Калия Рид - Распутывая прошлое
Тишина была оглушительной. Я боялась открывать глаза. Когда я все-таки это сделала, мужчина уже успел повернуться лицом ко мне. Он не смотрел на меня. Его рубашка была в беспорядке. Штаны расстегнуты, показывая его вялый член. Я отпрянула от этого видения. Господи, я неистово хотела знать, как использовать оружие. Я бы направила его ему прямо между ног.
Лана опала напротив деревянного бруса. Ее штаны все еще находились у лодыжек. Он тяжело дышал, пока Лана продолжала смотреть на землю. Мужчина наклонился, и его колени издали лопающий звук. Не смотря на все, что я сегодня видела, я вздрогнула от этого действия.
Он рассмеялся. Этот смех был наполнен ненавистью и яростью. — Ты же знаешь, что я единственный человек, который по-настоящему любит тебя, верно? — произнес он.
Лана молчала. Он сильно дернул ее за волосы у самых корней, пока она не подняла на него свой взгляд. Она смотрела на него с жестким спокойствием. Ее глаза были пустыми, и я поняла, в тот момент, что она пользовалась этим приемом, как успокоительным.
Он продолжал смотреть на нее. Его голос повысился. — Верно? — Он еще сильнее потянул ее за волосы, и ее череп ударился о балку.
— Ты прав, — прокаркала Лана, прочистила горло и продолжила. — Ты прав. Ты прав. Я знаю. Я буду хорошей, — прошептала она, словно маленькая девочка.
Он кивнул, после чего застегнул свои штаны и пошел в сторону открытой двери.
Я запаниковала. Страх заставил меня повернуться и начать двигаться на своих дрожащих ногах. Страх заставил мое сердце бешено колотиться, пока я с трудом не задышала. Я забежала за угол сарая. Моя спина уперлась в дерево, а руки — в согнутые колени. Я чувствовала, что была в нескольких секундах от того, чтобы потерять свой обед.
Гравий громко хрустел, и я задержала дыхание, прислушиваясь к его движениям. Наконец, я услышала, как дверь-ширма закрылась. Я ждала до тех пор, пока, наконец, не почувствовала безопасность, после чего я побежала обратно в сарай. Лана все еще сидела там, но теперь ее джинсы были застегнуты. Она зажала жакет одной рукой и уперлась лбом в свое колено. Все ее тело яростно дрожало, когда она склонилась набок, чтобы прочистить желудок. Звуки, которые она издавала, заставили меня съежиться. Когда в ее желудке ничего не осталось, она села и вытерла рот тыльной стороной ладони.
Я шагнула вперед. — Лана?
Ее голова подскочила, и полоска света осветила темный сарай изнутри достаточно сильно, чтобы я смогла увидеть влажные полосы на ее щеках.
Я подошла ближе. Она встала на дрожащих ногах и уставилась на пустое лошадиное стойло.
— Ты в порядке? — прошептала я.
Выражение на ее лице и сутулость плеч заставили меня захотеть побежать вперед и обнять ее, настолько сильно, насколько я только могла.
Она вытерла щеки и послала мне дрожащую улыбку. — Да. Я в порядке.
Как манекен, я стояла там, безучастно глядя на нее. Мы будем притворяться, что все в порядке? Я повернулась к дому, чтобы убедиться, что никто не наблюдает. Я села на колени рядом с ней.
— Лана, я все видела, — прошептала я.
Ее единственной реакцией была громкая икота.
Я повторила. На этот раз громче и жестче.
Болезненный стон вырвался из ее горла. Казалось, словно прошли годы, прежде чем она, наконец, медленно кивнула. Это было ее единственное подтверждение ситуации.
— Мы должны отвезти тебя в больницу, — произнесла я.
— Нет! — быстро выговорила она.
— Что значит «нет»?
Она упрямо покачала головой. — Я не поеду.
— Почему?
— Это ничего не изменит.
— Нет, изменит! Это никогда не случится снова.
— Нет, случится, — сказала она очень тихо.
Наконец, она посмотрела на меня. Я видела ее страх. Видела ее унижение.
У меня в голове засело так много вопросов. «Как долго это происходит? Твоя мама знает? Почему ты мне не сказала?». И я оставила их все при себе; Лана едва дышала, оставим разговоры на потом.
Я встала. Провела пальцами сквозь волосы, в сокрушении начав ходить взад и вперед.
Переживание всего этого походило на глотание стекла. Болезненно. Чертовски болезненно.
Я повернулась, и слова вырвались из моей груди, словно пуля, выпущенная из дула. — Он же твой отец, — произнесла я сломлено.
Мои колени ослабли. Я села рядом с Ланой, плечами касаясь ее. Я могла чувствовать ее боль, словно она была моей собственной. И это было так тяжело, так всепоглощающе, что из моего горла вырвался всхлип. Лана плакала, спрятав лицо в своих ладонях. Я чувствовала себя бесполезной из-за того, что ничего не могу поделать в этой чертовой ситуации, чтобы облегчить ее боль.
