Aubrey Dark - Mine
Он скрутил сосок снова, но вместо того, чтобы закричать, я втянула воздух через нос, пытаясь отречься от своего тела. «Я не там. Я ничего не чувствую. Это не я. Я всего лишь снова играю роль. Я ничего не чувствую, ничего не болит. Риен не затрагивает меня. У него нет никакой власти надо мной».
Но когда он нагнул голову и больно захватил мой сосок, я снова оказалась в оковах своего тела. Его язык смягчился, лаская, почти вырывая из меня стон удовольствия. Да, у него была власть. Он мог заставить меня хотеть себя, несмотря ни на что.
— Я сказал, что не причиню тебе боль, Сара, но я не могу помочь себе, — его рука опустилась, останавливаясь на животе. Такой маленький, интимный жест. Вызвавший всплеск тошноты во мне.
То, как он держал меня, гладил, всё словно указывало на то, что я его собственность. Игрушка. И он делал то, что хотел, включая и игру с моими эмоциями.
Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить его со скальпелем в руках. Пытающего Гэри на столе в операционной. Пыталась вспомнить всю ту кровь. Если бы я смогла воспроизвести эти картинки в голове, у меня появился бы шанс побороться с теми чувствами, угрожающими захватить все мое тело.
Он вдохнул воздух, зубами задевая сосок, а я задрожала от потока прохладного воздуха, обвившего мою поврежденную кожу.
— Надеюсь, ты наслаждалась, Сара, — произнес он. — Я не желаю тебе никакого вреда. В смысле, непоправимого вреда здоровью. Но в последний раз я получал удовольствие очень давно... такое удовольствие. Трудно найти правильного человека. Человека, который бы получал удовольствие.
Я открыла глаза. Он наклонился ко мне, глядя прямо в лицо. Его волосы были темными, а глаза напротив – золотыми. Такими теплыми, что мне хотелось потянуться к нему за помощью. Спаси меня от самого себя.
Я хотела сказать ему «нет», я не такой человек. Не тот человек, который будет наслаждаться: будучи парализованной, мотающейся по опасному и намного более мучительному обрыву удовольствий. Но это не правда. Как бы я не поносила его, моя кожа изнывала от его прикосновений.
Моё тело гудело под его пальцами.
Все еще глядя глубоко в мои глаза, Риен запустил руку под мои трусики. Втянув воздух, я не закричала, когда его пальцы пошевелились рядом с моим входом. Своими горячими требовательными пальцами он исследовал мои складки, лаская, поглаживая. Сердце отдавалось в ушах гулкой музыкой.
— Риен...
Он ничего не сказал, лишь наклонился вперед. Его губы были в сантиметрах от моих. Установив зрительный контакт, я снова вспомнила про тех кроликов. Вспомнила, как им пришлось столкнуться лицом к лицу с хищником, то, как они замерли, не в силах сделать малейшее движение. Даже не будь я под этим аппаратом, не думаю, что смогла бы пошевелиться.
Его пальцы снова скользнули в меня, широкие и медленные. Я вздрогнула, когда он заполнил меня, медленно-медленно растягивая отверстие, так медленно, что мои глаза начало жечь от разочарования.
— Риен.
Его губы слегка шевельнулись, но я не смогла разобрать ни единого слова. Пальцы выскользнули и медленно вернулись обратно. Я застонала. Совсем позабыв обо всех обещаниях, данных самой себе. Я не могла сдерживать свое желание, не тогда, когда его пальцы тянули и мучили меня подводимым к краю экстазом. Я бы упала, он вынудит меня упасть. Мое тело жаждало выгнуться под его пальцами, но по той причине, что мне не подчинялась ни одна мышца, приходилось ждать.
Ждать его.
— Пожалуйста, Риен, — прошептала я, впившись взглядом в его глаза. Я была не в силах что-либо понять по его лицу; он закрылся от меня. Но, тем не менее, его пальцы задвигались быстрее, и я закричала, когда они задели мой опухший изнывающий клитор.
— Да, — я чувствовала, что конец близок. Чувствовала, как все внутри поднималось, подстраиваясь под подобранный им ритм, под ритм, который выбрала бы сама, будь я в силах двигаться. Его пальцы все вторгались в меня, пока большой палец продолжал поглаживать, посылая по телу восхитительную дрожь. Я была близко. Так близко.
Свет в комнате был не только тусклым, но и мерцал. Но, наверное, тому виной мои трепещущие ресницы, ибо я чувствовала, как росло мое давление, как приближается кульминация.
— Жестче, — прошептала я. — Жестче, умоляю, жестче, — и зажмурилась, ожидая освобождения.
Тогда его пыльцы выскользнули и исчезли.
Исчезли?
Мое тело болело из-за пальцев, которые больше меня не касались. Я открыла глаза, недоуменно глядя на него и сдерживая рваное дыхание. Мое тело сжало, сжало... ничего. Я ощутила полнейшую пустоту, когда он исчез. Его лицо было неумолимо, совершенно нечитаемое. Не хмурился, не злился.
