка и ожогов. У второго на шее и руках были следы от порезов ножом, а от правого уха остался всего лишь корявый обрубок. Толком разглядеть их не получилось. Пленных уложили на бок лицом к стенке и укрыли одеялами. Смуглянке пришло на ум, что больных так не кладут. Закончив с вновь прибывшими, женщина подошла к клетке, где сидела Лена и спросила у нее жестким сухим голосом: – Вы, почему порядок нарушаете? Немедленно уберите одеяло на место. Продавщица огрызнулась: – Мокрое оно, сушу я его. Было видно, что она боится их общей надсмотрщицы. Лена начала было что-то объяснять, но надзирательница смотрела на нее в упор, не отрываясь. Пленница сломалась. Лена, нехотя, поднялась со своего места и начала отвязывать оделяло от прутьев. Она, кося глазами на надзирательницу, недовольно бухтела про стыдобу, про пялящихся мужиков и свою женскую суть. Потеряв к ней интерес, надсмотрщица открыла дверь клетки Смуглянки и зашла внутрь. – Как вы себя чувствуете? – спокойным ровным голосом спросила она у него. – Спасибо, неплохо,- ответил Николай. – Хорошо. Сейчас обед принесут. Вы сможете есть? Смуглянка мысленно сосредоточился на своем самочувствии. Похоже, что никаких препятствий для принятия и переваривания пищи он не видел. Тем более, что в нем начал просыпаться зверский аппетит. – Да. Смогу. – Хорошо. А на счет того, что с вами было, не переживайте. Под препаратом и не такое бывает. Я много чего навидалась. И плачут как маленькие девочки, и матерятся как сапожники, и ахинею какую-нибудь несут или начинают смеяться без удержу. Не берите в голову. Смуглянке стало легче после ее слов. Она стрела ту неловкость от слез, которая свербела у него внутри надоедливой дрелью. Он ей был даже благодарен. Еду принесли действительно быстро. На легких пластиковых разносах стояли пластиковые же тарелки и стаканы. Пластиковые ложки, ножи и вилки были заботливо обернуты в бумажные салфетки. Еда отличалась разнообразием и действительно напоминала санаторскую. Приготовленные на пару овощи, вареное мясо, густой наваристый бульон с сухариками, овощной салат и большая кружка свежевыжатого сока. Еда действительно отличала их узилище от стандартной тюрьмы отечественного разлива. Смуглянка уже успел умять половину недосоленного обеда, а бородатый мужичек все молился, тряся головой в такт своему бормотанию. Женщина долго мыла руки под краном, а уже затем принялась за еду неторопливо и с ленцой. Чувствовалось, что ее серьезно расстроила невозможность оправлять свои нужды в уединении, а не на глазах других людей. Смуглянка съел все, что ему принесли. Сюрпризом для него оказалась маленькая плитка шоколада, которая лежала, прикрытая салфетками. Он не стал есть шоколад, а припрятал его на всякий случай в карман. Он точно знал, что такой случай будет. Судьба неоднократно ставила его в крайние безвыходные ситуации, но ему всегда подворачивался шанс, который он использовал по-полной. Закончив с едой, он по старой привычке проставил разнос возле двери в его клетку. Сытая нега охватила Николая. Захотелось улечься на нары, закрыть глаза и унестись в мир приятных снов, чтобы не видеть этих решеток и не думать о будущем. Смуглянка не стал сопротивляться порыву, а лег на шконку и закрыл глаза. Из блаженной дремоты его выдернул дикий громкий крик, срывающийся на истеричный визг. Предсказуемо визжала Лена. А визжать было от чего. Новичок, которого устроили по соседству с ее клеткой сейчас стоял возле стенки и тянул сквозь прутья руки в ее сторону. Женщина забилась в угол между стеной и решеткой разделяющей ее камеру и клетку Смуглянки. «Млять! Да он дохлый!» – подумал про себя Николай. Тупое поведение и запах ацетона говорили о том, что новичок не решил подурачиться, а действительно умер. – Хорош орать! – рявкнул