Andrey Maidansky - Spinoza Izbrannyie sochineniya
аффект, из которого оно возникает (по т. 37, ч. III). Поэтому, как
аффект (по т. 6) может превосходить остальные действия человека,
точно так же и желание, возникающее из этого аффекта, может
превосходить остальные желания и вследствие этого быть таким же
чрезмерным, как и приятность (что мы показали в пред. т.); что и
требовалось доказать.
Схолия. Веселость, которую я назвал хорошей, легче себе
представить, чем наблюдать в действительности. Ибо те аффекты,
которыми мы ежедневно волнуемся, в большинстве случаев
относятся к какой-либо одной части тела, которая подвергается
воздействию преимущественно перед другими. Вследствие этого
аффекты бывают в большинстве случаев чрезмерны и так
привязывают душу к созерцанию какого-либо одного объекта, что
она не в состоянии мыслить о других; и хотя люди и подвержены
многим аффектам и вследствие этого редко бывает, чтобы кто-либо
постоянно волновался одним и тем же аффектом, однако же есть и
такие, которые упорно бывают одержимы одним и тем же аффектом.
В самом деле, мы видим, что иногда какой-либо один объект
действует на людей таким образом, что, хотя он и не существует в
наличности, однако они бывают уверены, что имеют его перед собой,
и когда это случается с человеком бодрствующим, то мы говорим, что
он сумасшествует или безумствует. Не менее безумными считаются и
те, которые пылают любовью и дни и ночи мечтают только
558
о своей любовнице или наложнице, так как они обыкновенно
возбуждают смех. Но когда скупой ни о чем не думает, кроме наживы
и денег, честолюбец — ни о чем, кроме славы, и т.д., то мы не
признаем их безумными, так как они обыкновенно тягостны для нас
и считаются достойными ненависти. На самом же деле скупость,
честолюбие, разврат и т.д. составляют виды сумасшествия, хотя и не
причисляются к болезням.
Теорема 45.
Ненависть никогда не может быть хороша.
Доказательство. Мы (по VI т. 39, ч. III) стремимся уничтожить
того человека, которого ненавидим, т.е. (по т. 37) стремимся сделать
некоторое зло. Следовательно, и т.д.; что и требовалось доказать.
Схолия 1. Должно заметить, что в этой теореме и последующих я
разумею только ненависть к людям.
Королларий 1. Зависть, осмеяние, презрение, гнев, месть и
другие аффекты, относящиеся к ненависти или возникающие из нее,
дурны, что явствует также из т. 39, ч. III, и т. 37 этой части.
Королларий 2. Все, к чему мы чувствуем влечение, будучи
одержимы ненавистью, постыдно и в государстве несправедливо. Это
ясно также из т. 39, ч. III, и из определения постыдного и
несправедливого в сх. т. 37.
Схолия 2. Между осмеянием (которое, как я сказал в кор. 1,
дурно) и смехом я признаю большую разницу. Смех точно так же, как
и шутка, есть чистое удовольствие, и, следовательно, если только он
не чрезмерен, сам по себе (по т. 41) хорош.
Конечно, только мрачное и печальное суеверие может
препятствовать нам наслаждаться. В самом деле, почему более
подобает утолять голод и жажду, чем прогонять меланхолию? Мое
воззрение и мнение таково: никакое божество и никто, кроме
ненавидящего меня, не может находить удовольствия в моем
бессилии и моих несчастьях и ставить нам в достоинство слезы,
рыдания, страх и прочее в этом роде, свидетельствующее о душевном
бессилии. Наоборот, чем большему удовольствию мы подвергаемся,
том к большему совершенству мы переходим, т.е. тем более мы
становимся необходимым образом причастными
559
божественной природе. Таким образом, дело мудреца пользоваться
вещами и, насколько возможно, наслаждаться ими (но не до
отвращения, ибо это уже не есть наслаждение). Мудрецу следует,
говорю я, поддерживать и восстановлять себя умеренной и приятной
пищей и питьем, а также благовониями, красотой зеленеющих
растений, красивой одеждой, музыкой, играми и упражнениями,
театром и другими подобными вещами, которыми каждый может
пользоваться без всякого вреда другому. Ведь тело человеческое
слагается из весьма многих частей различной природы, которые
беспрестанно нуждаются в новом и разнообразном питании, для того
чтобы все тело было одинаково способно ко всему, что может
вытекать из его природы и, следовательно, чтобы душа также была
способна к совокупному постижению многих вещей. Таким образом,
указанный строй жизни является всего более согласным и с нашими
началами и с общим обычаем. Поэтому, если и есть другие образы
жизни, то этот все-таки самый лучший, и его всячески должно
советовать, а яснее и подробнее говорить об этом нет нужды.
