Ганнибал - Лиловый (Ii)
Беленос выпрямился, отпустил его; на его лице возникло выражение, почти напоминающее озабоченность.
-- Вот оно что...
-- Не живые, -- Леарза поморщился, -- а только притворяетесь. Это... пугает меня.
-- Это не так, -- сказал Морвейн. -- Среди нас действительно есть искусственно созданные люди: андроиды, но не только. Я человек, -- он коротко дернул уголком рта. -- Как и профессор, и его помощник, и Таггарт, и многие другие.
-- Я ведь не могу это проверить, -- нервно усмехнулся Леарза.
-- А это так важно? -- остро спросил Беленос, нахмурился. -- Что бы ты ни думал, андроиды
живые
. Они думают и чувствуют так же, как мы. Они умеют любить.
-- Я не заметил, что хоть кто-то из вас умеет это, -- выдохнул Леарза. В эти мгновения безотчетная ненависть охватила его, даже ярость; он был окружен бездушными машинами, которые лгали ему...
В глазах Морвейна блеснуло что-то пугающее, он перебросил сигарету из одного угла рта в другой, прищурился.
-- Я был лучшего о тебе мнения, -- почти вкрадчиво сказал он. -- Я забрал тебя с Руоса, потому что считал, что ты сумеешь понять нас. Ты ни черта не понимаешь, китаб. Как и все твои соплеменники, ты не в меру эгоистичен и признаешь право на существование только за человеком. Это была точка зрения, от которой мы избавлялись тысячелетиями; попробуй принять то, что человек -- не пуп вселенной, что все мы -- просто грязь на поверхности планеты, которая в миллион раз старше нас.
-- А вы отказываете человеку в праве на существование, -- яростно возразил Леарза. -- Вы променяли свою уникальность на холодное железо. Предпочли палку тому куда более совершенному инструменту, которым вас наградила природа! Создаете этих... эти жалкие пародии на человека!
-- Жалкие пародии? -- почти рявкнул Морвейн; расстояние между ними стремительно сокращалось, и Леарза почти мог чувствовать его никотиновое дыхание возле самого своего носа. Леарзе хотелось как следует съездить по этой каменной морде, хотелось орать. -- Ты никак Каина имеешь в виду? Эта жалкая пародия неоднократно спасала ваши шкуры! Если бы не он, твой дружок Острон сдох бы еще до того, как открыл свой драгоценный Дар, а ты бы так и остался в развалинах сабаина!
-- Как бы то ни было, он всего лишь хитрая машина!
Он и не заметил, как они вцепились друг другу в плечи, и сам первым толкнул разведчика, бывшего выше его на добрых полголовы, а тот толкнул его в ответ.
-- Хоть тысячу раз машина, какая разница? Я не позволю тебе так говорить о нем!
-- Да мне плевать! Бездушные скоты, я не боюсь вас!
-- А ты, значит, считаешь себя избранным наследником Тирнан Огга? Может, пойдешь уничтожать их?
Леарза вскрикнул и мотнул головой; лбом он ударил разведчика точно в челюсть, сигарета полетела на гальку, тот невнятно выругался и нанес ответный удар. Леарза вовремя успел пнуть его под колено, они не удержались на ногах и полетели кувырком, но обоим уже было все равно, жесткие кулаки впивались в бока, хрустела галька. Чертов разведчик был силен, однако Леарза не сдавался, и все закончилось тем, что они оба как-то одновременно отпустили друг друга и остались лежать навзничь рядом, глядя в небо. Леарза тяжело хватал воздух ртом; ребра ныли, саднило разбитое колено. Хвост Морвейна растрепался, и ветер разметал его длинные волосы. Разведчик принялся шарить рукой, отыскал свою сигарету, в которой не было настоящего огонька, и опять закурил, не поднимаясь.
Только продолжало мерно шуршать море; тишина окутала их. Над головою плыли тяжелые тучи.
-- Мне сделали выговор из-за тебя, -- хрипло произнес Морвейн. -- Вызвали в совет. Долго объясняли, почему я неправильно поступил. Пришлось доказывать трем десяткам ученых мужей, каждый из которых старше меня в два раза, что ты в состоянии прижиться на Кэрнане, что ты не свихнешься и не начнешь кидаться на людей. А ты что творишь, идиот?
-- ...Ты и сам будто был не прочь подраться.
Морвейн рассмеялся. Леарза по-прежнему лежал, глядя в небо, и внутри у него будто что-то растаяло, выключилось. Холодная пустота вливалась в него.
-- А тебе нужна была встряска. Привыкай, китаб. Это не сон. Это будущее, к которому приходят, если идти твоим путем, а не путем Острона.
-- Много среди вас... андроидов?
-- Порядочно. Боишься их, а?
-- Нет!
Беленос молчал; Леарза кое-как сел и оглянулся.
-- Что это за место? -- спросил он.