Николай. Неожиданно это возымело действие, Лена заткнулась и уставилась испуганным затравленным взглядом на него. Она ждала помощи. Ее паника была неподдельна, ужас женщины можно было почувствовать, даже не взглянув на нее. Казалось, что она готова из кожи выпрыгнуть, лишь бы скрыться от этого ужаса. «Пожалуй за решеткой он для нее не опасен. Нужно надзирателя вызвать. У них же здесь камеры наблюдения должны быть!» – пронеслось в голове Николая. Он начал внимательно разглядывать потолок и стены в поисках спасительных окуляров камер видеонаблюдения. Мертвяк времени даром не терял. Он ухватился за прутья и стал их разгибать. Причем так умело, что сразу возникали сомнения в тупости зомбака. Он не просто пытался протиснуться, а именно раздвигал прутья, помогая себе ногой. Женщина вздрогнула всем телом и сползла по стене на пол. Только тут Николай понял, что это не «свежий» зомби. Кисти рук были неестественно вытянуты. Нелепые узловатые пальцы заканчивались когтями. И морда!!! Морда была вытянутая как у питекантропа. Заострённые желтые зубы с выпирающими хищными клыками показывались всякий раз, когда чудовище распахивало громадную пасть. Не зря их соседей устроили на нарах мордой к стенке, когда принесли. Николай изо всех сил уперся ногой в один из прутьев, а руками с силой потянул прут в сторону, пытаясь раздвинуть решетку, чтобы вытащить, находящуюся в опасности, Лену. Он заорал от напряжения, как штангист во время толчка. Перед глазами пошли черные пятна от напряжения. Стальные стержни поддавались, но слишком медленно. Смуглянка услышал громкий щелчок, как от удара булыжника о массивную наковальню. Под натиском чудовища оторвался прут в месте сварки с нижней перекладиной. Жуткая скотина продолжала расширять проход. Николай никак не мог совладать с прутьями. Они даже едва сдвинулись с места, но пролезть между прутьями он бы не смог, тем более он бы не смог протащить к себе в камеру полную продавщицу. Сколько же силищи должно было быть у того мутанта. Лена заходилась в истошном крике. Тварь добилась желаемого и теперь уже протискивалась в приготовленный лаз. Смуглянка бросил бесполезные попытки разогнуть решетку и попытался оторвать шконку от стены. Ни пинки, ни прыжки на самом краю откидной койки ничего не дали. Смуглянка ревел от бешенства, страха и бессилия. Он ненавидел этого монстра в соседней клетке, он ненавидел тех, кто его сюда запихал, он ненавидел ту самую уродливую надзирательницу, которая хуже любого вертухая, он ненавидел весь мир, который так несправедливо обошелся с ним. Мерзкое чудовище схватило Лену, перевернуло ее кверху ногами и впилось во внутреннюю сторону бедра рядом с пахом. Женщина потерял сознание. Тварь издавала чмокающие, сосущие и чавкающие звуки. По жертве лилась кровь на пол. Тут заорал сам Николай. Они несколько раз натыкались на мутантов. Во время последней вылазки в город они столкнулись сразу с двумя монстрами, и даже убили одного. Но если раньше у него в руках было оружие и он мог убежать, то теперь расклады были другие. Смуглянка сидел запертым в клетке и наблюдал во всех красках наиболее вероятную картину своей близкой участи. Смуглянка кинулся к двери и начала ее дергать и трясти, это позволяло хоть как-то совладать с паникой. И здесь прутья не поддавались его усилиям. Это какой силой должна была обладать та самая тварь, чтобы согнуть прутья и порвать сварной шов? Дверь в комнату, наконец, лязгнула и распахнулась. Вбежавшие вооруженные люди на какое-то время замерли у самого входа, а потом пошли в сторону клетки, где происходила кровавая драма. Не кинулись и не побежали, эти трое вооруженных молодчиков пошли в сторону клети почти прогулочным шагом. Они полукругом расположились возле решетчатой дверцы, выставили помповые