Теорема 46.
Живущий по руководству разума стремится, насколько
возможно, воздавать другому за его ненависть, гнев, презрение к
себе и т. д., напротив, любовью или великодушием.
Доказательство. Все аффекты ненависти дурны (по кор. 1 пред.
т.); а потому живущий по руководству разума будет стремиться,
насколько возможно, не волноваться аффектами ненависти (по т. 19)
и, следовательно (по т. 37), будет стремиться, чтобы и другой не
находился под этими аффектами. Но (по т. 43, ч. III) ненависть
увеличивается взаимной ненавистью и, наоборот, может быть
уничтожена любовью так, что перейдет в любовь (по т. 44, ч. III).
Поэтому живущий по руководству разума стремится воздавать
другому за его ненависть и т.д., наоборот, любовью, т.е.
великодушием (опр. которого см. в сх. т. 59, ч. III); что и требовалось
доказать.
Схолия. Кто желает отмщать за обиды ненавистью, тот ведет,
конечно, жалкую жизнь. Наоборот, кто старается покорить ненависть
любовью, тот ведет эту борьбу, конечно, радостно и спокойно; он
одинаково легко противо-
560
стоит как одному человеку, так и многим и всего менее нуждается в
помощи счастья. Кого он побеждает, тот уступает ему с
удовольствием и не с потерей сил, но с увеличением их. Все это с
такой ясностью следует из одних определений любви и разума, что
нет нужды доказывать сказанное в отдельности.
Теорема 47.
Аффекты надежды и страха сами по себе не могут быть
хороши.
Доказательство. Нет аффектов надежды и страха без
неудовольствия. Ибо страх (по 13 опр. аффектов) есть
неудовольствие, а надежда (см. объяснение 12 и 13 опр. афф.) не
существует без страха. И, следовательно (по т. 41), эти аффекты не
могут быть хороши сами по себе, но лишь постольку, поскольку они
могут ограничивать чрезмерное удовольствие (по т. 43); что и
требовалось доказать.
Схолия. К этому должно прибавить, что эти аффекты указывают
на недостаток познания и бессилие души; по этой же причине и
уверенность, отчаяние, радость и подавленность составляют
признаки духа бессильного. Ибо хотя уверенность и радость и
составляют аффекты удовольствия, однако они предполагают, что им
предшествовало неудовольствие, именно надежда и страх. Таким
образом, чем более мы будем стремиться жить по руководству
разума, тем более будем стремиться возможно менее зависеть от
надежды сделать себя свободными от страха, по мере возможности
управлять своей судьбой и направлять наши действия по
определенному совету разума.
Теорема 48.
Аффекты превозношения и презрения всегда дурны.
Доказательство. Эти аффекты (по 21 и 22 опр. аффектов)
противны разуму, а потому (по т. 26 и т. 27) — дурны; что и
требовалось доказать.
Теорема 49.
Превозношение легко делает превозносимого человека гордым.
561
Доказательство. Если мы увидим, что кто-либо вследствие любви
ставит нас выше, чем следует, мы (по сх. т. 41, ч. III) легко станем
гордиться, иными словами (по 30 опр. аффектов), подвергнемся
удовольствию и легко будем верить всему хорошему, что о себе
слышим (по т. 25, ч. III). А потому мы станем ставить себя
вследствие любви к самим себе выше, чем следует, т.е. (по 28
опр. аффектов) легко станем гордиться; что и требовалось доказать.
Теорема 50.
Сострадание в человеке, живущем по руководству разума, само
по себе дурно и бесполезно.
Доказательство. Сострадание (по 18 опр. аффектов) есть
неудовольствие и вследствие того (по т. 41) само по себе дурно.
Добро же, из него вытекающее и состоящее в том, что мы (по кор. 3
т. 27, ч. III) стремимся освободить человека, которого нам жалко, от