-- Северное побережье Эмайна, -- пояснил разведчик. -- Эмайн -- это материк, на котором расположен Ритир, но Ритир находится далеко к югу отсюда.
Море по-прежнему плескало серыми волнами перед ними; позади берег плавно поднимался кверху, и отсюда, с гальки, можно было видеть, как он переходит в пологие заснеженные холмы. Холод понемногу начинал жечь пальцы. Никаких следов пребывания человека здесь не было, только аэро, на котором они прилетели сюда, поблескивал глянцевым покрытием.
-- Я думал, вы все застроили этими клятыми небоскребами.
-- Ведь я сказал тебе, нет. ...Ладно, одно время пытались, но быстро надоело. Теперь многие живут в усадьбах в отдельных районах, далеко от высотных городов.
Леарза обхватил себя руками за колени и поморщился, когда острая боль уколола его в бок; взгляд его вновь устремился в море.
-- Все-таки вы слишком бесчувственные, -- признался он. -- Меня это... не то что пугает, но... я не знаю, привыкну ли когда-нибудь. И скажи честно, -- ведь вы могли бы все изменить там, в Саиде. Ладно, Острон бы не поверил тебе, но я поверил бы. А ты даже не попытался намекнуть мне.
-- Это был эксперимент, -- ровно сказал Морвейн. -- ...Знаю, этого тебе тоже не понять, по крайней мере, теперь. Мы ведь не боги в блестящих доспехах, которые приходят на помощь и всех спасают просто потому, что они боги. Мы изучаем ваш путь развития, отчасти для того, чтобы выяснить: что, если мы пошли по неверной дороге? Если Тирнан Огг был прав? И потому мы хотели, чтобы вы по возможности сами справились, для нас очень важно было, чтобы вы самостоятельно поняли, в чем сущность Асвада.
Посеревшими глазами Леарза наблюдал за тем, как волны набегают на берег одна за другой.
-- Но Тирнан Огг ошибся, -- тихо произнес он. -- Или вы так решили. Руос погиб.
-- Это не обязательно означает, что уничтожить Асвада было невозможно, -- возразил Морвейн. -- Если бы у вас был Одаренный Хубала, все могло сложиться иначе.
-- Но ведь... наша планета была не первой, которую вы нашли?
-- Семнадцатой, вообще-то... но до вашего уровня развития дошли только еще три.
-- Все они плохо кончили.
-- ...Да. Однако это только четыре планеты, Леарза. Если на пятой все будет иначе?
-- Пятой, -- повторил китаб. -- Ведь тот корабль... это были другие люди, не ваши.
-- Нет, не наши. Мы до сих пор не знаем, откуда они явились и куда скрылись потом. Мы все еще ищем их.
-- И когда найдете? Опять будете наблюдать исподтишка?
-- Мы осторожны.
Леарза скривился и ничего не сказал.
***
Ослепительно-яркое, рыжеватое солнце висело в самом центре, а вокруг него неспешно вращались три шарика; один темно-красный, совсем крошка, и ближе остальных, другой приятного зеленовато-белого цвета, побольше, с двумя собственными спутниками, и третий большой и бледно-розовый в полоску.
-- Красиво, правда? -- спросил профессор, стоявший по другую сторону стола. В комнате было темно: окно было наглухо закрыто, и Леарзе было только видно его пухлое лицо, тускло освещенное светом крохотного солнышка, повисшего над столешницей.
Леарза поднял руку и попытался ткнуть в солнце пальцем, но палец прошел насквозь: настоящим оно не было.
-- Это проекция, -- напомнил Квинн. -- Пытаться потрогать -- все равно что ловить солнечные зайчики.
Леарза вздохнул и опустил кисть.
-- Красиво, -- тихо согласился он.
Профессор Квинн, по правде говоря, несколько был обеспокоен: после того, как съездил с Морвейном на северное побережье материка, куда-то под Саол (Морвейн так и не уточнил, куда именно), Леарза стал совсем молчалив и грустен, язык учил без особого прилежания, даже прекратил задавать вопросы. И теперь он стоял в тишине, рассматривая вертящиеся шарики почти что с равнодушием, а ведь профессор специально сегодня сделал перерыв в занятиях языком и принес школьный проектор с картой системы Кеттерле.
-- Звезд во вселенной бесконечное множество, -- все же принялся рассказывать он, -- и они бывают очень разными. Некоторые из них огромны, другие, наоборот, очень малы. Наша звезда, Кеттерле, -- он указал на крошечное солнышко, -- принадлежит к классу не очень ярких звезд, к так называемым звездам главной последовательности. Она уже не очень молодая, -- а у каждой звезды есть свой возраст, и они тоже стареют и умирают, -- но греет нас отменно и еще будет греть несколько миллионов лет. Я уже говорил тебе, что во вселенной все вращается: галактики, звездные системы, сами звезды и их планеты, если они у них есть. Вокруг Кеттерле вращается три планеты, самая маленькая из них -- это Эйреан, вот эта.