ружья в сторону обедающего монстра и продолжали молча созерцать происходящее. Тут Николай не выдержал. Он начал орать на поганых ублюдков и требовать ружье себе. Смуглянка и сам не понимал, что если бы получил в руки оружие, то засандалил бы все патроны в этих самых уродов, которым была совершенно безразлична судьба запертых здесь людей. Мутант прекратил жрать. Может его люди отвлекли, а может он утолил голод, но Лена бесформенной куклой выпала из его лап. Тут же прогремели сразу три выстрела. Но тяжелые пули, выпущенные из помповых ружей, всего лишь выбили в стенах небольшие кратеры. Сплошные стены и потолок в камерах были закрыты акустическими плитками, которые частично погасили громоподобные звуки выстрелов, но все равно по ушам ударило слишком сильно. Смуглянка разинул рот, плюхнулся на живот и плотно зажал уши. Дальнейшее напоминало попытки неумелых охотников застрелить из кривых ружей бешенную курицу внутри большого сарая. Мутанат метался из стороны в сторону. Выстрелы крошили в мелкие осколки обивку стен. Едкий пороховой дым наполнил помещение. Наконец тяжелая пуля ударила мутнта в живот. Поганую тварь развернуло как от удара и монстр упал. Следующая пуля пробила его шею. Стрельба сразу же прекратилась. Вооруженные люди все также держали на прицеле урода, но теперь они подошли вплотную к решетке. Его не добивали. Урод шевелил нижней челюстью и беспорядочно подергивал конечностями, но это больше походило на жалкую агонию. Через какое-то время в комнату зашли тот самый ушастый, доктор смерть и еще один ничем не выделяющийся мужчина. За ними в двери появилась надзирательница. Клетку с монстром и его жертвой открыли. Не спуская с него прицела, лапы монстра стянули нейлоновыми петлями, а на голову одели какую-то коробку с проушинами и креплениями. Лопоухий покачал головой и потрогал монстра рукой в перчатке. – Ну, я же говорил, что ненужно было ему повторно препарат колоть, – удрученно начал выговаривать лопоухий. – Он был, несомненно, сильнее второй особи, а вот теперь мы его потеряли. Спинной мозг разрушен, позвоночник разрушен. Головной мозг точно пострадал. Его теперь только на вивисекцию. Местным старожилам было совершенно наплевать на погибшую женщину. Они это даже скрывать не пытались. – Может получиться восстановить повреждения? Ведь крысы со временем восстанавливали подвижность после рассечения спинного мозга. – Одна из десяти восстанавливала, – мгновенно вскипел профессор. – И рассечение позвоночника делали в крестцовом отделе. Ни одна с рассечением в шейном отделе не восстановилась. – Да и материал где для него брать? Я предлагаю распотрошить образец. Полагаю, что нас ждет много интересного. А вот с дамочкой следует повозиться. Я распоряжусь, чтобы для нее место в пятой лаборатории приготовили. – Полагаете, что она восстанет? – Вы меня сейчас даже удивили, Павел Игнатьевич. Голова-то у нее не поврежденная. А вот как она будет трансформироваться после укуса вампира – это может нас еще раз удивить. На этом научный диспут был закончен. Один из вооруженных людей принес трехметровый обрезок металлической трубы, который продели между связанными конечностями монстра. Урода утащили на охотничий манер. А за женщиной принесли носилки. Ее туго скрутили веревками и уложили на носилки. На лицо ей одели маску из плотного материала. Всеми работами руководила надзирательница. Она проделывала все привычно и деловито. В такой же манере можно было товар по полочкам раскладывать или делать уборку в квартире. Мусор из камеры и постельное собрали в мешки, а обильно разбрызганную кровь отмыли из шланга и согнали щетками в тюремную парашу. Под потолком шумно выли вентиляторы воздуховодов. Вытяжки жадно засасывали вонь пороховой гари и крови, а вентиляция гнала с улицы