Она продолжала плакать, и я повернула голову, чтобы посмотреть на прекрасный дом ее семьи. Мои зубы сжались вместе, а глаза сузились. Неужели ничего нельзя сделать? Логичный шепот. Борись за нее. Борись, когда никто другой не борется.
ГЛАВА 7. ЗАКРОЙ СВОИ ГЛАЗА
Моя встреча с доктором Ратледж провалилась. И это все была моя вина. Мне стоило лучше все обдумать, прежде чем давать ей маленький кусочек своей истории; безусловно, она может уйти от всего, что я говорю ей, но мне-то приходится жить с этим каждый день.
Я сижу на кровати. Мои лопатки упираются об стену. Пальцами рук я обнимаю ноги. Пальцы ног впиваются в простыни. Я качаюсь взад и вперед, стараясь спокойно дышать, но дыхание выходит каким-то судорожным.
Мне нужно поспать, но я не могу.
Свет погасили несколько часов назад. Луна едва показалась, но света было достаточно, чтобы придавать фиолетовый оттенок моей комнате. Я вижу тени, отбрасываемые обнаженными ветками дерева, на своем полу. Они покачиваются на фоне неба из стороны в сторону. Я вижу замороженные сосульки. Они все еще твердые. И все еще держаться. Я стараюсь напоминать себе, что тоже могу держаться.
Но моя решимость ускользает. Мои глаза дрейфуют в угол комнаты. И я вижу мужчину, который сидит в этом углу и наблюдет за мной холодными, немигающими глазами. Это отец Ланы. Он выглядит так, словно хочет разорвать меня на части.
Я слышу его голос. Твердый и резкий. Он заставляет мою кровь стынуть в жилах.
— Ты боишься меня? — спрашивает он.
Пот бисером выступает над моей верхней губой, пока я смотрю на свои ноги.
«Не разговаривай с ним. Не смей», — говорю я себе.
Я подняла голову.
Он присаживается. Я слышу, как трещат его суставы из-за подобного движения. Напоминает раскат грома. Этот звук рикошетом проносится в моей голове, пока я хватаюсь за неё руками, чтобы остановить подступающую боль.
Он – единственный, кто говорит со мной. Он – тот, кто ужасает меня. Он причина всех моих ночных кошмаров.
— Ты ничтожество. Но ты ведь уже это знаешь, верно? И та сучка-докторша видит тебя насквозь, несмотря на всю твою ложь. Когда она откажется от тебя, кто останется с тобой? — его голос повышается. — Никто! Никто, кроме меня!
Его слова, словно кислота. Они выжигают мою душу. Растворяют надежду. Открывают старые раны, заставляя их кровоточить. Я кричу в неистовых муках. Кричу во всю силу своих легких, чтобы заблокировать его голос. Но он принимает вызов и тоже начинает кричать.
Ногти впиваются в мой череп. Я чувствую металлический запах своей крови и продолжаю нажимать все сильнее и сильнее.
Мэри вбегает в мою комнату. Я продолжаю кричать, одновременно наблюдая за тем, как она смотрит на меня, после чего начинает оглядываться вокруг себя, осматривая комнату. Она не увидит его. Я прекрасно понимаю, что не увидит. Он не раскроет себя перед ней.
Он прекращает кричать. Я перестаю вопить. Его губы растягиваются в улыбке. Он подносит палец к губам, качая головой.
Я роняю голову на колени и начинаю реветь.
— Наоми, — раздражается Мэри, одергивая мою руку от ушей. — Что случилось?
Она наклоняется с выжидающим взглядом на лице. Я моргаю. Раз. Два.
— Мне.. мне нужно что-нибудь, чтобы уснуть, — заикаюсь я.
Мэри роняет мои запястья, словно они пропитаны ядом. — Я же уже дала тебе твои лекарства.
Она пытается заставить меня лечь, но я продолжаю сидеть.
— Они не работают, — говорю я нетерпеливо. — Мне нужно больше.
— Я не могу дать тебе больше.
Она мягко пытается уложить меня на кровать, но я сопротивляюсь.
— Почему нет? Я нуждаюсь в них. — Крошечные уколы боли начали зарождаться за моими ушами по мере того, как я смотрю на Мэри. Моя рука дергается. Я крепко цепляюсь за ее руку. — Мне нужно поспать. Мне нужно…
Мне нужно забыть. Мне нужна одна минута в день, когда я не чувствую дурманящий террор.
Она вырывает руку и идет обратно к двери. — Наоми, я не могу выйти за пределы того, о чем сказала доктор Ратледж. Она прописывает лекарства и дозировку.
— Что за гребаная шутка! — закричала я.
— Поговори завтра с доктором Ратледж.
— Я не могу ждать до завтра! — Мэри смотрит в сторону, и я начинаю умолять. — Пожалуйста, Мэри.
