Неизв. - Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру
Свою 55 годовщину я отметил между Валаамом и Сердоболем.
Примечания:
Дидона – дочь тирского царя Бела, около 888 года до н. э. в Северной Африке основала Карфаген; из-за безнадежной любви к Энею и чтобы избежать брака с ливийским царем Иарбом, считает Вергилий, покончила с собой
Лаий – царь Фив, муж Иокасты и отец Эдипа, персонаж трагедии Софокла «Царь Эдип», датированной примерно 425 годом до н. э.; в младенчестве удаленный от родителей, чтобы не сбылось роковое пророчество, Эдип его осуществил: убил отца и женился на матери, не ведая, что творит
Кексгольм – в начале XIV века на острове между двумя рукавами реки Вуоксы была построена крепость Корела или Старая крепость; в 1581 – 1595 и 1611 – 1710 годах ею владела Швеция; в XVII веке была построена Новая крепость, от которой сохранились остатки каменных ворот и почти полностью – южный равелин; крепость возвращена России при Петре I, в XVIII веке Кексгольм стал местом ссылки; в 1948 году переименован в город Приозерск
Уточненный маршрут на почтовых - Сердоболь, Реускала, Лахенпохья, Ихаланоя, Кроненборг, Пукканиеми, Кексгольм, Гепогарью, Нойдерма, Кивиниеми, Мегре, Коркомяки, Лемболова, Дранишникова, Санкт-Петербург.
Москва
На следующий день, 3-го августа, в восемь часов утра мы сели в московский поезд и покинули Санкт-Петербург.
Русские железные дороги довольно плохо организованы, однако, имеют преимущество перед нашими, это – ватерклозеты, устроенные в определенном месте.
От Санкт-Петербурга до Москвы 800 верст (200 лье). На них уходит 26 часов езды, тогда как, чтобы добраться от Парижа до Марселя, требуется 18. На восемь часов меньше и на 20 лье больше; этого маленького расчета достаточно, надеюсь, чтобы констатировать преимущество наших железных дорог перед русскими. Медленность в продвижении тем более неприятна, что дорога от Санкт-Петербурга до Москвы - то долгая степь, то нескончаемый лес, и ни малейшего холма, который придал бы ей живописный вид. Единственное, что явилось нас развеять, был один из тех ужасающих пожаров, которые пожирают целые лье лесов.
Мы услышали вдруг, что наша машина гудит изо всех сил своей железной груди, затем движение, очень осторожное до тех пор, ускорилось до такой степени, что можно было подумать, будто машина взбесилась; вслед за этим мы ощутили сильный жар; и вот на всем пространстве, какое удалось охватить взором, увидели пламя справа и слева.
Пересекали самый центр пожара. Зрелище было тем более великолепно, что наступала ночь, а поскольку поезд шел так скоро, мы ничего не упустили из величия спектакля. Только если декорация была прекрасной, то зал был жарким, и несколько вентиляторов не были бы бесполезными. Уверен, что воздух накалился, несмотря на быстроту следования, до 60 градусов. Мы должны были проехать таким образом 8 - 10 верст, по меньшей мере, за 6 - 8 минут.
Я знакомился с гарью, не пришлось бы возобновить это знакомство через несколько дней, так как, возможно, в искусстве несгораемости ее разнесет далеко. В этих обстоятельствах я принял положенные мне градусы и приобрел право войти в ад без нового экзамена.
Мы миновали станцию Вышний Волочек, что на полпути между Москвой и Санкт-Петербургом; она имеет ту особенность, что является местом встречи воров и скупщиков краденого двух столиц. Когда значительная кража совершена в Санкт-Петербурге, вор тут же едет в Вышний Волочек, где находит покупателя из Москвы. Когда важная кража совершена в Москве, вор поступает так же, находит на той же станции скупщика краденого из Санкт-Петербурга, и круг замыкается.
На следующий день в 10 часов утра мы прибыли в Москву. Женни, предупрежденная телеграфной депешей, прислала за нами Дидье Деланжа, доверенное лицо Нарышкина, с коляской; он ожидал нас в здании вокзала.
Коляской управлял элегантный русский кучер в маленькой шляпе с павлиньим пером и завернутыми полями, в черном рединготе, застегнутом сверху донизу, в шелковой рубахе, в панталонах с напуском, заправленных в большие сапоги, и с восточным поясом.
На этот раз мы были в самой, что ни на есть, коренной России, то есть в настоящей, а не фальшивой России, как Санкт-Петербург.