в душную камеру облака душистого весеннего воздуха. Аромат просыпающейся природы и весенняя свежесть казалась издевательством на фоне той мясорубки, которая произошла здесь недавно. Смуглянка смог опомниться только после того как увидел спину надзирательницы. Бородатый святоша и Николай оставались одни вместе с неподвижно лежащим в своей клетке новичком. – Э-э-э. Э-э-э!!! Ты! Вы нас для хавки тому уроду оставляете?! – закричал Смуглянка. – Да я лучше себе вены покоцаю сразу. Женщина замерла на секунду перед самой дверью, а потом развернулась и пошла обратно, как будто забыла что-то: кошелек или сумочку, например. Она остановилась как раз напротив Николая. Ее круглые, ничего не выражающие, глаза уставились на него. Они казались нарисованными. Пусть даже нарисованные, но они не могли быть настоящими. – Вредить себе не надо. Второй пациент совершенно безопасен для вас. Гибель вашего товарища это наша вина. Мне очень жаль. – Жаль и все?! – в бешенстве заорал Смуглянка. – Какого хера ты сука тупая несешь? Он же сожрал ее. Проломил решетку и сожрал. Она продолжала смотреть на него также без эмоционально. – С вами ничего не случится. Объект погиб от передозировки релаксанта и транквилизатора. Это наше упущение. Второй экземпляр жив и ему ничего не угрожает. Ваша палата теперь будет находиться под усиленным наблюдением. Спокойная речь женщины просто обезоруживала. Напряжение и агрессия спадала. Давящий взгляд ее круглых голубых глаз просто сводил на нет любую вспышку агрессии. Николай в недоумении уставился на нее. – Палата? Ты говоришь, что это палата? Млять! Ты хочешь сказать, что это больница? – Палаты бывают разные, – спокойно констатировала она. – Это не больница. Вы находитесь в исследовательском центре. Мы пытаемся вам помочь. – Хороша помощь! Ничего не скажешь! Скармливают нас мертвякам исследователи хреновы! – Произошла трагическая случайность. Это действительно так. К вам привезли живых людей, находящихся под воздействием специальных препаратов. – Конечно! Они даже более обычные чем! Ты морды их видела? Мертвяки это на человечине отожравшиеся. – Нет, это не так. Они носферату. Секта такая сатанинская. Они еще до начала катастрофы кровь пили человеческую и кровь животных. Человеческую кровь брали друг у друга или в больницах покупали. В криминале, скорее всего, замешаны не были, по крайней мере – это нам не известно. После всеобщего заражения главарь секты совсем свихнулся и они начали: убивали и пили людскую кровь. Необратимые изменения в телах – это результат взаимодействия вируса и потребленной человеческой крови. Вчера военные их поселок разнесли и двоих вампиров в плен взяли, но нам удалось их выторговать. Их мы тоже будем исследовать. – На нас исследовать собрались?! Они нашу кровушку будут пить, а вы пялиться будете, и свои закорючки в блокноты писать?! – Не кричите, пожалуйста. Выживание человечества нас беспокоит также сильно как вас. – К херам собачьим человечество с его выживанием! Я не корм для покойников! – заорал на нее Смуглянка. – Вам нужно успокоиться. Никто вас не будет скармливать альтенатам, – с удивительным спокойствием продолжала женщина, она говорила терпеливо и вкрадчиво: – Имел место несчастный случай и недоработка наших сотрудников. Мне очень жаль, но от того, что вы будете кричать на меня – ровным счетом ничего не измениться. Я гарантирую вам безопасность. Смуглянка буквально замер ледяной непоколебимостью и спокойной вежливостью надсмотрщицы. Может она робот? – Коля. Вам нужно успокоиться. Вам придется находиться в одном помещении с носферату. Он психически больной человек, но это человек. Пусть вас не обманывает его внешность. Развитые челюсти и изменившиеся кисти рук – это следствие спонтанной быстрой мутации. Он для вас не