— Риен, — задохнулась я. — Пожалуйста, не... не останавливайся...
Он улыбнулся, отклонившись подальше от меня, поднимая свою руку между нами. Его пальцы блестели на свету. Он слизывал мои соки с руки, по пальцу за раз, пока я наблюдала за ним.
Я стонала. Мое тело было разрушено потребностью, которая пересилила все рациональные мысли.
— Хватит игр на сегодня. Ты отличная актриса, Сара. В конце я почти поверил тебе.
Гнев затопил меня. Я ненавидела его за то, что он привел меня сюда. Ненавидела его за боль и удовольствие, предложенное освобождение, в последний момент им же сорванное. Но более всего я ненавидела его за то, что он мне не поверил.
— Ты не можешь... — захныкала я, ненавидя и то, как звучал мой голос — плаксиво и навязчиво. — Прошу тебя. Ты не можешь остановиться. Ведь я так близко. — Ты ни к чему не близка, — оборвал Риен. — Я вижу это по твоим глазам. Ты все еще цепляешься за образы, бывшие у тебя до меня. Ты не здесь. А где-то в другом месте.
— Нет, — сердито закричала я. — Клянусь...
— В следующий раз, — сказал он, поднимаясь, — Я хочу, чтобы ты держала свои глаза открытыми. Все время. Понимаешь меня? Или я никогда не продвинусь дальше.
Устроив руки в карманах, он небрежно стоял, ожидая мой ответ. Все мое тело, каждая его клеточка требовали ласки, теперь, когда он отстранился. Насмехаясь надо мной. Поддразнивая. Заставляя меня желать то, что он отобрал. Я ненавидела его еще и за это.
— Пошел ты, — прошипела я.
Он улыбнулся. А я еще больше возненавидела его за эту улыбку, потому что он становился невероятно прекрасным, улыбаясь так. Красивое лицо, скрывающее монстра внутри.
— Ты мне нравишься, Сара, — сказал он с полыхающей в глазах улыбкой. — Думаю, нам будет очень весело вместе. Но не сейчас, особенно тебе. Ведь ты ещё примерно час не сможешь двигаться.
Крик стиснул горло. Час? Целый час, прежде чем я начну шевелиться. Целый час, за который я могла бы потрогать себя, ослабляя невыносимую боль. Все это казалось нереальным.
— Или я могу привести тебя в чувства пораньше, привязав ремнями к операционному столу. На самом-то деле, я туда и направляюсь. Если ты хочешь присоединиться к Мистеру Стидхиллу и узнать, что такое настоящие пытки — уверен, я смогу это организовать.
— Нет, — прошептала я.
— Хорошо. Тогда увидимся позже, моя дорогая Сара, — он наклонился, поцеловав меня в лоб, — и, Боже, моя кожа запела там, где коснулись его губы, — после чего покинул комнату. Лежа на диване, не в силах пошевелиться, я могла лишь думать о монстре, захватившем меня, и о том, как сильно я жаждала вновь ощутить его прикосновение.
Глава 11
Риен
Что за прекрасная игрушка. Прикосновение к ней походило на изучение нового инструмента.
Я хмыкнул, проходя через секретную дверцу шкафа. Стена позади меня встала на место. Мистер Стидхилл, лежащий на операционном столе, все еще тяжело дышал. Я обернулся, включая музыку — легкую часть неизвестного мне музыкального квартета. Быть может, Барокко. Струны воспроизвели мелодию в воздухе.
Я схватил свои перчатки. Сперва удовольствие, потом боль. Мне нравилось доставлять девчонке удовольствие, но боль – моя первая любовь. Я взял пипетку с нитратом серебра и пододвинул стул к операционному столу. Мистер Стидхилл спал, но это долго не продлится. Подняв нитрат серебра над его лицом, я позволил капле упасть на обнаженную часть.
Он резко очнулся, его тело скрючилось на столе. Крики, исходящие из-под кляпа, не ложились под музыку, и я нахмурился, напоминая себе вернуться к связанным узлами затычкам, замещающим вату. Капли одна за другой исчезали из пипетки.
Я вспомнил, как родители вынудили меня изучить игру на виолончели. У всех и друзей были дети, играющие на пианино или на скрипке. Моя мама не любила звучание виолончели, но ей нравилась сама идея. Как и сама идея о сыне, способном играть на инструменте. Вот чем можно похвастаться!
Сначала я ненавидел ее, но потом стал практиковаться в одиночестве своей комнаты. Когда я поднял виолончель, установив ее перед собой, я осознал, что мне понравилось. Понравилось, как моя рука держала гриф. Понравилось, как я водил смычком по струнам. Как низкие ноты лились из-под древка вместе с дрожью моего тела. Как ноты скользили через меня, словно волны.