Москва, после Константинополя, - самый большой город, или, лучше сказать, - самая большая деревня Европы; ибо Москва с ее парками, бараками, озерами, садами, огородами, съедобными воронами, курами, ее хищными птицами, планирующими над домами, скорей всего, - огромная деревня, нежели большой город. Черта города измеряется десятью французскими лье; площадь - 16 120 800 квадратных туаз.
Все то, что говорят об основании Москвы князем Олегом, вымысел. Ее достоверное начало датируется XII веком. В 1147 году Юрий Долгорукий, сын Владимира Мономаха, имел резиденцию в Киеве, первой столице русских сюзеренов. Доверил Владимирское и Суздальское княжества сыну Андрею, прозванному Боголюбским, и пожелал пойти во Владимир, чтобы туда его водворить. На его пути находилась Москва, малозначащая река, но лежащая среди очаровательных холмов. Он переправился через нее, поднялся на один из холмов и с удовольствием осмотрел оттуда местность.
Этот холм – то самое место, где построен Кремль.
Этот холм и окрестные равнины были собственностью некого Этьенна Кучко, сына Иванова [боярина Стефана Ивановича Кучки]. Конечно, восхищение великого князя его владением инстинктивно не понравилось Этьенну; он отказался воздать почести великому князю, на которые тот, как полагал, имел право. Поэтому великий князь Юрий, гордость которого была уязвлена, велел схватить Кучко и бросить его в пруд, где он утонул. Неожиданный поворот дела поверг семью покойного в такую печаль, что Юрий, тронутый ею, отправил сыновей и дочь, оставшихся без отца, к Андрею, поручая их его заботам, и продолжил свой путь во Владимир. Улита, так звали дочь Кучко, была красива; великий князь женил на ней своего сына; затем, посетив княжества, повернул назад, в Киев. Возвращался той же дорогой. Снова ехал берегом реки Москвы, снова забрался на полюбившийся холм и приказал на нем строить город.
Этот город был назван Москвой (которую мы переделали в Moscou) по названию реки [Moskova (фр.)], над которой он возвысился.
В России ничего не стоит построить город, важно его населить. На своем смертном ложе Юрий вспоминал как сладкую грезу свое стояние на холме и, узнав, что, по его распоряжениям, там построили некоторое количество домов, посоветовал своему бодрствующему сыну их заселить. Эта рекомендация имела силу приказа для сына, который заслужил прозвание Боголюбского. Его резиденция находилась во Владимире, это правда; но, желая вызвать у русских стремление к развитию и процветанию нового города, он велел построить в центре нового города каменную церковь, поместил там образ мадонны, что был прислан из Константинополя в Киев и, говорили, писан св. Лукой, украсил церковь золотыми турелями, выделил земли на ее содержание и назвал ее Успенской, то есть церковью Успения Богородицы.
Благосостояние нового города, несомненно, росло бы, если бы Андрей, кого набожность отдалила от жены, не был убит ею и ее семьей, которая отомстила сыну за прошлое убийство, совершенное его отцом.
Москва с тех пор была заброшена, а потом разграблена и предана огню монголами. Все исчезло в дыму того первого пожара, и только в 1238 году замечают, что вновь появляется московский князь, а в 1280 году - что город возрождается.
Даниил, младший из сыновей Александра Невского, того, кто жизнь провел, чтобы сражаться с подданными, побеждать и прощать их, и которого гений сделал великим, а добродетели святым, Даниил унаследовал владения на Москве-реке, то есть захваченные Юрием у Кучко, кого он велел утопить. Он нашел город, основанный Юрием, сильно обезлюдевшим или, скорее, более не существующим. Нынешнее место Кремля было укрыто густыми лесами, и среди них остров на болоте, во что, вероятно, обратился пруд, где утопили Кучко, служил пристанищем анахорету, живущему в аромате святости; Даниил обратил уединенную хижину в церковь Преображения, окружил остров частоколом и построил там себе дворец. Затем основал монастырь, где и был погребен.
Его сын жил в Москве, предпочитая ее Владимиру и Суздалю, и поэтому получил прозвание Московитского [Московского].
Дмитрий, прозванием Донской обязанный своей победе над татарами, частокол Кремля, поставленный Даниилом, заменил стеной, способной остановить монголов, в этом поясе укреплений приютил патриарха - св. Алексия, который построил Чудову церковь. Наконец, жена князя, Евдокия, построила там знаменитый монастырь Вознесения Христа, где приняла пострижение, где была похоронена, и где 35 великих княжон и царевен, погребенных, как и она, образуют своеобразный двор мертвых.