опасен. Поверьте мне, что в случае вашей смерти, получившийся место вас зомби точно также полез… – Хватит мне лапшу на уши наматывать. Я во время боевых операций столько всего навидался, что можно мне не рассказывать, как трупы ожившие себя ведут. Он стальные прутья разогнул как проволоку алюминиевую! Чего ты тут мне втираешь? – Мы не знали, что они на такое способны. Возьмите себя в руки и престаньте вести себя как баба на сносях. У вас серьезное ранение. Мы вас лечим. Кто вы такой нам хорошо известно от нашего коллеги. Убивать мы вас не собираемся, пускать вас на корм объектов мы тоже не планируем. Доверять мы вам тоже не можем, поэтому будете находиться пока здесь. Четкие и сухие, как метеосводка, слова надзирательницы-робота втыкались иглами прямо в мозг. Ничего не выражающие глаза смотрели в упор, практически не мигая. От этого складывалась ассоциация, что в стеклянные глаза-шарики манекена слишком реалистичного манекена вставили видеокамеры, которые бесстрастно фиксируют происходящее и записывают куда-нибудь на кремниевые чипы. Может она обладала гипнозом, а может действительно он ее стал воспринимать как неживой автомат, но агрессия ушла безвозвратно. Смуглянка почувствовал слабость, рана в плече задергала и заныла. Желание прилечь на кровать стало непреодолимым. Он сел на задницу тут же возле решетки. Раздражение сменилось апатией, ярость разошлась бессилием, как будто все давление в паровом котле было выпущено через сигнальный свисток или сломанный клапан. Женщин положила ему ладонь на тыльную сторону кисти и слегка пожала. – Не переживайте, пациент. Скорее выздоравливайте. Во всем происходящем было нечто совершенно дикое и неправильное. Круглые бесстрастные глаза и ровный хорошо поставленный голос никак не вязались с этим теплым прикосновением мягкой ладони. Смуглянка неожиданно для себя попал в ступор. Наверное, у него мозг завис. Надзирательница тут же забыл про него. Она подошла к камере богомольца. – Давид, как вы себя чувствуете? Николай не видел блаженного, но он услышал, как тот икнул. Не видя лица святоши, сложно было понять, что тот этим имел ввиду. – Вы все слышали, Давид. Вам бояться нечего. Больше мы такой промашки не допустим. Никто не ожидал, что после трансформации объект будет обладать такой силой и таким уровнем поведения. Ничего не бойтесь. Вы под постоянным наблюдением. Жалостливый всхлип за спиной Николай отнес на счет святоши. Возможность того, что раскисла надзирательница, он даже не допускал. Всхлипывание сменил звук удаляющихся шагов. Дверь в комнату с камерами захлопнулась, а Смуглянка все так и сидел, уставившись в одну точку. Усталость и безразличие ко всему овладели им без остатка. – Добрый человек. Бог с тобой. Никола-а-ай. Вы слышите меня? – послышался за спиной громкий шопот. Смуглянка развернулся всем телом и вздрогнул. До лица святоши можно было дотянулся рукой. Тот прижался лицом к стальным прутьям и смотрел на него блестящими ненормальными глазами, зрачки в этих дики глазах расползлись практически во всю радужную оболочку. – Коля, как вы себя чувствуете? – продолжал бородатый сектант. Смуглянка даже не понял, почему так назвал своего соседа. Может он и не был сектантом. Возможно, бандит сделал такой вывод из-за бесноватого блеска в глазах своего собеседника. На религиозного фанатика то походил больше всего, а для Смуглянки понятия сектанта и фанатика разнились между собой не так уж и сильно. – Херово я себя чувствую, божий человек. Пулевое ранение, удар электрическим током, сижу тут на тюрьме не понять у кого, да еще соседку живьем сожрал носферату какое-то. Конечно мне херово! – А как вы думаете: нам правду говорят? – снова озадачил его сектант. – Епть! Ваше благолепное преосвященство, вы же сами только что про испытания благостные говорили. Если Богу это угодно, то чего же ты тут елозишь передо мной? Иди к себе в угол и поклоны лбом в пол бей, да погромче! Может услышат тебя ангелы и сразу на небо заберут. Сектант оторопело отшатнулся от решетки, замер на мгновение, а затем снова горячо зашептал: – Вы правы. Вы совершенно правы. Я допустил малодушие. Я усомнился в величии воли божественного проведения. Спасибо тебе, добрый человек, что открыл мне глаза на порочность мою греховную. Господи!!! Прости меня маловерного и слабого. За уныние прости и за слабость малодушную. Я понял, что в великой благости своей ты послал мне спутника отверзшего глаза мои на ничтожность мою жалкую. Николай понял реакцию погибшей Лены на этого блаженного. Этот своей болтовней любого в гроб загонит и землей присыплет, без всяких там покойников. Сектант продолжал стоя на коленях и раскачиваясь во все стороны молотить языком всякую ахинею, причем выражение лица у него было такое, как будто у него последнюю корку хлеба отобрали. Смуглянка поднялся и, послав святошу на три крепкие советские буквы, направился к своей кровати. Ему даже не мешали завывания соседа по камере. Он завалился на койку и опять отрубился. Николай спал, а ему снова снилась армия, снилась та самая зеленка, которую он не любил, снились боевые товарищи, большинство из которых спилось или вообще сгинуло неизвестно куда на гражданке. Сны боевой тематики были прерваны привязкой и обедом. Его разбудили для того, чтобы сменить повязку и прокормить. Дав себя перевязать и наскоро поев, Смуглянка опять провалился в сон. Теперь сны стали ещё хуже. Он оказался на пересылке, причем сон был такой яркий, что ему стало страшно. Очередной сон сорвало с Николая в одно мгновение. Наработанные за много годы инстинкты не подвели и в этот раз. Вампир в клетке напротив только что проснулся и собирался встать. Смуглянка резко поднялся с кровати, в руках у него уже было полотенце, которое он старательно скручивал в тугой жгут. В самой середине скрученного полотенца лежал новый кусок мыла, заныканный с полки висящей прямо над его парашей. Своеобразный кистень из подручных материалов был весьма грозным оружием в умелых руках. Но боевое настроение было безвозвратно испорчено. Сильный позыв внизу живота сообщил о том, что он сейчас обделается, но не от страха, а по физиологической потребности. Ничуть не смущаясь окружающих, Смуглянка подошёл к заветному месту и уселся на парашу в позе орла. Он не собирался заботиться о мнении окружающих перед скорой смертью. Тем временем, сидящий в клетке напротив, вампир вел себя совершенно спокойно и тихо по сравнению со своим убитым братом или коллегой, или чем-то там ещё. Он несколько оторопело смотрел на окружающую обстановку. Теперь Смуглянка смог рассмотреть тварь во всех подробностях. Выдающиеся вперёд челюсти и массивные надбровные дуги роднили носферату с питекантропами. Смуглянка толком не знал кто такие питекантропы, но далёкие школьные знания рисовали в голове образ получеловека-полуобезьяны с большого плаката в кабинете биологии. Николай не знал, какие руки были у питекантропов или неандертальцев. Но эти лапы сложно было назвать человеческими. Длинные, узловатые с толстыми загнутыми черными когтями, похожими на крупные орлиные. Вампир сидел на нарах совершенно по-человечески, опершись локтями на колени и свесив кисти рук или лап перед собой. Он угрюмо смотрел по сторонам. Глубоко посаженные глаза изредка сверкали из мод лохматых ресниц. – Здесь тюрьма? Прозвучавший вопрос казалось, что появился ниоткуда. Просто так возник из окружающего пространства. Смуглянка было подумал, что ему это показалось, но вампир выпрямился и спросил более громко и внятно: – Вы меня слышите меня? Вы меня понимаете? – Слышать то слышим, но и не верится, что ты разговаривать можешь. В воздухе повисла длинная пауза. – Почему я разговаривать не могу? Разве я не человек? – Ты себя в зеркало видел, чудовище страшное? – Нет, а что такое? Нам запрещено смотреть на своё отражение. На высших ступенях практики мы вообще теряем способность отражаться в зеркалах. – Твой корешь недавно нашу соседку живьем сожрал. На наших глазах притом. Зверье вы и есть зверье. Неожиданно вампир встал. – Да как вы можете судить. Что вы можете знать о восходящем мире. Вам не дано понять кто мы такие. – А почему так? – издевательски начал Смуглянка. – Вы людей убиваете. Значит вы преступники и убийцы. В уголовном кодексе про это все чётко написано. Вот когда ты людей убивал, разве ты не понимал, что делаешь? – Причём тут ваша демогогия. Какие законы? В новом мире существуют только достойные и недостойные, и ещё есть великая сила, которая спросит с каждого, на сколько он достоин нового мира. Мир должен очиститься. Он должен восстать молодым и красивым, омывшись в крови. Только так мир сможет смыть ту грязь, которую привнесло в него порочное человечество. Я презираю тех, кто тянул этот мир по нисходящей, опутывал его ложью и превращал людей в рабов. – О-о-о, – протянул Смуглянка. – Я думаю, что тебе есть с кем поговорить. Святой отец, я вам овцу нашёл заблудившуюся. Или как там у вас? – А вы кому поклоняетесь? – в разговор включился святоша Давид-Арсений. Причём произошло это вполне органично, как будто он специально готовился к этому. – Мой отец – свергнутый ангел, светоносный князь, который восстал против рабства и лжи. – Значит вы сатанист. – Мы носферату – новые высшие существа. Мы следующая ступень в развитии человечества. Мы масса творцов, которые превзойдет архаичного бога. Нам не нужен ваш слабый бог, который ложью закабаляет вас, потому что не в силах справиться с людьми другим способом. Ибо творение превзошло своего творца. А вы племя рабов, которые одурманены ложью и готовы пресмыкаться. Вы зашорены. Вы не способны посмотреть вокруг открытым свободным взглядом. – Ты считаешь, что ты свободен? – проповедник перешёл на “ты” также легко, как и включился в диспут. – Да я свободен. – А в чем ты свободен? – Мой властелин позволяет мне делать то, что я хочу. У меня нет преград. – То есть ты поклоняется ему из-за того что он тебе все позволяет? – И поэтому тоже. – Так давай я тебе тоже позволю делать все, что тебе хочется, и ты будешь поклоняться мне. Я буду твоим властелином, а ты делай все что захочешь. Вампир впал в некое замешательство. – Ты пытаешься одурманить меня словами, – наконец собрался с мыслями носферату. – Отчего же? Разве ты не мог раньше делать все что захочешь? – Мог, но я не понимал своей свободы. Истинная свобода лишена условностей и оговорок. Властелин научил меня видеть и понимать. – А что он тебе ещё дал? Вампир рассмеялся и ответил: – Силу и спасение. Я сильнее любого человек из прошлого, я быстрее и умнее. Я теперь способен на такое, о чем даже по мыслить не мог. Я избранный. Я один из тех, кто наследует землю и кого примет очищенный новый мир. В разговор вмешался Смуглянка: – Ха! У вас что, ожившие покойнички никого не убивали? Вы с зомбями за ручку ходите и по подъездам тискаетесь? Похоже, что Смуглянка смог зацепить носферату за живое. – Восставшие мертвые и есть та самая сила, которая призвана очистить мир от скверны. Те, кто погибли – они не достойные. – А мать твоя достойна? А отец? А братья, сёстры и другие близкие тебе люди, они достойны? – Они заблуждались, – тихо ответил вампир. – Судьба рассудила нас. Они не верили мне. Они смеялись. Николай смотрел на этого самого питекантропа и поражался, даже не его внешнему виду и не тому что он разговаривает, а тому, что он говорит.
